«Властилина» спонсировала половину российских звезд

Юра Шатунов был похож на узника Освенцима

- В 1988 году, на волне перестройки, Фрунзенский райком комсомола открыл один из первых центров молодежного досуга. Его руководитель Игорь Шильдяшов предложил мне создать у них концертный отдел, впоследствии ставший музыкальным центром «Арсенал», - продолжил свой рассказ Алексей. - И в качестве пробного камня мы предприняли выезд в Сочи. В парке «Ривьера» провели ряд концертов. После выступления 4-5 артистов зрителям показывали фильм «Воры в законе». В числе других исполнителей туда должна была приехать набирающая обороты группа «Мираж». Но вместо «Миража» администратор Миша Ходжинский неожиданно предложил мне взять неизвестный коллектив «Ласковый май». Я поехал их встречать в аэропорт, но вместо группы увидел двух ребят с одной «пээсэской» (простейший клавишный инструмент. - М.Ф.). «А где барабаны? - спросил я. - Где остальные музыканты?» «Больше никого нет, - ответили они. - Мы вдвоем».

Одним из этих ребят был Сергей Кузнецов, автор всех песен «Ласкового мая». Другим - солист Юра Шатунов. Во всяком случае, так гласил имевшийся у него документ - сомнительного вида копия свидетельства о рождении. Но на первой же репетиции стало ясно, что мальчик петь не может. Более того, когда он говорил, тембр его голоса не соответствовал тому, что звучало на фонограмме. За это мы прозвали его Гнус. Певец Андрей Рублев, который с ним сдружился, его все время колол: «Ты поешь или не ты?» Тот твердил: «Да, я». А во время купания обнаружилось, что он не умеет плавать. Ему купили надувной круг. В итоге Андрюшка отплыл с ним метров на 30 от берега, вытащил из круга затычку и сказал: «А теперь колись!» И парень признался, что он на самом деле не Юра Шатунов, а Миша Сухомлинов, что он сам учится петь, но пока только открывает рот под фонограмму. А Сережка Кузнецов так нам до конца ничего и не рассказал. Он после концертов заправлялся коньячком и уходил в себя. Конечно, нас эта халтура шокировала. Да и особым успехом у публики их группа тогда не пользовалась.

А в конце августа приехал Андрей Разин и начал кричать, что он хозяин «Ласкового мая» и что мы ему должны. На самом деле никаких оснований для этого у него не было. Группу создал Кузнецов. Когда были записаны первые песни, ребята-детдомовцы переписывали их на кассеты, дополняли уже популярным «Миражом» и продавали на вокзале в Оренбурге. Таким образом, их записи разошлись по всей стране. Мы сказали: «Андрюша, ты не прав!» Разин обиделся и уехал. Потом он появился у нас в райкоме, уже без гонора, и предложил заниматься «Ласковым маем» вместе. Нам нужны были молодые инициативные сотрудники. И мы взяли его на работу. Мы же не знали тогда, что он собой представляет. Я был директором концертного отдела. А Разин стал у меня художественным руководителем.

На бархатный сезон руководство центра уехало в Сочи отдохнуть. Разина оставили за главного. Когда мы вернулись, мы не могли войти в райком. У дверей стояла огромная толпа - какие-то музыканты, рокеры, панки... Кое-как пробравшись внутрь, мы с ужасом увидели: Разин берет у всех без разбору трудовые книжки, ставит штамп о приеме на работу и складывает их себе в дипломат. Через месяц он умудрился этот дипломат потерять. Потом мы три года разбирались с владельцами трудовых книжек. Немало хлопот доставил нам Разин и с Юрой Шатуновым, которого он в сентябре 1988 года нелегально вывез из детдома в Оренбурге. Юра был одет в обноски и выглядел совсем исхудавшим. На первых концертах он выступал в моих майках.

- Подожди! - вмешался я. - Насколько я помню, Разин всегда рассказывал, что привез Шатунова в Москву, работая на студии «Рекорд» Юрия Чернавского…

- Она к тому времени уже практически перестала существовать, - объяснил Алексей. - До этого Разин там действительно работал. И летом, когда «Ласковый май» выступал у нас в Сочи, как бы считалось, что они приезжали от Чернавского. В частности, печатью его студии была заверена липовая копия свидетельства о рождении, с которой ездил Миша Сухомлинов. Но с августа основной крышей Разина и «Ласкового мая» стал наш центр. Все документы на Шатунова, все гарантии, что он будет устроен в интернат, получались от нас. Когда Разин увез Шатунова из Оренбурга, именно к нам приезжала разбираться директор детского дома. И только благодаря тому, что мы находились под крышей райкома комсомола, все вопросы были сняты.

