Солист «Ласкового мая» голодал в СИЗО из-за колдуна Грабового

За решеткой Андрея Гурова научили вскрывать вены фильтром от сигареты и с помощью чая по четыре дня не ходить в туалет

Бывшего солиста группы «Ласковый май» Андрея ГУРОВА обвинили в убийстве и приговорили к шести годам лишения свободы. Несмотря на то, что все факты свидетельствовали о невиновности певца, ему все-таки пришлось провести за решеткой три года. Лишь недавно Гурову удалось через суд добиться условно-досрочного освобождения. Подробностями своих злоключений он поделился в эксклюзивном интервью «Экспресс газете».

- Я и моя жена Алия жили у тещи, - начал по порядку Андрей. - Потом у жены умерла бабушка, и в конце 2007 года мы переехали в ее комнату в коммуналке. Не прожили там и месяца, как начались конфликты с соседями. Они были алкоголики, справляли нужду мимо унитаза, разводили грязь и вонь. А 5 января 2008 года произошел конфликт, который оказался для меня роковым. Телефон у нас был спаренный с соседями. Видимо, у них упала трубка. И хотя нас весь день не было дома, они почему-то подумали, что это мы им специально отключили телефон. Когда жена вернулась домой, пьяный сосед набросился на нее с обвинениями и сильно ударил ее в грудь. Я пытался с ним поговорить, но он оскорблял меня и хватал за свитер. Я был вынужден защищаться. Мы с ним немножко подрались. После чего разошлись по своим комнатам. А через полчаса к нам пришла жена соседа и сказала, что ему стало плохо.

В 2008 году в суде ГУРОВ надеялся доказать, что его заключение под стражу - недоразумение

Он лежал на полу без сознания. Пульс уже не прощупывался. Я вызвал «скорую» и, пока она ехала, пытался делать ему искусственное дыхание. К сожалению, откачать соседа не удалось. Меня забрали в Таганский ОВД. До марта я проходил по делу как свидетель. Но потом пришли данные патолого-анатомической экспертизы, впоследствии опровергнутые криминалистической лабораторией МВД. На основании этих первоначальных данных меня обвинили в смерти соседа и арестовали. Сначала мне вменяли статью 109 УК РФ «Причинение смерти по неосторожности». А потом ее изменили на особо тяжкую статью 111 часть 4 «Умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, повлекшее смерть потерпевшего». К слову, в крови у соседа обнаружили три промилле алкоголя - от такой дозы он мог и сам умереть. Мне казалось, что я смогу доказать свою невиновность. Но мне не удалось. В результате мне дали шесть лет колонии строгого режима.

Бутырский следственный изолятор - самая крупная и старая тюрьма Москвы - считается памятником архитектуры, состоит из 20 трехэтажных корпусов

Круги ада

- Пока шел суд, меня держали в следственном изоляторе Бутырки. Это очень старая тюрьма с интересной историей. Например, мало кто знает, что в разное время там сидели 14 человек, впоследствии причисленных к лику святых. Когда меня подняли в камеру, я не мог понять, куда попал. В холодильнике было все, что есть на воле – и шашлык, и виски. Люди пользовались мобильными телефонами. Потом выяснилось, что это так называемая «котловая хата» - камера, где сидит «смотрящий» за определенным корпусом Бутырки. Этот человек все время разговаривал по рации - связывался с другими корпусами и решал вопросы внутреннего хозяйства воровского мира. Чем хорош в этом смысле воровской мир? Если в камере есть поставленный ворами «смотрящий», не допускается никакого беспредела. Никто не может человека просто так унизить или забрать у него вещи. Наоборот, с помощью «смотрящего» получают чай, сигареты...

Администрация же Бутырки относится к арестованным как к собакам. У меня были проблемы с почками - на почве стрессов начал выходить камень. Боли были страшные. Но на просьбы о медпомощи мне отвечали: «Лекарств нет». Когда мне стало совсем плохо, мне вкололи баралгин и положили в тюремную больницу. Нужных специалистов в Бутырке не было, и лечение сводилось к тому, что всем независимо от болезни давали стандартный набор самых дешевых таблеток. Чтобы добиться включения горячей воды, арестованным пришлось устроить трехдневную голодовку. К нам сразу зачастили комиссии по правам человека. Но, как правило, все они вставали на сторону администрации. Бывали в Бутырке и бунты: арестованные начинали бить по железной двери камеры алюминиевыми мисками, это подхватывала вся тюрьма - создавался всеобщий шум.

