Клан ельцинских очень сильно пошатнулся

АЛЕКСАНДР ВАСИЛЬЕВИЧ: с недоверием смотрит на Раису Максимовну. Он-то чуял, чем кончится противоборство его шефа с Горбачевым

Недавно «Экспресс газета» напечатала отрывки из готовящейся к изданию книги нашего обозревателя Феликса МЕДВЕДЕВА о бывшем руководителе Службы безопасности Президента России, а ныне заместителе председателя Комитета Госдумы по обороне, генерал-лейтенанте Александре КОРЖАКОВЕ (см.статью «Анатолий Собчак умер от виагры»). Публикация вызвала огромный интерес у наших читателей. И когда из жизни ушел Борис ЕЛЬЦИН, с которым Коржаков проработал 11 лет, мы решили вернуться к этой теме.

Феликс МЕДВЕДЕВ

- Александр Васильевич, когда вы узнали, что Ельцин умер, каким стало ваше внутреннее душевное состояние: вам стало тяжелее или свободнее?

- Свободным я ощущал себя всегда. В моих мыслях Ельцин меня не шибко сковывал. Если я понимал, что мои мысли ему не интересны, я молчал. Если чувствовал, что мы настроены на одну волну, я высказывался.

Что произошло в моей душе, когда я узнал о смерти бывшего шефа? Много раз я представлял себе, какова будет реакция общества, как это тронет лично меня. Так вот, о смерти бывшего главы государства мне сообщили во время заседания Ассоциации ветеранов и сотрудников службы безопасности президента. Сначала позвонила одна газета, потом другая, за три дня похорон мне пришлось раз 20 отвечать на один и тот же вопрос: пойду ли я прощаться с Борисом Николаевичем в храм Христа Спасителя. Дескать, если не пойду, будет не по-христиански, если пойду, сочтут за слабость - пришел каяться. Значит, виноват. Но я никогда не чувствовал себя перед Ельциным виноватым. Я и не ханжа, я много лет пребывал рядом с самыми крупными деятелями нашей страны и понимал, кто достоин остаться в истории, а кто со временем может кануть в Лету. У Ельцина, конечно, было много заслуг, хотя и бед он принес людям немало. Основная его заслуга в том, что он возглавил борьбу с тоталитаризмом, которая завершилась не то чтобы победой, но определенным положительным итогом. Борьбу с тоталитаризмом Ельцин до конца не довел, этот процесс уже стал необратимым.

В ПЕРЕРЫВЕ МЕЖДУ РАЗГОВОРАМИ: партейка в бильярд с обозревателем «Экспресс газеты» Феликсом Медведевым

- И все-таки, Александр Васильевич, на похоронах вы не были.

- Я и не собирался на них идти.

- Значит, горечь обиды за то, что Борис Николаевич отстранил вас от должности, лишив всего - статуса, почета, материальных благ, не отпустила вас и сейчас?

- Я знаю о том, что в свое время Борис Николаевич хотел со мной поговорить. Пару попыток вроде бы сорвали государственные дела, времени не нашлось. Но когда он стал пенсионером, времени на общение со вчерашним «кровным» братом, наверное, нашлось бы. Мы бы встретились, распили бутылочку. Сошлись бы на том, что если он виноватый, то я простил бы его. Если же я повел себя неправильно в той истории с коробкой из-под ксерокса, то я бы повинился. Ведь я понимал, кто и в какую сторону крутил «отца нации» в те дни. Ведь обо мне Ельцину такую несли чушь, что уши вяли. А он верил наветам и сплетням. Хотя прекрасно меня знал.

- В народе гуляла аксиома, что вы обладали практически абсолютной властью. Это так?

- Конечно, власть у меня была великая. Особенно когда Ельцин по полдня пребывал в анабиозе. Да, я мог сделать все, что надо. Если бы был подонком. Ведь другие пользовались. Из тех, кто с президентом даже не общался. Ну а я, к примеру, решил вопрос о назначении Генерального прокурора, должностей в Министерстве обороны…

- Но мне кажется, что слухи о вас как о втором лице в государстве раздували Гусинский с Киселевым?

- Именно так. Ради этого они придумали «Итоги», в которых поначалу Коржаков был десятым, потом девятым и приблизился к самой вершине. Когда же Коржакова сняли, кого ставить на второе место? Чубайса!

