Как Людмила Зыкина обманывала друзей

Помощница певицы Татьяна Свинкова рассказала неизвестные подробности из жизни великой артистки

Помощница певицы Татьяна Свинкова рассказала неизвестные подробности из жизни великой артистки

О том, что у Людмилы ЗЫКИНОЙ была помощница Татьяна СВИНКОВА, широкая публика узнала после смерти великой певицы, когда наследники обвинили ее в присвоении бриллиантов и другого имущества покойной. После этого за Татьяной Александровной закрепился образ эдакой ушлой мошенницы, которая присосалась к пожилой и не очень здоровой артистке с целью ее обобрать. Мало кто знал, что СВИНКОВА всю свою жизнь посвятила ЗЫКИНОЙ – сначала была ее преданной поклонницей, а потом почти четверть века работала с ней, пройдя путь от секретаря до генерального директора созданного Людмилой Георгиевной ансамбля «Россия». Лишь сейчас она прервала свое молчание и впервые согласилась рассказать о своей жизни и работе с «королевой русской песни».

- В 1985 году, когда Людмила Георгиевна уже познакомилась со мной поближе, она сама предложила мне работать в ансамбле «Россия» – вспоминает Татьяна Свинкова. - Тогда я ушла из отдела кадров и стала уборщицей, чтобы мне дали справку на совмещение, и я могла быстренько убраться и ехать на работу к Зыкиной. Сразу уволиться из эксплуатационной конторы я не могла, так как мне нужно было отработать десять лет за служебное жилье. Когда я отработала семь лет, Людмила Георгиевна пошла к моему директору и сказала: «Таня мне очень нужна. Она так хорошо поет». Он пошел ей навстречу. И в 1987 году я перешла в ансамбль «Россия» на постоянную работу.

Сначала я была секретарем. Потом стала администратором. Потом – замдиректора. В итоге доросла до директора. До меня сменилось шесть директоров. Это была чисто номинальная должность. Хозяйкой все равно была сама Людмила Георгиевна. Без согласования с ней не решался ни один глобальный вопрос. Допустим, надо было пошить костюмы для ансамбля. Она сама ехала в магазин. Или ей привозили ткани. И она выбирала. Или надо было пробить гастрольные поездки. Кто мог сделать это лучше, чем сама Зыкина? Она ехала в Росконцерт и обо всем договаривалась. А директор потом только оформлял договора. Когда я уже стала директором, не раз бывало, что я приезжала с работы, а она мне говорила: «А я пять концертов зарядила. Хороший я администратор?».

Доктор КОНСТАНТИНОВ последние годы Людмилы Георгиевны был с ней неразлучен. Фото из архива Владимира КОНСТАНТИНОВА

Доктор КОНСТАНТИНОВ последние годы Людмилы Георгиевны был с ней неразлучен. Фото из архива Владимира КОНСТАНТИНОВА

Между прочим, Людмила Георгиевна предлагала мне работать на сцене. «Ты поешь лучше всех моих девок, вместе взятых», - уверяла она. Но, как говорится, двум богам не служат. Я для себя решила, что мое место – за кулисами.

Во время концерта Людмила Георгиевна всегда выходила за кулисы сделать глоток горячего чая. С термосом, как правило, стоял костюмер. А потом были моменты, когда костюмера не было. И так получилось, что эта функция была возложена на меня. Параллельно Людмила Георгиевна преследовала этим цель борьбы с моим курением. За кулисами-то курить было нельзя. А уйти я никуда не могла. «Стой здесь! – говорила она – Я должна всегда тебя видеть». Сама Людмила Георгиевна никогда не курила. И у нее дома, и в офисе ансамбля «Россия» курение было категорически запрещено. Курить мне приходилось на улице или на лестничной клетке. «Я всех своих мужей отучила от курения, - говорила она. – А с тобой никак не могу справиться». Зато, если ей надо было ко мне придраться, у нее всегда был готовый повод. Что бы ни случилось, она говорила: «Это произошло потому, что ты курила». Однажды во время поездки в Северную Корею я решила жестко бросить курить. Докурила последнюю сигарету и хотела больше не покупать. А мы с Людмилой Георгиевной жили в одном номере. Она пошла в город и, вернувшись, вручила мне блок «Данхилла». «А я решила бросить», - объявила я. «Нет уж, ты кури! – сказала она. – Ты очень злая, когда не покуришь». «Ну, да, должен же быть у меня хоть какой-то недостаток, - ответила я. – А то вырастут крылья».

Татьяна СВИНКОВА боготворила ЗЫКИНУ

Татьяна СВИНКОВА боготворила ЗЫКИНУ

Рюмка воды

- Как вела себя Зыкина, когда была недовольна чьей-либо работой? Могла ли она на кого-то сильно кричать и ругаться?

- Лично для меня самым страшным было, если Людмила Георгиевна начинала говорить со мной на вы и называть меня Татьяной Александровной. Это означало, что дело совсем плохо. А если она кричала и ругалась, еще не все было потеряно. В народном театре меня тоже постоянно ругал режиссер. Господи, какими только последними словами он меня ни называл! До слез доводил. Как-то я его спросила: «Почему вы меня ругаете больше всех?». «Потому что от тебя еще есть надежда чего-то добиться, - объяснил режиссер. – А если я знаю, что человек достиг своего потолка, какой смысл его ругать?!». Поэтому равнодушие Людмилы Георгиевны пугало меня больше всего. «Пусть лучше ругается!» - думала я.