Помимо знаменитых сидельцев от МАЯКОВСКОГО до АГУЗАРОВОЙ, в Бутырке мотали срок представители духовенства, 14 из них даже причислили к лику святых

Хочу рассказать о поездках в суды. В день суда нас будили в 6 утра, давали вместо завтрака сухой паек и заводили в комнату без вентиляции размером 20x20 метров, куда набивалось до 150 человек. Там мы сидели по 2 часа. Потом нам устраивали шмон: проводили через металлоискатель, раздевали на случай, если кто-то в жопе что-то потянет. После этого распихивали по 40 человек в каждый автозак. Пока нас по московским «пробкам» – особенно летом, в жару - довозили до суда, многие уже были готовы признать все на свете. Если заседание по чьему-либо делу вдруг отменялось или заканчивалось раньше других, приходилось ждать в специальной камере, пока не закончатся все заседания в суде. Иногда ожидание затягивалось. Так было, когда в Таганском суде слушалось дело колдуна Григория Грабового. Ему читали приговор до 3 часов ночи. И до этого времени нас всех, голодных, держали в здании суда. Причем, Грабового всегда сажали отдельно от остальных. Все-таки дело было резонансное. Боялись, что посадят его в общую камеру, а там его возьмут и шкеранут. Вот ребят из «ЮКОСа» держали вместе со всеми. Однажды я разговорился с бывшим управляющим одного из банков «ЮКОСа». Он рассказывал, как к ним пришли, всех арестовали и банк забрали. Очень бранился на Бориса Немцова. Одно время Борис Ефимович числился у них в банке то ли президентом, то ли соучредителем. По словам бывшего управляющего, он абсолютно ничего не делал, только получал зарплату, - и вышел сухим из воды. А их больше года держали в Бутырке и возили на суд практически каждый день, кроме выходных. Выдержать это было очень тяжело.

После двух часов в таком автозаке большинство из 40 подсудимых, засунутых внутрь, готовы признаться в любых грехах

Волки позорные

- После вынесения приговора меня этапом отправили к месту отбывания наказания. Сначала везли в «столыпинских» вагонах до Волгограда. Там находится пересыльная тюрьма, через которую проходят все заключенные, следующие на юг России или с юга. Ехали мы туда четыре дня. Нас перецепляли от одного поезда к другому. Какое-то время держали в отстойнике. Кормили всю дорогу одними сухпайками - это такая каша типа «Роллтона» - только еще хуже. Плюс пару раз в сутки наливали кипяток, чтобы заварить чай. Естественно, после такой еды сразу хотелось срать. А в туалет выводили всего один раз в сутки. Чтобы забить позывы, старые зэки советовали есть сухие чайные листья. Чай так хорошо все скрепляет в кишечнике, что можно по четыре дня не ходить «по-тяжелому».

У меня было с собой пять тысяч рублей. Как правило, конвойным можно дать денег и попросить их купить что-нибудь поесть и выпить. Но один товарищ из волгоградского конвоя ничего не купил и присвоил себе мои деньги. «Отдай, гондон! – говорили мы ему. – Или все наше купе вскроется!». Лезвий у нас не было. Но, если взять фильтр от сигареты и поджечь, он становится твердым, и его можно использовать вместо лезвия. Его немного подтачивают и бьют им по венам. Так мы и хотели сделать. Но пришел начальник конвоя и сказал: «Ребята! Ничего не делайте! Мы во всем разберемся». В итоге нас всех растасовали по «козлячим хатам». Так называются камеры, где сидят недовольные воровской властью и работающие на администрацию. Я просидел в такой камере чуть больше недели, а мне казалось, что я сижу там целый год. Меня там поколотили так, что чуть не убили. Так начальник конвоя отомстил за то, что возмутились поступком его подчиненного.

Когда судили колдуна ГРАБОВОГО, остальных зэков не выпускали из здания суда до глубокой ночи

Из Волгограда меня привезли в мой родной Ставропольский край, на Пятигорский централ. Если Волгоградская пересылка считалась «красной», то есть находящейся под контролем администрации, то в Пятигорске была сильна власть воров. Там я сидел в «транзитной хате» вместе с боевиками, которых везли в Россию из Кабарды, где они учинили бунт. Им дали сроки от 18 до 22 лет, а они молодые ребята – по 23-24 года. Они говорили, что были недовольны властью. Их регионы – Кабардино-Балкария, Дагестан, Чечня – дотировались из Москвы, но деньги до простых людей не доходили. И эти молодые ребята попали под влияние мусульманских фанатиков. «Посмотрите, что делает власть! – объясняли им. - Она поощряет тех, кто ворует, пьет, курит. Но вы же не такие.  Вы должны защищать свои семьи от произвола. Вы должны помешать воровству». И они шли на преступления. Нападали на милицию. В их глазах не было страха. Они боролись за идею. Но результат оказался плачевный. Из Пятигорска меня в Михайловск, в зону строгого режима, где я и отбывал срок. Там мне было уже легче. Это было недалеко от моего родного села Привольное. Я там встретил ребят, которых знал с детства. Один их них попал туда за стаканчик конопли - ему дали 9 лет. Конечно, нашему президенту и правительству виднее, но мне кажется, что давать за «траву» такие сроки – неправильно. Находясь столько лет в обществе преступников, человек не исправляется, а, наоборот, сам становится преступником. У него полностью меняется мировоззрение. И, выйдя на волю, он уже не пойдет работать за шесть тысяч рублей в месяц, а будет воровать. Когда были выборы Медведева, все зэки ждали амнистию, которую обычно устраивает вновь избранный президент. Но из заявленных 330 тысяч выпустили только 15 тысяч человек. Зоны переполнены. В некоторых - нет воды. Многие уезжают оттуда с туберкулезом. Чтобы не подхватить туберкулез, нужно кушать больше жиров. Хорошо, если у человека есть родные - они могут раз в 4 месяца привезти посылку 20 кг.