Человек он был слабый

ХИТРОВАТЫЙ ЧЕРНОМЫРДИН: открывает новую бутылочку. А Борис Николаевич наполовину уже «готов»

- Скажите, Ельцин был, по-вашему, волевым человеком?

- Нет, человеком он был слабым. Хотя бы потому, что у него никак не получалось в минуты хандры и печали покончить с собой. А он покушался на самоубийство не раз. И потом, у слабых людей все направлено на суицид, а сильные люди так не поступают. А уж если идут на самопогибель, то доводят дело до конца.

- Почему так вышло, что именно вы стали так близки Ельцину, что даже породнились кровью?

- Когда мы были в состоянии «начальник» - «подчиненный», то есть с 1985 года, мы могли симпатизировать друг другу, уважать друг друга или не уважать. Это было одно состояние наших отношений. Когда же мы стали равный с равным, он - министр, а я - майор КГБ или он - министр, а я военный пенсионер, то в этот период мы очень сблизились.

Почему он из официальной дачи в Успенском стал ездить ко мне в «Простоквашино» (Молоково. - Ф.М.)? Он жаловался, что не может отдыхать в Успенском. «Прихожу в баню, - говорил, - и тут же все сбегаются потрепаться. Прихожу в магазин, стою в очереди, как все, и новая реакция: кто-то спешит купить хлеба и, не поздоровавшись, уйти прочь». А ведь я был в подобной ситуации, когда меня вышвырнули из органов.

ПОЛУГОЛОЕ ПОХМЕЛЬЕ: и сладко, и свежо…

В подъезде жили одни чекисты с семьями. Увидят меня, ждут следующего лифта. Не хотят ехать в одной кабине с опальным. Словом, мы были с Борисом Николаевичем в аналогичных ситуациях. Это нас и сблизило. У меня в «Простоквашине» мы чувствовали себя в естественной обстановке. Именно здесь Ельцин мог, конечно, без девочек, оттянуться по полной, говорить все, что на уме, выказывать себя, как хотел, без одергиваний. Моя матушка заботилась о нас, как могла, вкусно, хотя и по-простому кормила-поила. Кругом благодать, рядом никого, не на кого оглядываться. Даже малую нужду справить можно без оглядки. А в Успенском или в квартире в Москве - пиджак, брюки, галстук, чистые носки… А человек любит свободу, раскрепощенность. Однажды ко мне приехали сразу четыре мужика без жен. Как же было хорошо, оттянулись мы тогда сполна: накаленная печка, разговоры на любую тему. Мы пробыли вместе два дня, никак выговориться не могли. Без всякой охраны, без подслушиваний. Вот в те времена, с 1988-го по 1991-й, мы и прикипели друг к другу. Эта земля и ему, и Наине очень нравилась, они хотели иметь здесь дачу, рядом с моей. Да я бы и свою им отдал, не жалко для друга. Мало того, когда Ельцин стал президентом, здесь уже стали строить или планировали иметь дачи Барсуков, Taрпищев и многие другие из ельцинской команды. Так что еще не известно, была бы Рублевка Рублевкой…

Сачковать при выпивке не разрешал

- Считается, что Ельцин любил власть, чуть ли не видел себя царем.

- Что ты, ни он, ни я даже не мечтали в те времена, что он станет даже Президентом России! Никаких разговоров, намеков! Мы просто жили, общались. Мои воспоминания о тех «доцаревых» временах - и о нем, и о Наине, и о их дочерях только добрые. Мы были почти что родственниками.

ВО ВСЕХ СТИХИЯХ И ИЗМЕРЕНИЯХ: на земле, в воздухе и на воде - всегда рядом верный стражник и друг

Хотя позже, когда Ельцин стал Председателем Верховного Совета, мы пришли в «Белый дом» выбирать кабинет. Он увидел огромную залу с люстрами, шикарным столом, массивными креслами и пафосно отчеканил: «Ради этого стоило бороться!» Мое сердце остановилось.

- Дружба дружбой, служба службой, но и водка пополам. Не так ли? Ходят легенды о Ельцине-пьянице. Не тогда ли начинался ельцинский алкоголизм? Тот позор, который ославил имя российского президента на весь цивилизованный мир.

