Максим Кантор: Нынешние либералы прежде тайком крестились, а потом шли на партсобрания

Россия до тех пор останется крепостной страной, пока существует неравенство образования, медицинского обслуживания, жилищных условий

Художник и писатель Максим КАНТОР - автор одной из самых резонансных новинок литературного сезона. Первая часть его трилогии «Красный свет» объявлена главным претендентом на премию «Большая книга». Последнюю неделю Кантор нарасхват, но время для интервью «Экспресс газете» все же нашел.

- На первых же страницах своей книги, описывая рыночные терзания нынешней демократической интеллигенции, либералов, вы иронизируете: «Прогрессивным людям пришлось поставить вопрос так: что лучше - легкое воровство или тоталитаризм?»

- Теперешний неолиберализм не имеет ничего общего с тем классическим либерализмом, который боролся с работорговлей. Сегодняшний неолиберализм де-факто колониализм поощряет и оправдывает. Либерализм сегодня оперирует понятием «равенство возможностей», отлично зная, что такого в природе нет. Досадно, что благородное слово больше ничего не значит.

Наши либералы - это те самые люди, которые прежде тайком крестились, а потом шли на партсобрания, а вечером каялись батюшке в грехах. Дома у каждого такого партийца висел образок, и к причастию ходили, оглядываясь: как бы не заметили. Ни один из тогдашних неофитов не мог сказать открыто, что он верующий, не говорят они и сейчас. Думаете, они толстовцы? Агностики? Атеисты? Да нет же! Я знаю несколько православных, прилежно обслуживающих газеты, в которых поносят церковь, - чем-то эти дамы себя оправдывают. Сегодняшний неолиберал - это прежде всего человек, привыкший выживать и служить сильному; они прежде служили советской власти, тогда бытовало выражение «надо знать правила игры», подличали и говорили, что это было необходимо по правилам игры. Так и теперь. Сегодня сильными представляются Запад и корпорации, им и служат. Не изменилось по сути ничего.

Максим КАНТОР надеется, что его роман «Красный свет» научит читателя самостоятельно думать

- Как, с вашей точки зрения, можно в таких обстоятельствах создать единый учебник истории?

- Надо просто начать писать историю ХХ века. Публиковать том за томом. История, написанная гениальной личностью (новым Сергеем Соловьевым) появится тогда, когда будет проведена общая работа, тождественная работе французских историков школы Анналы. Надо написать фактографическую историю ХХ века - в подробностях и с цифрами.

- Сегодня, похоже, главный «детский» вопрос: был ли народ действительно доведен царизмом в союзе с церковью до такого отчаяния, что пошел на братоубийственную войну и многие даже отказались от веры. Или столь велика была сила агитации тогдашних оппозиционеров?

- Народ идет с тем, кому верит. Это давно замечено: всех невозможно обманывать всегда, это аксиома социальной истории. Конечно, народ можно дурить, но недолго. Народ бы никогда не пошел за большевиками, если бы условия жизни при царизме не были скотскими, если бы жизнь не обесценилась. Помимо прочего, на войне приходилось отдавать жизнь за неравенство, а это нонсенс. Зачем умирать за то, что ты - ничто. Умереть за то, чтобы ты из ничего стал всем, - логичнее. На революциях и войнах умирали за разные вещи. Во время революции умирали за будущее детей - и не ошиблись, дети получали образование, какого не получили бы никогда: ни раньше, при царе, ни позже - при корпоративной демократии. А в 1914 году смерть за Отечество и подвиг были традиционно явлены, но нелепы: мужики-солдаты умирали за то, чтобы у них остался прежний хозяин. Все это делало войну бессмысленной бойней. Победитель получал право на угнетение своего народа - и за это мужики умирать не хотели. Не следует забывать, что практически все бравые генералы - прежде всего мастера подавления бунтов и народных восстаний. Артур Небе, Корнилов, Тухачевский - и зачем же упоминать только их, когда есть и Суворов, - знамениты в первую очередь расправами над населением, поднимавшим голову. По сравнению с моралью войны мораль революции всегда честнее. Если за сегодняшней оппозицией нет народа, это приговор оппозиции. Общего между агитаторами того времени - большевиками, идущими на заводы, и сегодняшними оппозиционерами нет никакого. Сегодняшний день - карикатура на день вчерашний. Революция - ради привилегий меньшинства, и это не революция, это фронда. Революция делается ради равенства, а не ради неравенства. А фронда - вещь известная, уважения не заслуживающая, это салон.

- Нужна ли России демократия в принципе? Что дадут и куда приведут прямые выборы губернаторов?

