Катя Гордон: Пьяная Пороховщикова звонила мне и часами рассказывала про свою жизнь
Катя ГОРДОН (фото из |
Подруги Ирины рассказали правду о ее гибели
Трагическое самоубийство Ирины ПОРОХОВЩИКОВОЙ всколыхнуло всю Москву. Гибель супруги известного актёра, наложившей на себя руки, никого не оставила равнодушным. Первая реакция – шок – сменилась вопросами: зачем и почему?
Те, кто знал Ирину – близко и не очень - пытаются понять, что подвигло ее на этот шаг. Все единодушно сходятся во мнении: неосторожные слова врачей о том, что Александру Пороховщикову осталось жить считанные часы, были лишь последней каплей. Боль и чувство собственной нереализованности копились в Ирине годами, и именно они в конечном итоге убили ее. О том, что творилось в душе у Пороховщиковой в последние недели ее жизни, рассказала ведущая Катя Гордон, разместившая в
- Когда я лежала в больнице с угрозой выкидыша, мне стала звонить Пороховщикова, - рассказала Катя, - Она звонила и часами рассказывала свою жизнь. Не знаю зачем. Она говорила мне, что я «молодец, что ей не хватило смелости и сил вырваться...» Я не имею права рассказывать то, что слышала, но когда я увидела
Еще более ясно в своем
- История этой семьи – это история безумия, история убийства. Когда-нибудь эта история станет основой для фильма ужасов, для настоящего хоррора. Безумный этот человек, прикидывающийся рассудительным мужчиной и русским дворянином, в течение тридцати лет сводил с ума свою жену, практически убивал эту женщину и убил ее. И знали об этом все те, кто наблюдал эту трагедию с близкого расстояния.
По мнению подруг, к гибели Ирину ПОРОХОВЩИКОВУ подтолкнул супруг-тиран (фото |
Я работала в театре Пушкина в тот период, когда роман юной костюмерши и большого артиста был в самом разгаре. Ирка Жукова была светлой, компанейской, веселой девчонкой, влюбчивой, доверчивой, смешливой. Выпить любила уже тогда, да. Но кто не любит выпить в богемной театральной среде, в хорошей дружеской актерской компании?
Любовь к Шалвовичу у Ирки развивалась стремительно, страстно, с бурными выяснениями отношений, ссорами, примирениями. Но весь театр знал, что любовь эта сокрушительна, а Шалвович – человек с замашками тирана.
За тридцать лет он превратил ее в безумную старуху, с помутившимся рассудком, с собачьей преданностью в выцветших от постоянных истерик глазах, с внешностью бомжихи. Не знаю, бил ли он ее, но не удивлюсь, если бил.
Его суждения о жизни, о политике, о женщинах были, мягко говоря, сильно оригинальными. Убежденный сталинист, сторонник репрессий и расстрелов, он тем не менее считал себя дворянином и выдавал свою мракобесную философию за мужские принципы. Эти принципы не мешали ему с удовольствием красоваться в различных скандальных ток-шоу, раздавать интервью желтым изданиям, не стыдясь, рассказывать о самых интимных сюжетах своей и ее личной жизни, устраивать публичные разборки со своими родственниками… И никто не замечал надвигающегося ужаса.
Я не психолог, но что-то мне подсказывает, что бывшие невинные романтические девушки эти, попадающие в волосатые лапы «художников»-педофилов, возомнивших себя Гумбертами-Гумбертами, - переживают совсем не опыт любви, а опыт сексуального и морального насилия со всеми жуткими последствиями. Преступления эти не подпадают ни под одну уголовную статью, бытовые насильники и педофилы находят себе новые жертвы и вновь разглагольствуют по телевизору о высокой и вечной любви, посланной им богом.
И Ирку никто не спас. Не от петли. А от Пороховщикова.
*включен Минюстом РФ в список физлиц-иноагентов