Шифрин, Кальянов, Мускатин с сыном, Пугачева, Киркоров, Бабкина: в офисе

Но Разин все время пытался разделить сферы влияния: разбираться со скандалами, по его замыслу, должны были мы, а все прибыли получать он. Несколько раз он нам заплатил, а потом начал вешать лапшу на уши, что, мол, здесь он прогорел, там что-то не получил. Просто-напросто нас кидал. И Разина уволили. А у нас было запланировано выступление «Ласкового мая» в Ледовом дворце в Ярославле. Туда должны были ехать 7-8 групп и ветераны хоккея - Старшинов, Рагулин, Михайлов. Но поскольку Разина уволили, он сразу же забил на наши планы и увез группу по своим концертам. В отчаянии мы решили отправить в Ярославль Мишу Сухомлинова, который после появления Шатунова остался не у дел. А в качестве «стенки» - поставить за ним группу «Свинцовый туман», которая у нас тогда работала. Но концерты так и не состоялись. Накануне во «Взгляде» Александр Любимов объявил, что в Ярославль едет «левый» «Ласковый май», а настоящий, мол, сейчас находится в Оренбурге. Телефонограммы об этом также пришли в местную филармонию и в управление культуры. Их представители заявились к нам на площадку, и, хотя мы показали им документы, что «Ласковый май» - наш, концерты отменили. В результате мы были вынуждены оплатить всем неустойки и попали на приличные деньги.

Самое интересное, что все права на группу «Ласковый май» действительно были оформлены на нас. У меня дома до сих пор лежит бумага, подписанная создателем группы Сергеем Кузнецовым. Мы легко могли подать на Разина в суд. Но он нашел выход из положения: создал студию «Ласковый май» и получил возможность под тем же названием возить на гастроли, кого угодно. При этом он долгие годы прикрывался нашими документами.

Когда в «Комсомолке» вышла нашумевшая статья «Майские метаморфозы», в ней вдоль и поперек прошлись и по мне, и по нашему центру. Нам даже пришлось давать показания следователю. Дело в том, что «Ласковый май» во время концертов разыгрывал видеомагнитофоны. Точнее, видеомагнитофон был всего один. Они возили его с собой по всей стране. На концертах продавались лотерейные билеты по рублю. Перед последней песней объявлялся номер выигравшего билета, из публики выходил специально подсаженный человек, и ему как бы вручали видеомагнитофон. Однажды они забыли его в гостинице. А лотерейные билеты были уже проданы. И когда публика начала требовать подведения итогов, они просто сказали: «Да пошли вы…» Развернулись и уехали. Организаторы концерта обратились в милицию. Было заведено уголовное дело. А поскольку все бумаги у Разина были от нашего центра, из милиции приехали к нам. Причем следствие вел известный ныне фашист Леша Веденкин, который был тогда лейтенантом на Петровке. Но Разин и тут вышел сухим из воды.

Истеричка Салтыкова чуть не угробила «Мираж»

Тем временем я продолжал заниматься концертами. Мы прокатывали тот же «Мираж», Иру Аллегрову, которая только начинала сольную карьеру после распада «Электроклуба», и многих других. С «Миражом» происходили не менее занятные вещи, чем с «Ласковым маем». У них тоже было множество составов, которые одновременно разъезжали по разным городам. Кто только не пел под их вывеской - Гулькина, Разина, Салтыкова, Ветлицкая, Овсиенко, Ира Епифанова, Инна Смирнова... Помню, как первый раз в 1989 году в Саранске вышла на сцену Овсиенко. Там проходило 16 концертов «Миража». Таня тогда была костюмером у Иры Салтыковой. Отработав семь или восемь концертов, Ира заистерила и уехала в Москву. Вместо нее добровольно-принудительно начала «работать» Овсиенко.