- Демократия в принципе невозможна при неравенстве. Смысл выборов утрачен, если голоса собирают у необразованной части населения - как они могут выбирать? Россия до тех пор останется крепостной страной, пока существует неравенство образования, медицинского обслуживания, жилищных условий. Не может быть демократии в обществе, поделенном на господ и рабов. Но российский мотор истории - это мотор крепостной логики: европейская часть живет за счет азиатской. Пресловутый «русский европеец» существует только до тех пор, пока его азиатский брат-мужик качает нефть и валит лес. Правомерен вопрос: возможно ли построить демократию методами крепостного права? «Равенство возможностей» сегодняшнего дня - это миф. Нет никого равенства возможностей у сына банкира и мальчишки из Череповца. И главное: демократия - это не только равенство возможностей, это прежде всего равенство ответственности общества перед богатым и бедным, забота о старых и малых разных семей и сословий.

Вы можете возразить: такое деление существует, увы, повсеместно - дистанция между классами возрастает во всем мире. Верно, везде так называемый средний класс тает, пропасть между богатыми и бедными возрастает. И повсюду демократическая модель терпит крах. Сегодня демократия повсеместно под вопросом - оказалось, что строй недолговечен. И это произошло в мире не в первый раз: то же случилось с античной демократией - она была сметена олигархией. Видимо, надо признать, что демократия - не очень жизнеспособный строй.

Виновные избежали наказания

- Каждый год 22 июня возникает вопрос: боится ли Запад России и окружает ПРО как носительницу иных ценностей, которые, не щадя жизни, советский народ отстоял в Великую Отечественную войну, или же просто остерегается как сильно ослабевшую, но все же по-прежнему ядерную державу?

- Запад, разумеется, России боялся всегда - вряд ли это генетически укорененное чувство можно искоренить. Иное дело, что Россия уже не та, что прежде. Но страх перед Россией остался. И желание Геббельса или Бжезинского, Наполеона или татарских ханов видеть вместо цельного государства отдельные феоды, безусловно, сохранилось. Сегодня как никогда это близко к реализации.

Максим КАНТОР, «Крёстный ход» (2001 г.)

- Какие открытия для себя вы сделали в процессе написания своей новой книги?

- Сначала советская идеология, а затем антисоветская общими усилиями произвели много штампов, привычной фальшивой информации, которую никто не опровергает. Принято считать, что в сталинских лагерях погибло больше народа, чем на войне. Это не так. В сталинских лагерях погибло за все время их существования четыре миллиона человек, и четыре миллиона советских военнопленных погибло в гитлеровских лагерях - были сознательно замучены.

---

Эта цифра не включает убитых солдат, расстрелянных партизан и гражданских лиц. Цифра погибших по вине Гитлера - на порядок выше. Принято уравнивать сталинские и гитлеровские лагеря. Это сравнение лживо. Нигде и никогда в мире не существовало лагерей уничтожения, лагерей смерти. Освенцим, Майданек, Собибор, Бухенвальд - это беспрецедентные в истории человечества образцы зверства. В некоторых лагерных комплексах не существовало бараков для жилья - людей привозили на уничтожение.

Принято считать, что в убийстве советских военнопленных виновен Сталин - он не подписал Женевскую конвенцию по обращению с военнопленными. Это не так. Предыдущая, Гаагская, конвенция не была аннулирована, а она содержала в себе все необходимые пункты. Женевскую (в отличие от Гаагской) не подписали, поскольку она предусматривала разницу в обращении с рядовыми и офицерами. Мало этого, даже если бы не было Гаагской, но была лишь Женевская конвенция; значение имеет не то, кто не подписал конвенцию, а то, кто подписал, - норма обращения с пленными была подписана Германией даже на случай войны с марсианами.

Принято считать, что террор среди командного состава РККА сделал Советскую Армию небоеспособной, что это своего рода диверсия, обезглавившая армию страны перед войной. Это полная неправда. Армия была консолидирована перед войной, и данная акция (вне зависимости от правомочности ее проведения) способствовала укреплению армии.

Лидеры современной оппозиции: Гарри КАСПАРОВ, Алексей НАВАЛЬНЫЙ, Борис НЕМЦОВ, Михаил КАСЬЯНОВ, Владимир РЫЖКОВ, Валерия НОВОДВОРСКАЯ - у подавляющего большинства народа вызывают чувство глубокого отвращения

Принято считать, что заговора маршалов не было - полагаю, что он имел место: Тухачевский был германофилом и симпатизировал Гитлеру. Он был человеком авторитарным и крайне жестоким - нет никаких оснований умиляться его личности. Сходный заговор военных существовал в армии Германии, направленный против Гитлера. Я описываю в книге родственную природу этих двух заговоров военных.

