Депутаты Госдумы чуть не погибли под танковым обстрелом

Дай Бог здоровья Ясиру Арафату!

В Иерусалиме, в храме Гроба Господя, профиль чувственно прикладывающегося к святыне человека показался мне очень знакомым. Наконец разогнувшись, паломник блеснул на иконы депутатским значком. Мокрое от жары лицо принадлежало опальному мэру Владивостока, депутату Виктору Черепкову.

Он, аккуратно придерживая видеокамеру, бил поклоны, хотя всего неделю назад, в Москве, рассказывал мне, что Иисус - это просто легенда, а религия – оружие, придуманное с целью психического подчинения людей.

- Я молился совершенно не за себя, а за другого человека, - тут же объяснил несколько смущенный Виктор Иванович. – Мы всей делегацией молились сейчас за здоровье Ясира Арафата. Чтобы Бог дал пожить ему подольше, а то израильтяне уничтожат всю Палестину.

На святую землю депутаты прилетели по приглашению Ясира Арафата и в день нашей встречи собирались в сектор Газа на прием к лидеру палестинцев.

Меня в свой джип взял Черепков. По дороге он рассказывал свои трехдневные впечатления.

- Только здесь я понял, почему они обвешиваются бомбами и сами себя взрывают. Потому что их лишили другой возможности противостоять израильским танкам, вертолетам, ракетам. Весь их фанатизм - это просто защита своего права на жизнь. Палестинцы имеют всего 40 тысяч автоматов и камни под ногами. Разве это война?

Граница сектора Газа пыльная, жаркая и разрушенная. Израильтяне на блокпосту провожают нас любопытными и недоверчивыми взглядами. Вылезший из танкового люка солдат на всякий случай прихватил с собой автомат.

ВИКТОР ЧЕРЕПКОВ: с простыми арабами...

Ближайшие серо-песчаные дома разрушены. Танк открывает огонь по каждому окну, из которого раздается выстрел или слишком часто летят камни.

На одной из улочек нам разрешили выйти из машины.

- Только не ходите в конец переулка - он простреливается снайпером, -предупредили набежавшие из соседних домов дети.

Тут же с той стороны, куда они показывали, раздались пулеметные очереди. Охрана Арафата быстро повалила депутатов в песок и накрыла своими телами. Стыдно было видеть, как присевшая на корточки ребятня, моргая при каждом выстреле, внимательно смотрит на лежащих мужиков.

Палестинцы рады русским больше, чем бен Ладену

Резиденция Ясира Арафата мало чем отличается от соседских домов. Чуть повыше, чуть пошире, чуть побогаче.

Хозяин, пожимая руку, смотрит в глаза. Он из людей, которых невозможно обмануть. Грузноватый и мягкий, Арафат производит впечатление человека уже пережившего смерть, но снова ждущего ее в любую минуту. Нервозность выдают слегка вздрагивающие кисти рук. Не стесняясь и ничего не объясняя, Ясир разломил и выпил при нас таблетку. Простой и открытый до предела восточной дипломатии, но прячущий в глубине души в сто раз больше, Арафат напоминает теплый айсберг или бархан, выставивший наружу всего малую часть и скрывающий бесконечно большую.

... с Ясиром Арафатом

За красивым скромным ужином с алкоголем специально для русских, (арабы даже для протокола пьют крайне неохотно), зашел разговор о бен Ладане.

- Он никогда не защищал Палестину. Мы впервые услышали из его уст слово “Палестина” только после взрывов небоскребов, - акцентирует внимание Арафат.

Здесь многие убеждены, что бен Ладен заявлением о мести за Палестину просто хотел отвести удар от себя. И хотя Арафат осуждает террористов, рядовые палестинцы после взрывов устроили праздничную демонстрацию, на которой несли портреты Осамы. Правда, израильтяне от избытка противоположных чувств шествие расстреляли.

Провожая депутатов, Арафат с надеждой повторял, что “мы очень, очень нуждаемся в вашей поддержке”.

А расчувствовавшийся Черепков ее обещал.

- Во-первых, оружием. Во-вторых, в иных формах, - говорил он уже своим спутникам по дороге в отель.

Я не кидал камни в евреев

Интифада – каменная война, то чем палестинцы выражают свое бессилие. Камни летят в сторону еврейских поселений, блокпостов и проезжающих машин. В ответ прилетают сначала резиновые, а потом свинцовые пули.

Чтобы не попасть под камень или случайный выстрел, я для пущей безопасности все время носил красную футболку с надписью СССР и изображением Ленина. Русских израильтяне никогда не трогали, а арабы всегда ценили.

Так, вычислив по Ленину и фотоаппарату русского журналиста, пятеро рамалльских парней, двое из которых Яго и Ахмад учились в Москве на строителей, пригласили меня кинуть по стоящему невдалеке танку камень, а потом фотографировать что будет.

Спрятавшись за пахнувшей пылью и солнцем стеной, они подобрали камни побольше, один из них сунули мне в руку. Договорились всем вместе выбежать, кинуть и спрятаться за стену.

Так и сделали. Только они выбежали первыми, а, когда я с зажатым в кулаке камнем оказался посреди дороги, уже убежали. И автоматы прислонившегося к танку патруля огромными стволами, смотрели мне прямо в грудь. До нелепой смерти было всего 15 метров.

- Эй ты, урод в майке! Вали отсюда на… Пока я тебе яйца не отстрелил, - крикнул мне с московским акцентом израильский солдат.

От такой внезапной смены обстановки мне сильно захотелось писать. Но подоспел бровастый Яго. Тоже по-русски крикнул: “жиды” - и утащил меня за угол. Оказывается, дети наших эмигрантов охотно служат в армии и родная матерщина в этой войне не редкость.

Потрясенного, с бегающим в колесе грудной клетки сердцем, меня вели прочь. Весело похлопывая по спине, передразнивали гримасу, с которой я готовился умирать. И ободряли, что в первый раз всегда так.

... в храме Гроба Господня

Разжав побелевшие пальцы, я спрятал камень в карман. А потом привез его домой и положил на столе рядом с фотографией умершей лет 20 назад собаки. После чего в моей жизни стало две реликвии.

Тогда же, проголодавшись со страха, я наслаждался настоящей арабской шаурмой (если бы то, что под этим названием готовят в Москве, продавали в Палестине, продавца закидали бы камнями). Сидел прямо на бордюре и слушал Яго.

Он рассказывал о том, как еще во время учебы в России стал беженцем. Израильтяне за пару часов срыли фруктовый сад, принадлежавший семье и кормивший несколько поколений. Приехавшие под прикрытием танков бульдозеры поломали деревья и утрамбовали землю, а заодно развалили дом, на камнях которого в этот же день от горя умер его дед.

На прощание Яго подарил мне неизвестно каким чудом оказавшийся в его кармане брелок со звездой Давида.

- Помни Палестину и доброту хорошего еврейского парня, который тебя не застрелил. Они, если по отдельности, в общем неплохие люди, - совершенно серьезно резюмировал Яго.

В самолете по пути домой рядом со мной сидела пышная девушка. Ерзая широкими, как Мертвое море, бедрами, рассказывала, что думает, эмигрировать ли ей при нынешнем раскладе в Израиль. Ее муж в Москве, а она летала на разведку.

- Вот, сувенир ему везу. Самый вроде национальный, - из сумочки появился белый палестинский платок.

Москва – Иерусалим – сектор Газа – Москва