Как Юрий Шатунов попал в «Ласковый май», и почему на концертах за него выступали другие

Мы решили рассказать, как тогда в Оренбурге все начиналось. Воспоминаниями об этом поделился Сергей Кузнецов.

- Никогда особо не увлекался музыкой, а тут случайно услышал ЭТО, - припомнил Кузнецов. - Кроме книжек, любимой работы, бутылки пива с сигаретой, есть еще и то, чего мне так не хватало в этом мире. Есть музыка группы Space. А времени для занятий на инструменте хватало. И я начал учиться. Сам. Постепенно овладел инструментом.

Лет в 15 у будущего композитора появилась идея создать попсовую группу из мальчишек-школьников и петь не про «Взвейтесь кострами», как многие дети тогда, а о насущных проблемах подростков. И едва Сергей отслужил в армии, его задумка начала потихоньку осуществляться.

- Дембельнулся я в 1986‑м, в разгар перестройки, - ностальгирует маэстро. - Продолжал работать киномехаником, пока не стукнуло в голову попробовать снова сунуться в детский интернат № 2. До армии я уже устроился там руководителем самодеятельности, дали мне кучу денег - 20 тыс. руб. Приобрел много чего... Но так и не успел все это запустить… Пришел я в этот интернат, многое изменилось... Оборудование, которое я в свое время закупил, было на месте, но изрядно потрепано. Пришлось все восстанавливать.

Явившись на работу в хмурое октябрьское утро 1986-го, Сергей узнал, что место прежнего директора заняла Батима Тазекенова, которая просила детей и подчиненных называть себя Валентиной Николаевной:

- Она приехала из Акбулака, где работала директором детского дома. А вместе с собой Валентина Николаевна привезла нескольких пацанов. Ну, думаю, может, кто из них... Не. Не было того, которого я искал. Зато я познакомился со Славкой Пономаревым. Он, как потом оказалось, немного музыкой увлекался. И мы скорефанились. Вместе занимались, импровизировали... Так проходили дни за днями, а тот, кто мне нужен, не появлялся. Я уж столько ребят прослушал - счет потерял… Но не то все это… Не то!

Однажды вечером Пономарев огорошил Кузнецова:

- Кузя, я же совсем забыл! Есть в Акбулаке один малыш! Как с голосом - не знаю, но слух - во! 13 лет ему.

- Тем же вечером смотались мы за 130 км. И привезли мальчишку! - продолжает Сергей Борисович. - Симпатичный пацан. Отмыли его, одели, накормили и дали в руки гитару: «Играть-то умеешь?» - «Пробую немного… А есть курить?» Юрка запел. Вот он! Вот то, что я так долго искал.

Последнюю фразу Кузнецов сказал вслух, когда Шатунов допел.

Вскоре начинающий композитор написал специально для Юры первую песню - «Вечер холодной зимы». И в этот же вечер узнал, что его будущий артист ударился в бега.

Мать мальчика Вера Шатунова за пару лет до этого умерла от сердечной недостаточности в 29 лет. Отец Василий Клименко любовью к сыну никогда не пылал, и Юру взяла на воспитание тетка Нина Гавриловна из поселка Тюльган. Но и у нее свободолюбивый паренек не прижился: часто убегал из дома, бродяжничал по Башкирии и Оренбургской области. И в результате угодил в интернат.

- Где его искать - было ясно, - пишет Кузнецов. - У тетки в поселке. Меня командировали за ним… Но вьюга разыгралась не на шутку. Я бродил по поселку часа два, пока не нашел его дом. За эти два часа и родилась «Метель в чужом городе». Увидел Юрку. Привет, говорю, что же ты из «инкубатора» свалил? Он, конечно, объяснил мне причину. Я не буду все это комментировать, но те, кто виновен, позже свое получили. Больше Юрку никто не трогал. Начались ежедневные репетиции.

«Ласковый май» в декабре

Начинающие музыканты, к которым прибился еще один воспитанник интерната и друг Шатунова - Сережа Серков, - поставили перед собой цель: подготовить концертную программу к Новому году.