Было сделано многое, чтобы представить военных на войне жертвами идеологии. Это, конечно, не так. Войну ведут военные - военные живут войной, это их работа. И эта бесчеловечная война велась военными - теми же, кто пришел недавно с полей Первой мировой. Они знали, что такое смерть. И опять пришли убивать. Военных после войны жалели, оправдывали. Принято считать, что была проведена полная денацификация в Германии. Это неправда - большинство виновных наказания избежали и мирно доживали свой век, я показываю в книге механизм освобождения нацистских преступников от суда.

Многие из военных преступников были востребованы на службу в НАТО или в разведывательные органы стран западной демократии.

Принято считать, что заговорщики, составлявшие план устранения Гитлера, хотели мира и свободы. На самом деле они хотели продолжения войны с Россией, но замирения с Западом. Это фактически было возвращение к договоренностям, достигнутым на переговорах с английским заместителем премьер-министра Галифаксом в 1937 году. Германский нацизм рассматривался как оплот против большевизма и славянской расы, и на этом основании Германии предоставлялся ряд привилегий.

Сторонники Сталина считают, что он не знал о репрессиях. В действительности Сталин лично визировал большинство расстрельных списков и часто призывал к увеличению мер наказания. Он нередко направлял следствие и упрекал прокуроров в мягкости. Сталин был исключительно жестоким человеком.

Принято считать Хрущева противником репрессий. Это неправда. Хрущев входил в расстрельную «тройку» московских репрессий (Ягода - Хрущев - Успенский), и страх москвичей перед террором прежде всего адресован ему: именно хрущевские «воронки» ездили по ночной Москве 30-х годов; Хрущев был палачом.

Мифов чрезвычайно много. Систематизировать реальные факты трудно, но необходимо - вместо левой и правой истории надо получить просто историю фактическую.

Максим КАНТОР, «Структура демократии», 2004 г.

Сегодня дефицит храбрости

- Как представляете себе своего читателя и какую главную мысль мечтаете ему донести?

- Самый главный комплимент я уже услышал. Одна женщина сказала мне так: знаете, нас, простых людей, больше, но мы не умеем внятно говорить. Нас много, но мы молчим. А те, которые называют себя креативным классом, менеджеры и конферансье, банкиры и модельеры, у них язык подвешен, они говорят складно. Нам трудно их переспорить. Хотя нас больше, наших прав никто не хочет знать. О нас забыли. Вот вы пришли и стали нашим языком. Какой же еще орден можно желать?

Я так и представлял себе всегда роль интеллигенции: быть языком безъязыких. Помните у Маяковского: «...а улица корчится безъязыкая, ей нечем плакать и разговаривать». В тот момент, когда так называемая интеллигенция отвернулась от народа, она перестала быть интеллигенцией. Вчерашний интеллигент стал лакеем богача, слугой корпоративной морали. И я хочу положить этому конец, громко говорю, что это стыдно. Читателя своего представляю просто: это мальчишка, который научится быть храбрым и не будет бояться говорить то, что думает. Сегодня дефицит храбрости: страх не пойти с толпой, с корпорацией, где платят зарплату, с потенциальными работодателями очень велик.

Если научу хоть одного думать самостоятельно и покажу пример, как не бояться корпорации, - значит, работал не зря.

Судя по всему, я разворошил осиное гнездо: каждый день появляется такое количество обиженных рецензий, рассерженных текстов, имеющих одну цель - оскорбить автора, что можно констатировать - я попал в цель. Только представьте: я написал роман о войне, я показал столько архивных материалов, что можно лишь за это сказать спасибо, но лакеи оскорблены - задето их чувство сохранности, они не хотят тянуть свое происхождение от полицаев. Значит, я попал точно: они задеты, они страдают. Они опознали во мне врага - а я действительно ненавижу коллаборационистов. Всякий вор и щелкопер, всякий мошенник почувствовал себя лично задетым. Каждый лизоблюд спешит сказать, что я не люблю людей, если критикую лизоблюдов. Ничтожество, которому показали зеркало, возмутилось - значит, я писал не зря. Писал для мальчишки, который вырастет и не захочет быть щелкопером и лакеем. А ведь сделано многое, чтобы он стал именно таким.

СПРАВКА

* Максим Карлович КАНТОР (род. 22 декабря 1957 г. в Москве) - российский художник, прозаик, драматург и публицист. Его картины находятся в 24 музеях мира, включая Британский музей, Ватикан и Третьяковскую галерею. В 2003 году вышел роман «Учебник рисования», номинированный на премии «Большая книга» и «Русский букер». Новый роман «Красный свет» (2013) вошел в шорт-лист премий «Большая книга» и «Национальный бестселлер».