Валентина Соловьева: с лучшими друзьями на отдыхе (1994 г.) #016

Разразился скандал. К нам в гостиницу пришли из Министерства культуры Мордовии и строго спросили: «Как же так? Вчера у вас была беленькая солистка, а сегодня - черненькая». В довершение всего они показали фотографию «Миража» из журнала «Горизонт». На ней были изображены Разина, Ветлицкая, сам создатель группы Андрей Литягин. И ни одного человека из тех, кто был у нас на сцене. «Вот это группа «Мираж», - сказали нам. - А кто у вас?» Пришлось срочно вызывать из Москвы Литягина и объяснять в министерстве, что иногда составы меняются.

В начале 90-х, когда «Мираж» начал себя изживать, я активно помогал становлению группы «Кар-мэн». Тогда большое влияние имели хит-парады в «МК» и «Вечерней Москве». Появление в них сразу делало исполнителя потенциальным гастролером. А я дружил с Володей Вахрамовым из «Вечерки» и мог влиять на расстановку исполнителей в его хит-параде. Делалось это без всяких денег. Просто ставилась бутылка, потом - вторая, потом - третья. Вообще, в то время в шоу-бизнесе считалось модным постоянно пить. Появились какие-то деньги, пошли из-за границы недоступные ранее фирменные напитки. И все встречи, все переговоры начинались с бутылки и ей же заканчивались. В итоге пьянство вышло мне боком. Когда у «Кар-мэн» пошли гастроли, я устроил к ним бывшего администратора «Миража» Сергея Белоуса в расчете, что он будет контролировать процесс. Сам же я из-за беспробудного пьянства на гастроли не выезжал и «заряжал» концерты по телефону из Москвы. Но Белоус быстро спелся с участниками «Кар-мэн». И в какой-то момент обнаружилось, что я потерял всякое влияние на концертную деятельность группы. С тех пор я стараюсь всегда быть трезвым.

В «Аншлаге» работают одни евреи

В 1990-1991 годах в концертной деятельности стал преобладать бартер. Деньги потеряли всякую ценность, так как на них было проблематично что-то купить. Стоимость концертов исчислялась количеством каких-либо товаров. Например, за два концерта в Новгороде нам дали шесть видеомагнитофонов. А в Вятке с нами расплатились девятью железными гаражами, которые мы так и не вывезли: пришлось бы самим платить за разгрузку. В тот период я глухо осел в Уренгое. Там было великолепно. За неделю устраивал до 30 концертов! За нефть и газ туда поставляли из Германии разные товары, и можно было почти даром купить все, что угодно. Скажем, в Москве банка тушенки стоила 10 рублей, а там ее продавали по 43 копейки. Я на долгие годы запасся мылом, стиральным порошком и так далее. В Уренгое у меня завязалось сотрудничество с Ефимом Шифриным. У него возникли проблемы с его директором из-за пьянства. А я как раз бросил пить, и он предложил мне занять это место.

Через какое-то время проходили съемки «Аншлага». С Региной Дубовицкой до этого мы общались только по телефону. Впервые она меня увидела, когда я зачем-то зашел в гримерку к Шифрину. Выходя, я услышал за спиной хохот. Оказалось, Регина с ужасом воскликнула: «Фима, так он же у тебя РУССКИЙ!» Действительно, в кругу разговорников работают в основном люди известной национальности. Несмотря на это, у нас с Шифриным сложились замечательные отношения. Он помог мне на многие вещи взглянуть по-другому. До этого я вращался в кругах молодежной попсы. А Шифрин ввел меня в мир эстрады и театра. (Единственный, с кем из его знакомых я сталкивался раньше, - Владимир Винокур. В середине 80-х, чтобы не попасть под статью за тунеядство, я сутки через трое работал в ЖЭКе слесарем-сантехником. И однажды нас вызвали в Архипов переулок к Винокуру прочищать засор.) Для Шифрина эстрада всегда была только творчеством, а я преподнес ему ее как шоу-бизнес. Мы стали создавать его театр. Выпустили массу рекламной продукции. В 1993 году сделали ему бенефис. Именно тогда он впервые спел песню Владимира Матецкого «Везмер, мамочка моя».