- Юрка занимался вокалом, гитарой и на клавишах, Славка - бас-гитарой, Серега - за световым пультом, а я писал песни, и мы их разучивали, - уточняет роли каждого композитор. - Конечно, вместе с нами тусовались и другие пацаны. Кто-то помогал, кто-то - наоборот. Но было весело! В общем, к новогодней дискотеке репертуар был готов. Я как-то (это было 7 декабря) предложил название группы. Никому из нас не понравилось. И мне тоже. «Ласковый май»… В песне была такая фраза: «Но ласковый май вступит в права...» Когда до выхода на сцену оставалось минут десять, мы переглянулись - ну, как назовемся? «А, бог с ним... Пусть так и будет - «Ласковый май».

Первые успехи Шатунова на музыкальном поприще не могли перебить его увлечения хоккеем. Кузнецову стоило больших трудов затащить подростка с улицы на репетицию:

- Нужно было записать вокал на «Тающий снег». Фонограмма готова, оставалось только спеть. Уж как мы его уговаривали! Он ни в какую... У нас, говорит, только игра началась, а вы со своей песней... Уговорили. Юрка пришел в комнату, где мы делали запись, прямо на коньках, перерезал несколько кабелей этими коньками: «Я нечаянно... Оно само...» Встал у микрофона, спел «насквозь» с первого дубля и снова ушел играть, перерезав по пути еще несколько кабелей. Лешка Андриевских потом долго паял их. Мы прослушали запись. Все чисто. Спел на пять!

Нездоровый интерес

В конце апреля 1987-го директор Тазекенова отправила «Ласковый май» на смотр художественной самодеятельности детских домов и интернатов.

- Приехали мы на эту тусовку в спешке и суете, - вспоминает Сергей Борисович. - Народу - тьма. Хоры там разные, танцевальные коллективы. В спешке вышли на сцену, спели под минус «Тающий снег» и «Лето». И меня вызывают в кабинет, где заседает жюри. У них там, оказывается, все по-серьезному было - присвоение первых, вторых и третьих мест, вручение грамот. А вся эта тусня, как потом выяснилось, проводилась в рамках дня рождения незабвенного Володи Ульянова. Во, блин, прикидываю, попали мы с нашим-то репертуаром! «Думали мы тут, думали, - начал один из членов жюри. - Лично я вам бы первое место дал, но сами понимаете, что это за смотр... Можно же было что-нибудь патриотическое подготовить...» Я ответил, что песня «Лето» тоже патриотическая - летом пионеры работают в трудовых лагерях. Кончилось тем, что мне пришлось уйти из интерната. Вернее, меня ушли. Впрочем, это особо не помешало нашей работе с Юркой. Я устроился в ДК «Орбита», и мы продолжали репетировать, записывать песни. Иногда на дискотеках Юрка пел.

О причинах своего увольнения основатель «ЛМ» предпочитал не распространяться. Но спустя годы ныне покойный Саша Прико, который тоже провел детство в интернате и пел не только в «Ласковом мае», но и в следующем бойз-бенде Кузнецова - «Мама», уверял, что Сергея Борисовича «поперли с работы из-за нездорового интереса к пацанам».

Через боль

Зато Кузнецов с удовольствием рассказал, как из-под его музыкального пера вышел главный хит:

- Осенью в один из вечеров мы с пацанами, которые работали тогда в ДК, очень даже неплохо поднакушались. Но как до дома добрался, помню ясно и четко. Помню, как в голове вертелась совсем неподходящая для данного состояния глупая фраза «белые розы». С чего бы это? Какие розы? Это я размышлял остатками сознания и совести. На этих мыслях и уснул. Утром, как обычно, заварив чаю покрепче, сел за инструмент.

Начал что-то тупо импровизировать, почти на уровне подсознания. И снова в голове «белые розы». Странно... А минут через 15 читал текст, написанный почему-то ручкой с красной пастой. Я никогда не пишу красным, а в этот раз просто попалась именно эта ручка. Листок тот до сих пор лежит у меня - оригинал песни. Правки, зачеркивания... Это я потом узнал, что один человек родом из Оренбурга создал в фашистской Германии антигитлеровскую организацию «Белая роза». Да уж. Мир теснее, чем мы думаем...

