Вдовец озвучил последние слова Людмилы Сенчиной: «Вовка, мне трындец…»

О знакомстве

- Мы с Люсей познакомились в 1991 году, когда обоим было по 40 лет. Я - хозяин строительной фирмы и в ее дачном поселке занимался работами у разных актеров (на северном побережье Финского залива, в живописном стародачном месте Грузино находятся особняки многих знаменитостей из города на Неве - живых и покойных: Михаила Боярского, Семена Альтова, Нины Ургант, Виталия Мельникова и др. – Я.Г.). Люся постоянно за мной наблюдала, стоя на своем балконе…

Оказалось, я ей сразу понравился. А может, приглянулось, что работаю с утра до ночи. Несколько раз приглашала к себе: помочь решить мелкие бытовые проблемы: диван починить, еще что-то. Взамен вкусно кормила. И однажды я прямо спросил:

- Вы, меня кадрите, Людмила Петровна? Я вам нравлюсь?

И она честно ответила:

- Да.

Она уже была звездой, состоявшейся певицей, и ей требовался помощник или директор, который бы взял на себя всю техническую часть - логистику, билеты. У ее музыкантов тогда украли аппаратуру и «минусовые» записи песен. И при этом избили и их самих, и их жен, и костюмеров. Ужасная история. До сих пор не понятно, кто это сделал.

В результате я согласился с ней работать, хотя на мне тогда было несколько строительных объектов. И я очень большие деньги на этом зарабатывал. Но взял на себя ответственность и за Сенчину. Решал проблемы с бандитами, крышей, налогами, которые тогда были под 40 процентов.

Я был женат, дочка росла, но с супругой почти не жил. А Люся пребывала в официальном браке со знаменитым музыкантом Стасом Наминым, но тоже жила от него отдельно. До этого он пытался из Люси, лирической  русской певицы, сделать рокершу или что-то в этом духе. Но не получилось.

Развелась она с Наминым, когда мы уже давно жили вместе. А мы с ней до загса так и не дошли. Да и зачем? Что бы эта печать дала?

О ее первом муже и их сыне

- До Стаса Намина мужем Люси был солист ленинградского театра музкомедии  Вячеслав Тимошин, на 20 лет ее старше. От него она родила единственного сына Славу. Парню в будущем году исполнится 50. Он давно перебрался за границу и завел там бизнес. Что у него на личном фронте - не знаю. Туда никого не пускает и прессу терпеть не может. Снимался для телевидения только, когда мама уговаривала выступить в программе о ней.

Люся во всем полагалась на меня. Дала доверенность на продажу всего имущества. Я и на могиле ее первого мужа, отца Славы, помогал ставить памятник. После Люси он так и не женился. А когда в 2006-м тяжело захворал, я его в больницу отправил. Тогда мы как раз отыграли концерт в Кремле и садились в «Стрелу», чтобы вернуться в Питер, Люсе позвонил Тимошин:

- Приезжай, мне очень плохо, постараюсь дотянуть до утра.

Когда мы примчались и вызвали «скорую», его в клинику брать не хотели. У Вячеслава Федоровича была лейкемия - последствия облучения в молодости. В 50-х он был солистом армейских ансамблей песни и пляски, и однажды их коллектив выступал в районе полигона, где проходили тактические учения с применением ядерного оружия (под кодовым названием «Снежок». - Я.Г.).

Об отношениях с Кобзоном

- Мы никогда не обсуждали Люсиных предыдущих мужчин. Например, ее роман с Иосифом Кобзоном. Я ведь ей о своих женщинах тоже не говорил. А  Иосифа Давидовича, как и Люся, очень уважал. Они были равные друг ругу профессионалы, прекрасные вокалисты, и каждый создал сам себя.

Ее за невероятную трудоспособность и пение исключительно «живьем» называли «Кобзон в юбке». Помню, во время нашей долгой поездки на гастроли, продолжавшейся месяц, у Люси сильно горло заболело. Разыскали контакты отличного лора - брата Аркадия Райкина. Он Люсю осмотрел и начал орать на меня:

- Вы что, не соображаете! Столько петь нельзя - у нее мозоли на связках!

Был такой термин. В этом случае связки надо было заморозить, ущипнуть пинцетом в нужном месте - и она выпрямлялась. Дальше - только молчать: не говорить и не петь. Иначе голос можно было потерять.

О болезни и смерти супруги

- Когда Люсе десять лет назад поставили страшный диагноз, то сразу прописали диету и правильное питание. И вроде бы мы с недугом справились. Врач Анатолий Гранов, друг Люси, который ее и лечил, сказал, что онкология ушла. Мы успокоились, а спустя годы жена вдруг снова плохо себя почувствовала. УЗИ и КТ все и показали. Снова поехали к Гранову, и он с ведущей профессурой города собрал консилиум. Решили делать операцию. Около восьми часов она длилась. Надо было запустить организм, чтобы он снова начал работать и принимать пишу. Но потом меня предупредили, что жена не больше трех месяцев проживет. А она прожила год и четыре. Правда, пришлось терпеть болезненный прокол и прямой впрыск химией в печень и поджелудочную.

В январе 2018 года, едва отметили Новый год, нам велели вернуться в больницу, точнее в Институт радиологии и хирургических технологий. А там поместили в реанимацию. И оттуда Люся уже не вернулась.

Я лежал с ней рядом, на соседней койке. Но каждый день ездил на дачу покормить собак и возвращался. И вот приезжаю, а она в медикаментозном сне - в легком трубка для вентиляции. Начал с ней говорить, понимая, что мы у финиша. Рассказал о доме и животных. И вдруг вижу - слеза у нее потекла. А за день до этого, испытывая дикие боли, Люся призналась: «Вовка мне трындец…», и больше в себя уже не приходила…

О божьем промысле

- Ровно год назад, в июне, чуть не умер из-за коронавируса. Несколько месяцев провел в больнице, в том числе в реанимации со 100-процентным поражением легких. Адская жара, я в подгузниках и лежу на кислороде. Видел, как в черных пакетах других пациентов выносят. Всех обзвонил, попрощался. Думал, что, видно, скоро буду следующим и с Люсей встречусь. А когда меня выписали домой, пес увидел меня, встал за задние лапы и заплакал.

Люся тоже животных обожала. Объясняла это тем, что, когда она появлялась на свет, роды на печке принимал ветеринар. Кстати, когда ее папа к председателю колхоза поехал за метрикой, они выпили и лишние полтора года малышке нарисовали. Она 1952 года рождения, и ей в этом году исполнилось бы 70 (и родилась на самом деле не 13 января, а 13 декабря). А он написал: 1950-й - и приговаривал, что раньше на пенсию выйдет, это, мол, от него подарок.

Я сейчас с 25-летним внуком живу - сыном моей дочки. Бог меня спас. Я еще Люсе памятник не поставил. И только сейчас начал отходить от ее ухода….