- Конечно, мы пили. С кем-то ему надо было пить, если он всегда рвался пропустить рюмку-другую. Но это опять же Борис Николаевич выбирал уровень близости - пить со мной или с кем-то другим. Но если объективно, это начиналось еще в Свердловске. Уже там ему никто не перечил, включая жену. Помню ужасный эпизод. Ельцину сделали операцию на сердце, сделали утром. А к вечеру его приезжает навестить Наина Иосифовна. И вот при лечащем враче президента Вторушине, при обслуге она вынимает бутылку коньяка. У нас - глаза на лоб. А Наина так жалобно: «Ну, он так просил, так просил...» Будучи первым секретарем обкома, он уже пил, сколько хотел. Точнее, спаивала его и семья. Волей-неволей. Когда они - жена, дочери - были рядом, ограничений с выпивкой никаких не было. Во всей этой истории мне обидно, что именно семья-то и валила на меня, что папочку споил Коржаков. Но все наоборот - я сдерживал его, как мог. Врачи понимали, что «хозяина» не остановить, но хотя бы пытались снизить дозу. И я вел себя так же.

САША КОРЖАКОВ С ЮНОЙ СУПРУГОЙ: такой молоденькой, такой веселой

- А вы не пытались сачкануть? Ведь вы были на службе.

- Борис Николаевич никогда не позволял, чтобы кто-то в компании сачковал. Что тут делать? Я старался держать удар. В этом мне помогла прежняя закалка - работа в 9-м управлении КГБ. В смене нас было человек двадцать. Все свои, все сдружились. И поводов для выпивки было много. А я на этой службе до Ельцина был уже достаточно. Застал еще Ворошилова, хоронил его, за руку здоровался с Микояном, знал многих из сталинского окружения. А уж брежневцев-то просто всех. Короче, навыки, опыт, закалка пригодились при службе-дружбе с первым Президентом России.

- Он хорошо закусывал?

- Хорошую закуску любил. Но закусывал только после первых рюмок, потом все меньше. Утром ему нравилось командовать своему помошнику: «Дима, ланч!» Дима нес баночку черной икры, яичницу-глазунью из двух яиц и четыре кусочка черного хлеба с обрезанной корочкой. Каждый раз Ельцин кричал: «Зачем даете хлеб, я его не ем!» Ко всему этому всегда подавались сто граммов водки.

- Чаще пил в одиночестве или привлекал кого-то?

- В одиночку пить не любил. Звал меня за компанию. Но утром у меня дела, и я попросил его до 11 часов меня не трогать. Но около этого времени раздавался звонок: «Александр Васильевич, ну что, пообедаем?» Что делать? Не спеша убираю со стола документы, прихожу, получаю выговор: «Что ты там задерживаешься!»

- Выходит, вся жизнь ваша с Президентом России была не разрывна с алкоголем?

- Когда он был Председателем Верховного Совета, все-таки побаивался излишне принимать: КГБ - то да се. Но потом пошло. Ужинали по несколько раз. Бутылка стоит, он командует: «Наливай!» Наливаю сначала по маленькой. Ворчит: «Нет! Себе!» Пытаюсь как-то извернуться, уменьшить дозу. Замечает, ворчит, сопит: «Нет, полную давай!»

Сдавал с рук на руки

- Выходит, Ельцин вас просто спаивал?

- Он-то, когда успевали разбавить его водку водой, пил разбавленную, а мне приходилось пить чистую. Да я за ним и не поспевал. Моя задача была еще и в том, чтобы довезти его до дома. Привезу его, сдам на руки девочкам или Наине.

- А сколько Ельцин с вами выпил?

- Цистерну! Не меньше.

- А с разными политическими деятелями? Неужели перед встречей с королями, президентами он тоже принимал?

- Да, в последние годы особенно. Ему было все равно, с кем пить. Это вне всяких приличных рамок. Просто позорно.

- Вспоминаю впечатление Пола Хлебникова, с которым я был знаком с 1988 года, о первом визите Ельцина, тогда соперника Горбачева, в США. Пол, уже тогда работавший в «Форбсе», был свидетелем пьяной оргии советского гостя. Он рассказывал мне об этом с юмором и горечью. Есть фотография, на которой изображены Ельцин и хохочущий во весь рот Клинтон во время официального визита Президента России в Америку. Над чем так хохотал президент США?

