Юрий Васильев: «Когда уходил от жены, было страшное время, но я вымолил прощение»

- Юрий Борисович, любите отмечать свои круглые даты на сцене?

- На мое 40-летие, в 1994-м, тогдашний худрук Театра сатиры Валентин Плучек разрешил мне сделать четырехчасовой бенефис на большой сцене. Пришли Алла Баянова, Татьяна Шмыга, Лариса Голубкина и певица Азиза, которую тогда, после гибели Игоря Талькова, никто никуда не приглашал, а мне она ковер подарила. С Илзе Лиепой я сделал чудный номер под песню Фрэнка Синатры. Попасть на этот вечер можно было по бесплатным пригласительным. Но спекулянты по сто долларов их продавали.

- Довольны своей судьбой?

- Вполне. В 17 лет я, простой паренек из Новосибирска, сразу поступил в Москве в Щукинское училище. Потом меня сразу взяли в штат Театра сатиры, хотя Юрий Любимов к себе, на Таганку, приглашал. Конечно, как и многие студенты Щуки, я мечтал о Театре Вахтангова, но для меня ролей там не было. Сейчас занимаю гримерку Андрея Миронова, его большой портрет здесь висит. Он тоже мечтал о вахтанговской сцене, но 26 лет очень счастлив был в Сатире. Плучек весь репертуар на него делал.

Сейчас Газаров, который изучает историю нашего театра, говорит: «Как мы все недооценивали Плучека! Мощная личность, а какой актерский состав собрал - Папанов, Менглет, Архипова, Аросева, Вера и Татьяна Васильевы, Селезнева, Ширвиндт, Державин и, конечно, Мронов».

- Вы дружили с Андреем Александровичем?

- Не могу так сказать, но мы находились в одном кругу. Оба поющие актеры, мне легко было с ним, а его смерть просто раздавила: 45 дней тогда в больнице пролежал. Когда я только пришел в театр, Андрей был суперзвезда, но ко мне сразу очень тепло отнесся. На банкете по поводу вручения ему звания народного артиста я с ним на брудершафт выпил. Но на ты так и не перешел, потому что очень уважал. За четыре дня до смерти он мне сказал: «Ну что, преемник, будете выносить меня вперед ногами». Чувствовал свой ранний уход.

- Чем это было вызвано?

- Он с детства страдал болезнью, которая в народе называется сучье вымя (по-научному – гидраденит, или гнойное воспаление потовых желез. - Я. Г.). Волдыри были у него по всему телу, в том числе под мышками и в паху. Часто менял рубашки, которые пропитывались кровью. Недуг, который в то время не лечился, сильно мешал жить и доставлял огромную боль. А теперь представьте, с каким трудом он играл спектакли. Но грандиозный талант и фантастическая работоспособность сделали Андрея самым популярным актером в 70-х и 80-х годах в СССР… У меня до сих пор ощущение, что он просто вышел из гримерки и скоро вернется.

- Тогда, в 1987-м, вы сопровождали Миронова на его последних гастролях в Риге?

- Да, но в трагический момент я играл не в «Фигаро», а в другом спектакле и на другой площадке, в ТЮЗе. И вдруг заметил, что все вокруг стали грустными, замолчали. Потом говорят: «Андрею совсем плохо». В гостиничные номера мы вечером шли с надеждой, что он выкарабкается. А ночью вижу сон: мы с Мироновым играем «Трехгрошовую оперу», он вдруг снимает кепку и машет мне, как будто прощается. Ранним утром режиссер Сергей Василевский сказал: «Конец! Андрея отключили от аппарата». У театра продолжались гастроли в Риге, и для тех актеров, кто не смог лететь на похороны, устроили церемонию прощания прямо в машине скорой помощи. Его тело лежало там в ванне с формалином. А затем я и некоторые другие коллеги спецбортом вылетели в Москву.