Такими милыми мальчуганами мы запомнили участников «Ласкового мая» Андрея РАЗИНА (слева) и Андрея ГУРОВА (справа)

Книги и спорт под запретом

- Если не считать кроватей в три яруса, в нашей зоне условия были еще вполне сносные, потому что была вода. С провиантом мне оказывали большую помощь Андрей Разин и ребята из «Ласкового мая» - клавишник Женя Бычков и барабанщик Сережа Ленюк. Они привозили коробками чай, сигареты и другие припасы. Правда, нам почему-то запрещали заниматься спортом. Лишь один раз нам позволили поиграть в волейбол, а вот тяжелая атлетика и единоборства находились под полным запретом. Как-то развиваться духовно тоже возможности не было. В библиотеке были только книжки советских времен с коммунистической пропагандой. Чтобы не деградировать, я учил английский язык и занимался музыкой. Моими стараниями на зоне оживилась культурная жизнь. Начали приезжать артисты с концертами. Варьете для некоторых заключенных стало культурным шоком. Они никогда не видели девушек в стрингах и перьях. Когда они садились, ничего подобного у нас не было. А если и было, то лишь в закрытых клубах для избранных. Приезжали к нам и «звезды». Например, Нина Кирсо и группа «Фристайл». А вот группу «Бутырка» к нам не пустили под предлогом, что они пропагандируют воровскую жизнь.

В тюрьме ГУРОВ поправился, стал более мужественным и, чтобы не закиснуть, сколотил шансон-группу «Винил-интер»

Аппаратура у нас в клубе была совсем убитая. Пришлось решать вопрос своими силами. Друзья из Москвы прислали мне микрофоны, провода, голосовые обработки, звукорежиссерский пульт, клавиши «Ямаха». Среди заключенных нашлись хорошие музыканты – саксофонист, баянист, гитарист. И у нас сложилась группа в стиле шансон «Винил-интер». Мы хотели поехать на конкурс, который проводится среди заключенных. Победителей этого конкурса могут досрочно освободить или скостить им срок. Писали свои песни, делали клипы. Потом вышел закон, по которому «первоходов» и «многоходов» начали развозить по разным зонам. А наши саксофонист и гитарист были уже «многоходами». И наша группа развалилась. Но к нам привезли других ребят. Среди них оказался Дима Борцов, который писал отличные песни. И мы с ним создали новую — уже рок-группу под названием «Аванпост». Мы снова подавали заявки на конкурс. Но нас почему-то не брали. Возможно, управление исполнения наказаний просто не хотело оплачивать нам поездку на конкурс. Тогда мы записали наши песни и переправили на волю. Их разместили в Интернете. Они даже занимали первые места в Интернет-чартах. Минувшим летом по приговору суда я был условно-досрочно освобожден. С этим мне очень сильно помог Андрей Разин, нашедший для меня хороших адвокатов. А Дима Борцов остался на зоне. Откуда-то сверху поступило указание – больше никого по УДО не отпускать. Администрации это выгодно. Чем больше народу у них сидит, тем больше денежек им поступает. «Когда выйдешь на волю, пожалуйста, не забрасывай нашу группу! – сказал мне Дима. – Хотелось бы, чтобы наши песни дальше куда-то пошли». Ради этого я сейчас и живу.

Своего напарника по группе «Аванпост» Диму БОРЦОВА (справа), которому впаяли приличный срок за тяжкое преступление, Андрей пытается вызволить на свободу

Только факт

Из кассационной жалобы адвоката Семеновой Н.Д. на приговор Таганского районного суда г. Москвы от 26.09.2008г. в отношении Гурова А.А.:

…Фактически в основе обвинения Гурова А.А. лежит протокол допроса свидетеля Зайчиковой В.Г. (жены умершего соседа Денисова Г.Е., которая через месяц тоже умерла – М.Ф.) от 09.01.2008г., показания которой суд счел достоверными… Судом не было учтено, что 07.01.2008г. она была доставлена принудительно в психиатрическую больницу № 13 в связи с имеющимся у нее психическим заболеванием… Согласно показаниям свидетеля, академика Шибановой Н.И., заведующей кафедры психиатрии, показания свидетеля Зайчиковой В.Г., страдающей сосудистой деменцией, являются сомнительными… Зайчикова В.Г. в течение определенного времени злоупотребляла алкоголем, в последнее время у нее стали проявляться признаки слабоумия, она плохо ориентировалась, не могла вспомнить некоторые факты и обстоятельства… Свидетельством тяжелых сосудистых изменений являются данные патолого-анатомического исследования – размягчение вещества и атрофия коры головного мозга… Следователь не имел права допрашивать Зайчикову В.Г. в таком состоянии…