В общем, если раньше я выступал только как администратор, то с Шифриным уже фактически началась моя работа как продюсера. Эти профессии часто путают. Администратор, как приживалка, прилипает к артисту и кормится за его счет, пока он на плаву. А продюсер - человек, который создает артиста, пестует его, который знает на год вперед, чего хочет добиться. На банкете после бенефиса Шифрина Кобзон сказал: «Раньше я считал, что артист - это 95 процентов, а все, кто вокруг него, - только 5. Сейчас я увидел, что артист - это 50 процентов, а 50 - это его продюсер, который может его преподнести». Это была наивысшая оценка моего труда.

Мы долго и плодотворно работали с Шифриным, пока не появился на горизонте его учитель Роман Виктюк. Они с ним поругались и несколько лет не разговаривали. Я приложил максимум усилий, чтобы они помирились. Увы, но именно их сближение стало потом причиной нашего раздора. Виктюк - человек гениальный, но совершенно не считается с интересами окружающих. Скажем, 30 декабря Роман Григорьевич звонил и говорил: «Леша! В январе мы репетируем спектакль. Снимайте все гастроли». Я все снимал. До 10 января Виктюка не было. Потом он объявлялся и говорил: «Детка! Ты даже не представляешь! Я сейчас должен срочно уехать в Испанию на постановку «Карамазовых». Можете ехать, куда хотите! Но на февраль ничего не планируйте. Я вернусь 5 февраля и сразу же приступлю к репетициям». А мы уже перенесли все гастроли с января на февраль. Я спешно начинал что-то переигрывать. А Виктюк появлялся 10 февраля и говорил: «Детка! Ты даже не представляешь! Я не успел поставить. Мне нужно еще три недели. В марте мы уже точно начнем репетировать. А пока езжайте по своим делам». В марте и впрямь начинались репетиции, но они продолжались всего неделю, после чего он опять уезжал чего-то ставить. В результате мы с Шифриным все время сидели без работы. А в вину это ставилось, естественно, мне.

Пугачева не успела получить деньги от «Властилины»

Выживать в это время нам помогала Валентина Ивановна Соловьева, создательница фирмы «Властилина». Наше знакомство произошло в Подольске на концерте в честь дня учителя. Во время выступления Шифрина на сцену вдруг вышел молодой человек и спросил: «Как бы нам после концерта переговорить?» Зная, что Фиму даже скрип кресла может сбить и он забудет текст, я сразу же утащил нахала за кулисы. Он объяснил, что с нами хочет познакомиться Валентина Ивановна, которая и устроила этот концерт.

Соловьева пригласила нас выступить для сотрудников ее фирмы в небольшом ДК рядом с Подольском. Там мы с ней и подружились. Узнав, что Фима готовит книгу, она сказала, что готова помочь ее издать. Единственное, о чем она попросила, - организовать концерты других артистов. Я пригласил туда Надю Бабкину, Яна Арлазорова, Сашу Буйнова, Сашу Кальянова. Всем им Валентина Ивановна тоже помогала. Причем вне зависимости от ранга артиста помощь всегда была одинакова. Ей доставляло удовольствие, что на эти деньги люди могли что-то сделать: снять клип, записать новые песни, пошить костюмы. Валентина Ивановна помогала не только артистам, но и многим другим - детсадам, школам, военным, церкви. Принято считать, что она кинула своих вкладчиков. На самом деле «попали» жадные, те, кто, вложив 100 рублей и превратив их в 200, захотел на «шару» получить 400, а потом 1500. Наверное, единственным человеком, кто и впрямь пострадал, была Алла Борисовна Пугачева, которая из благих намерений построить Театр песни обратилась к ней за помощью, но просто не успела ее получить, так как Валентину Ивановну арестовали. Сейчас ей очень тяжело, потому что многие люди отвернулись от нее. Но я верю, что она сможет встать на ноги. Если понадобится, я сам всегда готов прийти ей на помощь…

Окончание рассказа Алексея Мускатина читайте в следующем номере «ЭГ». Вы узнаете:

* из-за чего беспробудно пил Сергей Чумаков,

* какую ошибку совершил папа Лены Зосимовой,

* что заставляли делать проституток «Руки вверх», и много других интересных вещей.

Матобеспечение - Александр БОЙКОВ. Адрес для писем: 125057, Москва, ул. Острякова, д.6, «Экспресс газета», Михаилу ФИЛИМОНОВУ. Страница в Интернете: http://filimonka.boom.ru .