Две жены Бориса Штоколова
Надежда Петровна умерла у Бориса на руках.
- Днем Надя поливала цветы в той большой комнате, где я репетирую. Наденька вдруг тихо вскрикнула: «Боренька!..» - и стала падать. Я успел подхватить ее и на руках донес до дивана, - вспоминал Штоколов. - Стою, плачу и не знаю, что делать. Зову ее: «Надя! Надя!» А она уже не реагирует, потеряла сознание. Потом вспомнил: у нас же есть телефон. Вызвал скорую, но Надю, милую мою Наденьку спасти не удалось… Долгое время я не мог поверить, что ее нет со мной.
Павел Эссер, долгие годы работавший театральным администратором и импресарио многих известных артистов, а потом ставший священником и эмигрировавший в Германию, считал, что Надежда Петровна зря растворилась в муже и забросила певческую карьеру. Ибо Штоколов был, по его словам, закоренелым эгоистом:
- Конечно, их связывала большая любовь, но Надежда Петровна возилась с Борисом Тимофеевичем дома, как с малым ребенком. И всегда охлаждала его пылкую, часто непоследовательную натуру. Помню, когда погиб Виктор Резников (39-летний автор «Динозавриков» скончался через два дня после ДТП, которое случилось прямо на глазах его матери. - О. Е.), я сказал о трагедии Борису Тимофеевичу и Надежде Петровне. Штоколов очень грубо отреагировал: «Так ему и надо!» Жена пристыдила: «Боренька, что ты такое говоришь?» На следующий день Бориса Тимофеевича тряхнул микроинсульт. Помню его в реанимации. Помню говорящего: «То весь мир покорял, стремился всех удивить, но все мои устремления на этой койке, и ничего мне больше не нужно».
Поездка за счастьем
Целиком отдала себя мужу и Нина Сергеевна, которая четверть века была подругой его первой жены. Поженились они со Штоколовым через три года после смерти Надежды Петровны. Счастье длилось три года - в 2005-м 74-летний певец умер от перитонита. Нина Сергеевна вздыхала, беседуя с журналисткой Еленой Ливси:
- Мне все кажется, что вот-вот он придет, вот откроет дверь... Иду по рынку, и какая-то задняя мысль: вот это он любит... Мы вели очень правильный образ жизни. Питание - овощи, рыба на пару (мяса он не принимал), много свежих салатов. Был в прекрасной форме: катался на велосипеде, сам водил машину, плавал. Казалось бы, жить да жить. Он и сам говорил: я проживу до ста лет. Когда в тот день он уезжал на операцию, уже на каталке сказал: «Ты без меня делай все так же, как со мной». Врач удивился: «Вы что, прощаетесь?» А я говорю: «Нет, что вы! Он вернется, и мы будем жить, как раньше».
Знаете, я никогда не смотрела на Бориса как на мужчину, когда мы дружили с Надей. Для меня он существовал как Бог. Даже когда Нади не стало, мне и в голову не приходило, что мы найдем друг друга. Боря был недосягаем.
Я приходила в дом, помогала разбирать ноты... И вот как-то само собой пришло.
Однажды он говорит: «Поедем в Анапу». Мы взяли билеты, сели рядом в самолете, он взял меня за руку - первый раз взял меня за руку! - и сказал: «Может, мы едем за своим счастьем?» И вот с этого началась наша музыка.
Мы были очень созвучны. Он только подумает, а я говорю, и наоборот, я подумаю, а он высказывает мысль. Думаю, не без Надиной воли так все произошло. Наверное, она меня к нему направила - знала же, что он один ну совсем не справится.
Многострадальный труд
Бронзовый памятник с роялем из черного гранита и золотом высеченными словами из песни «Гори, гори, моя звезда…» - визитной карточке Штоколова - на могиле Бориса Тимофеевича на «Литераторских мостках» в Санкт-Петербурге появился через три года после смерти певца. А работа над ним началась аж в 1993-м.
Начал приятель Бориса - скульптор Михаил Аникушин. Именно он решил, что фигура будет в реальный рост - все 185 см. Задумка мастера басу понравилась. Но в 1997-м Аникушин умер. Продолжала его жена Мария Литовченко. В 2003-м не стало и ее, а работа закончена не была. Доделывал памятник уже после смерти Штоколова ученик Аникушина - скульптор Николай Анциферов.