- На переговорах в музее Рузвельта нам подавали замечательное калифорнийское сухое вино. Клинтон только пригублял, а Борис Николаевич вслед за бесконечными тостами выпивал содержимое до дна. Вот и напился до чертиков, молол какую-то чепуху, а Клинтону было весело глядеть на русского «медведя».

- У Ельцина было больное сердце. Он понимал, что алкоголь - не лучшее средство при таком недуге? Боялся ли он смерти?

- Думаю, что нет, потому что не раз говорил, что проживет до ста лет. Помню один разговор на эту тему, году в 87-м, когда были неприятности в Политбюро. Он был очень возбужден, ругал старых пердунов, возмущался: «Что они творят со страной?!» Я ему пытался возразить: «Вам сейчас 50. Вы тоже будете старым». И спросил, как он считает, когда человеку, облеченному властью, надо уходить на покой. Он ответил, что в 65. Когда же ему исполнилось 65 и я утром приехал к нему с поздравлением, я увидел старого тупого дебильного человека, которому власть была всласть. На юбилейных торжествах Ельцину никто не напоминал о его возрасте. Но, видимо, он думал, что делать, как быть. На вторые президентские выборы он пошел уже другим человеком, словно сломавшимся, в мгновение постаревшим.

На Путина никак не влиял

- Как, по-вашему, влиял ли Ельцин, посадивший Путина в президентское кресло, на политику своего наследника?

- Думаю, нет. Мало того, Владимир Владимирович, возможно, вообще не оказывал Ельцину каких-то особых услуг. Разве что после смерти, дав команду похоронить первого Президента России по высшему классу. Насчет возможностей пенсионера Бориса Николаевича приведу только один пример. Но очень характерный. Среди самых доверенных лиц Бориса Николаевича, когда он готовил себя в президенты, была одна милая деловая дама. Она работала с Чубайсом, Татьяной Борисовной, Юмашевым… После выборов ей дали неплохую государственную должность. Прошли годы, и вдруг не так давно она позвонила мне (хотя после событий 96-го года пребывала в другой команде), попросила о встрече. Мы встретились, и гостья обратилась ко мне с просьбой помочь в одном деле, связанном с наездом на нее прокуратуры. Я сказал, чтобы она обратилась ко мне, как к депутату с официальным письмом, тогда я попробую вмешаться. Я спросил, почему она не обратилась к самому Борису Николаевичу. Она ответила: дозвонилась до Наины Иосифовны и Татьяны Борисовны, которые устроили ей встречу с Борисом Николаевичем. Приехала на дачу, Ельцин тепло встретил бывшую соратницу, но, когда она изложила еще вчерашнему царю Борису свою просьбу, он грустно ответил: «Ничем помочь не могу. Я сегодня, как птица в золотой клетке. Звоню по телефону Путина, вроде бы «прямая связь», но трубку никто не снимает».

В послеотставные годы Ельцин чувствовал себя одиноким. Татьяна редко навещала отца. Особенно тосковал по деду внук Глеб, которого редко подбрасывали к больному пенсионеру. А телевизионные сюжеты - это для понта. Так что самым верным человеком осталась для Ельцина его супруга Наина Иосифовна.

КОНЕЦ ПУТИ: на похоронах Бориса Ельцина Александра Коржакова не было, но он непременно придет к бывшему патрону с цветами и словами прощения

- Для дочерей бывшего президента, для Наины Иосифовны смерть отца и мужа - невосполнимая потеря. Как вы считаете, те же Чубайс с Абрамовичем тоже «осиротели»?

- Разве Абрамович стал беднее и менее влиятельным? А Чубайс? Они давно наладили прекрасные отношения с новым руководством.

- Значит, клана Ельцина больше не существует?

- Я бы сказал так: он очень сильно пошатнулся. Возможности для многих уже утеряны. Так, потусоваться, поболтать, пофанфаронить друг с другом еще могут, но серьезного уже ничего не сварганят.

А что касается личного и теперь уже во всex аспектах прошлого отношения к Борису Ельцину, то, я думаю, придет момент, когда я возьму несколько цветочков, пойду на Новодевичье кладбище, положу их нa могилу первого Президента России, бывшего когда-то моим другом, и вслух скажу ему, что думаю о нем и о себе. Я ведь христианин, а верующий человек должен прощать.