На следующий день было решено записывать фонограмму. Шатунов несколько раз отрепетировал, спел первый дубль. И…

- Юрка просто захотел попить водички, - рассказал Сергей Борисович. - Он никак не мог предположить, что в бутылке из-под шампанского была не вода. Гидроперит там был. Это мы приготовили для дыма на дискотеку. Я метнулся к жаждущему, но Юрка уже отхлебнул порядочно. Тошнота, рвота. Вызвали скорую, промыли желудок. Ему вроде полегчало. А через час снова то же самое - мечется, места себе не находит... Вызвали врачей еще раз. Слава богу, все обошлось. Тут уж не до второго дубля. Решили оставить это на потом... Вот так осенью 1987-го через боль родилась эта песня. Юрка неделю проболел. Получается - песни, они как дети... Тоже через боль?!.

Семь шлягеров за тридцатку

В наступившем 1988 году Кузнецов, который смог вернуться на работу в интернат, стал мечтать о записи первого полноценного альбома. Но никак не мог найти приличной аппаратуры:

- Сколько я обошел домов культуры в поисках - все бесполезно. Откуда в нашей тогдашней провинции взять хотя бы на время те инструменты, которые нужны были для записи? Все это привело к тому, что я решил наложить голос на концертную фонограмму. А там будь что будет... Получилось немного: «Белые розы», «Я откровенен...», «Лето», «Пусть будет ночь», «Седая ночь», «Ну, что же ты…», «Тающий снег». В этот же день пришел на железнодорожный вокзал. Там работали знакомые ребята в киоске звукозаписи. «Ласковый май»? Да что-то мы слышали. Давай возьмем на всякий случай». Альбом я отдал за символическую цену - 30 рублей. Больше я ничего не сделал для распространения его в широкие массы. «Массы» сами нашли то, чего им так не хватало.

Композитор-самоучка уверяет, что предвидел успех своего детища, но, конечно, не в таких масштабах:

- Пацаны в киоске звукозаписи только и успевали выполнять заказы на наш так называемый альбом. Все остальные группы отошли на второй план. Даже «Мираж». С утра и до утра записывали только «ЛМ». Я с этого не получал ни копейки, но таковы были условия... Да и не важно для меня было, сколько денег и кто зарабатывает на наших песнях. Главное - альбом пошел! И в мае его слушала вся страна.

Мальчик из обеспеченной семьи

- Мне снова (теперь навсегда) пришлось уйти из интерната, - повествует Кузнецов. - Причина банальна - чрезмерное употребление спиртосодержащих. Но это не слишком огорчило меня. Плохо было то, что мне запретили заниматься с Юркой... Хотя он тайком и прибегал. Шла подготовка к следующему альбому. Только вот недолго эта подготовка длилась. Администрация интерната узнала, и Юрка был поставлен в жесткие рамки.

К тому времени Сергей стал заниматься музыкой не с очередным безголосым сиротой, а с симпатичным мальчиком из обеспеченной семьи и с хорошо поставленным вокалом - Костей Пахомовым.

- Он пришел и просто сказал, что хочет петь. У меня тогда было несколько композиций, которые не подходили для Юркиного исполнения и, переговорив с Шатуновым, получив его «не против», я начал работу над Костиным альбомом, - не мудрствует лукаво наш рассказчик. - Стали поступать звонки из разных городов СССР (откуда только номер узнавали?) с предложениями по проведению концертов. А что я мог ответить? Юрку-то никуда не отпускали, и я, не объясняя причины, вежливо отказывал. Но один звонок я не оставил без внимания. Звонил директор Оренбургской областной филармонии Игорь Петрович Голиков. Он предложил гастроли по области в рамках ежегодного фестиваля «Русское поле». Я объяснил ему ситуацию и причины, по которым проведение концертов «ЛМ» нереально. Игорь Петрович, имея немалое уважение в администрации города и области, попытался сделать все возможное. Не помогло. Администрация интерната стояла на своем: «Юра не поедет ни на какие гастроли».

Тогда филармония предложила вместо Шатунова отправить Пахомова. К тому времени альбом Кости был почти готов, песни разучены, и путь на сцену ему открыт.