- Вам же доверили гроб нести…

- Да, вместе с Григорием Гориным и другими. А во время траурной церемонии я свалился в обморок. Жена меня забрала, а дальше я вернулся в Ригу. Сыграл там спектакль «Восемнадцатый верблюд», а потом полетел в родной Новосибирск, в профилакторий, чтобы никого не видеть. Долго лежал на сибирской земле, подзаряжался. Уколы мне делали, невралгию лечили. Однажды попросили выступить с творческим вечером, и тут же посыпались вопросы из зала: «Миронов был пьяный?» Я жутко завелся… Потом лежал в больнице, в Соловьевке, куда меня Нина Архипова устроила - из-за стрессов сердце стало давать сбой. Плучек написал мне туда письмо в поддержку. Мол, ничего страшного - лечись, мы введем вместо тебя актера во второй состав. А каждый врач, у которого я наблюдался, интересовался - как умер Андрей. Дикий кошмар.

Шок Ланового

- Станиславский говорил: «Есть только одна причина неявки актера на спектакль - смерть». Согласны?

- Знаете, все те 45 дней, что я лежал в больницах после смерти Миронова, когда на сцене шли мои спектакли, выходил в парк и полностью про себя их играл. А тот же Андрей в день, когда ушел из жизни его папа Александр Менакер, играл в «Трехгрошовой опере». Да, этому всех актеров учат - только смерть может вас оправдать. Когда я был студентом, у примы Театра Вахтангова Юлии Борисовой скончался муж, а этим же вечером она участвовала в постановке «Турандот». И нас, молодых актеров, повели смотреть, что нас ждет. Она играла с вуалеткой на лице, а когда партнер Василий Лановой увидел ее лицо, его заклинило - шок испытал. И тогда Михаил Ульянов ударил его по спине - мол, продолжаем… Я в минувшем году старшего брата, он бывший офицер милиции, и спустя 40 дней маму потерял.

- Соболезную… Некоторые зрители думают, что ваша мама - коллега по театру Вера Васильева. Фамилия никогда не мешала?

- Меня раньше все время путали с актером Юрием Васильевым из Малого театра (телеоператором Рудольфом из фильма «Москва слезам не верит». - Я. Г.). Кроме того, у нас в труппе не только Вера Кузьминична, но и Таня Васильева работала. Я по совету Татьяны Окуневской даже думал взять фамилию моей мамы - Дроздовская. Но понял, что хочу быть Васильевым из Театра сатиры - и точка! А про то, что я сын Веры Кузьминичны Васильевой, поверие в народе ходит. Как-то таксист спросил: «Наверное, на юбилей к маме едите?» Вера Кузьминична - блистательная, ей почти 100 лет. Сдала, конечно, но у нее остаются хорошие мозги и память неплохая, а играть уже сложно.

«Тебе больно, возвращайся»

- В Сети пишут, что у вас было две жены. Правда?

- Нет! Один раз и уже 44 года я на Галочке своей женат. Она бывшая балерина, в Красноярском ансамбле танца Сибири работала. Как только ее увидел, то понял - мой человек. У нее тогда мужчина был, а я отбил. В 1981-м наш сын Сашка родился.

- Получается, у вас с супругой - тишь да гладь?

- Был эпизод… Пять лет назад я влюбился в продюсера Наталью Дашкевич. Познакомились, когда свой театр создавал. Она меня купила на то, что я должен самостоятельно работать и «самый лучший». Но с ней меня хватило на два года. Страшное это было время. А самое потрясающее, что я вымолил прощение у жены. Ей было очень трудно и больно, я понимаю. Когда ушел от Натальи, поселился в общежитии театра, хоть и народный артист. А потом приехал Галю поздравить с 8 Марта. И когда жена узнала, что я с Дашкевич уже не живу, сказала: «Как же тебе больно, возвращайся! Это же и твоя квартира…» Серьезную рану нанес Галочке. Но прощение ей было дано свыше, и я счастлив! Очень ее люблю. Видно, тогда, 44 года назад, все правильно сделал, когда ездил за ее ансамблем, добивался. Пообещал и, надеюсь, слово сдержал стать хорошим артистом.

- Чем супруга занимается?