- Поэтому я и согласился на этот вариант, - усмехается Сергей Борисович. - Стадионы и концертные залы области набивались до отказа. Люди шли послушать «ЛМ», то есть Юрку, а на сцене работал Костя. Но народ не был разочарован - Костя исполнял и любимые всеми хиты из первого альбома. Гастроли длились немного больше месяца: с 24 мая по 3 июля 1988 года. Конечно, мы порядком измотались - по три концерта в день на разных сценах и стадионах - это довольно напряжно... Получали мы тогда по пять рублей с выступления - таковы были в то время филармонические ставки.

Талантливый обман

Вернувшись в Оренбург, Кузнецов узнал, что «из Москвы приехал какой-то чел аж из Министерства культуры». Звали его Андрей Разин.

- Он позвонил мне в этот же вечер, и мы договорились о встрече, - вспоминает Сергей. - Поговорили о музыке, о том, что переживает наша «совковая попса», что «ЛМ» - это то, что нужно именно сейчас. Я объяснил ему ситуацию с Юрой, на что он сказал: «Главное - ты есть! А все остальное я беру на себя. Я переведу Юру в Москву, и мы начнем сотрудничать. Только и ты помоги. Запиши мне альбом своих песен, я неплохо пою, и мы сработаемся! Согласен?» Я, дурак, согласился, не слышав ни разу голоса. На этом мы и расстались, договорившись, что я на днях приезжаю в Москву, и мы начинаем работу над альбомом Андрея Разина.

Каково же было удивление Сергея, когда, очутившись в столице, он узнал, что группа «Ласковый май» уже давно дает концерты в парке Горького.

- Фонограмма наша, но на сцене другой солист, - разводит руками Кузнецов. - Я не буду называть его имени по этическим соображениям. Конечно, я пытался в меру своей наивности воспрепятствовать этому. Но что можно было изменить? Закон об авторском праве не работал… Можно было послать все и уехать домой, что я и собирался сделать, но Андрей уговорил меня: все это на время, надо «встать на ноги», заработать начальный капитал, а потом уж и Юрку переведем в Москву… И я остался, решив, что так хотя бы смогу следить за происходящим.

Взяв слово с Разина, что его песни не выйдут в свет под названием «Группа «Ласковый май», Сергей принялся за работу:

- Но одно дело - согласиться, и совсем другое - выполнить обещание... Так и стал Андрей солистом группы. Я не знаю - его это инициатива или нет, но так уж вышло... Однажды я сказал ему: «Разин! Если бы ты не пел - цены бы тебе не было за твой талант менеджера и продюсера!»

Русская народная песня

- Конечно, поначалу все было вроде как хорошо, - резюмирует композитор. - Тучи поклонниц и поклонников, горы цветов приходилось раздавать, чтобы не завяли… Ну и, конечно, непрерывные переезды, перелеты из города в город… Конечно, удобнее работать сразу несколько концертов в одном и том же зале - такое бывало. Рекорд - Йошкар-Ола. Население 200 тысяч, зал вмещает от силы полторы. В этом городе мы отработали на аншлагах неделю по семь концертов в день. 49 концертов, учитывая население города... В конце концов так ли это важно, кто работал под Юркину фонограмму, когда он не мог уехать из интерната, так ли это важно - кто написал все эти песни, да и зачем вспоминать, сколько колесило по стране этих «Ласковых маев»? Главное, что феномен имел место!

В начале января 1989 года «Ласковый май» давал серию концертов в московском дворце спорта «Крылья Советов».

- Первое отделение работала какая-то американская группа, второе - мы, - пишет Кузнецов. - Конечно, впечатляло... Тогда... Народу - может, 10, может, 20 тысяч. Не помню точно. Хорошо запомнил, как наш «Икарус» после каждого концерта был похож на крепость. Крепость, которую штурмуют. Только штурм был мирный. Я не знаю, чего от нас хотела многотысячная толпа, но автобус действительно раскачивали с боку на бок. Вспомнил и подумал... Надо же! Столько лет прошло, а по телику какая-то группа снова поет «Белые розы». На тех концертах ведущий однажды сказал: «А теперь русская народная песня! Догадались, какая?» Люди догадались. И пели вместе с Юркой «Белые розы». Сейчас тоже поют... Только уже по телевизору.