- Дачей. Цветы любит… Еле спас ее осенью 2021-го, когда коронавирусом оба заболели. Я - легче, она - сложно, еле говорила. В 67-й больнице лежала. И сейчас с памятью у нее не важно: такая болезнь не проходит бесследно. Но мы и не такое переживали. В 90-е она на стадионе «Динамо» шапками торговала. А я тогда был ведущим телепрограммы о животных «Сами с усами». Приносил эти шапки, выставлял, улыбался покупателям, чтобы видели - какой хороший товар, раз даже известного телеведущего он заинтересовал. А после трудового дня я Галю встречал, шли и на заработанные ей деньги покупали шаурму.

- Сын уже сделал ваш бабушкой и дедушкой?

- Сейчас Саша в разводе, детей пока нет. Он - музыкант. Уже к концу школы свой металлический ансамбль создал. Однажды его избили милиционеры, а до этого именно туда, в милицию, хотел идти работать. Я ему предложил поступить в юридический вуз. Что он и сделал. Но музыка взяла верх. Играл в оркестре цирке, в коллективе у певицы Ирины Шведовой, а сейчас на андеграундную и электронную музыку, а также саундтреки пишет.

- Вы же маститый театральный педагог…

- Более 30 лет преподаю, вначале в Щукинском, и уже более четверти века в ГИТИСе.

А в свое время еще и в цирковом училище. Готовил там с юным Сергеем Буруновым Хлестакова и и сказал: «Что ты тут делаешь, иди в Щукинское!». Счастлив, что он суперзвездой стал. А сейчас у меня учится великолепная Диана Анкундинова, невероятный талант и судьба. Уверен, ее ждет очень большое будущее.

Невеста Симонова и любовница Градова

В свое время Васильев рассказывал «Экспресс газет» о двух своих ярких романах со знаменитыми актрисами. Студенческом - с Евгенией Симоновой* и служебном - с бывшей женой Андрея Миронова - Екатериной Градовой, «радисткой Кэт» из фильма «Семнадцать мгновений весны».

- Мы должны были пожениться, еще учась в Щукинском, - вспоминал об отношениях с Симоновой. - Я жил в их доме, Симонова ездила в Новосибирск к моим родителям. В «Щуке» нас называли Ромео и Джульетта. Писали друг другу записки, ссорились. Дико ревновал ее к каждому столбу, она была очень влюбчивым человеком. Однажды рядом с ней на съемках фильма «Золотая речка» оказался замечательно-глубокий Саша Кайдановский. Играя как-то с Женькой в студенческом спектакле, вдруг смутно начинаю понимать: любимая перестала быть моей. Назло я закрутил романы чуть ли не со всеми красивыми студентками училища. Несмотря на разрыв, в дипломных спектаклях мы играли с Симоновой любовные сцены.

* - За одиннадцать лет работы с Мироновым супердраматической любви я не видел. Хотя знаком со всеми любимыми его женщинами. У меня самого, когда только пришел в театр, был роман с Катей Градовой. В то время они с Мироновым уже расстались, - не стал скрывать наш герой.

«Мои кумиры дурного слова о Родине не говорят»

- Я был в Афганистане, а в августе 2022-го ездил с концертами на Донбасс плюс в госпитале в Симферополе выступали, - говорит Юрий. - Когда видишь глаза этих молодых ребят-бойцов, никаких слов не надо. Я сразу поддержал присоединение Крыма и нашего президента, и мне не стыдно. Нацистов ненавижу. Я - русский, и в такой момент, я в любом случае со своей страной. Бывал и госпитале Бурденко, видел там без рук и без ног ребят, но они рвались в бой против нациков. И упаднического настроения, конечно, нет. Наш театр очень много вещей собрал для фронта - свитера, обувь, бритвы, парфюм, деньги. Те, кто уехал и теперь поливают грязью Россию - поступают низко. Но ни один мой кумир нашу страну не покинул и ни одного дурного слова о Родине не сказал.

*включен Минюстом РФ в список физлиц-иноагентов