Особенно мне доставалось из-за ее пунктуальности. На концертную площадку она приезжала, как минимум, за час. А если с репетицией, то за два часа. И не терпела, когда другие опаздывали. На этой почве у меня возник бзик. Чтобы – не дай Бог! – не опоздать, я могла за два часа привезти ее к поезду или к самолету. Еще Людмила Георгиевна не терпела, когда кто-то говорил: «Не могу». Она считала, что нет безвыходных ситуаций. «Что значит – не могу? – негодовала она. – Скажи прямо – не хочешь!». Был случай, когда в 1991 году мы без нее поехали на гастроли в Челябинск. У меня был один обратный авиабилет без мест на весь коллектив. Я в пять утра привезла всех в аэропорт. Но оказалось, что мест для нас нет, так как организаторы не подтвердили заказ.

Для роли великой артистки Вера СОТНИКОВА набрала десять килограммов (кадр из фильма «Людмила»)

Для роли великой артистки Вера СОТНИКОВА набрала десять килограммов (кадр из фильма «Людмила»)

Я позвонила в Москву Людмиле Георгиевне. Она с кем-то связалась и договорилась, чтобы нас отправляли в Москву по частям. В течение дня я всех отправила и сама улетала уже вечером в числе последних. В самолете со мной случилась истерика. Людмила Георгиевна приучила меня, что я как администратор за все в ответе – за то, что автобус опоздал или не пришел, за то, что организаторы поставили ребятам водку на столы. Да, в последние годы она запрещала участникам коллектива на гастролях выпивать. Я потом уже организаторов просила, чтобы спиртного нам не ставили. А если видела на столах водку, говорила: «Быстро убирайте! Иначе Людмила Георгиевна сюда не зайдет». Слишком дорого обходилось, когда какой-то музыкант травился водкой и выходил из строя.


Сама Людмила Георгиевна спиртным не увлекалась. Что она могла позволить себе – рюмку водки, настоянной на корне калгана или лапчатника. Ее друзья научили так делать. А во время застолий она умела всех обманывать. Было ощущение, что она со всеми вместе пьет. Но за все годы проживания с ней я ни разу не видела ее не то, что пьяной, а даже под хмельком. Она всегда просила наливать ей водку. А потом незаметно заменяла ее на воду. Когда застолье ее утомляло, она говорила мне, что хочет чайку. Это означало, что я должна под каким-нибудь предлогом увести ее из-за стола. Она же не могла сама встать и уйти. Нужно было соблюсти политес определенный. У нас был случай в Германии, когда мы сидели в ресторане со Стасом Садальским. Людмила Георгиевна, естественно, была в центре внимания. В какой-то момент она начала подавать мне наши условные сигналы. Я подошла к ней и сказала: «Может, уже поедем домой?». «Да кто ты такая, чтобы Зыкиной указывать?! – начал кричать Садальский. – У тебя такое доброе лицо, как у Гитлера в день его смерти!». Он же не знал, кто тут на самом деле хозяин.

Дом ЗЫКИНОЙ в деревне Борки. В 2007-м она его переоформила на двоюродную сестру Нину ВОРОБЬЁВУ

Дом ЗЫКИНОЙ в деревне Борки. В 2007-м она его переоформила на двоюродную сестру Нину ВОРОБЬЁВУ

К сцене приговорена

- Выдвигала ли Зыкина какие-то особенные требования организаторам гастролей?

- Я сама как администратор составляла райдер Людмилы Георгиевны. Только тогда это называлось не «райдер», а «дополнительные условия». Главное условие, которое Зыкина ставила организаторам гастролей, - сцену перед концертом не мыть и не красить. Если сцена была мокрая или тем более свежепокрашенная, у Людмилы Георгиевны сразу садился голос.

Еще она всегда просила заранее узнать, кто нас будет встречать. Не для того, чтобы это обязательно был мэр или губернатор. А для того, чтобы она знала имя и отчество встречающего и могла к нему обратиться.

Каких-то особых бытовых требований у нее не было. На гастролях наш коллектив ездил на автобусе ПАЗ. А Людмила Георгиевна – на «Волге». В гостинице ей заказывали стандартный номер «люкс». Но она могла жить, где угодно, и ездить, на чем угодно. Она понимала: если люди нам прислали лошадь с телегой, значит, у них больше ничего нет. В Оренбургской области у Зыкиной был замечательный друг Заверюха. «Я все понимаю, ты звезда и поешь в Кремлевских дворцах, - как-то сказал он ей. – А у меня тут в 150 километрах есть дом для ветеранов войны. Никто из артистов к ним никогда не приезжал. Сразу предупреждаю - гостиницы там нет. Но есть грязелечебница. Можно переночевать в ней». «Ну, поехали!» - сказала Зыкина. Поселили нас в палатах с кафельной плиткой и узкими железными кроватями с панцирной сеткой. Зато как нас принимали люди! Когда она приезжала в такие далекие поселки, туда с 8 утра автобусами свозили людей со всех окрестностей. Если был будний день, людям давали отгул.

Племянники звезды - Сергей и Георгий - обвинили СВИНКОВУ в мошенничестве. Фото Ивана ВИСЛОВА/«Комсомольская правда»

Племянники звезды - Сергей и Георгий - обвинили СВИНКОВУ в мошенничестве. Фото Ивана ВИСЛОВА/«Комсомольская правда»

Помню, мы с Людмилой Георгиевной и композитором Евгением Николаевичем Птичкиным однажды приехали в Кировскую область. «Как хорошо, что вы к нам приехали! – кланялись Зыкиной местные жители. – Нам, наконец, свет провели и отремонтировали дорогу». А в Оренбургской области ветром снесло крышу дома культуры и порвало провода. Света не было. И Людмила Георгиевна пела при свечах.

Понимаете, она не воспринимала себя как звезду. «Как вы не сошли с ума от такой популярности?» - удивлялась я. «Я что, дурочка?!» - отвечала Людмила Георгиевна.

В начале 90-х годов одна организация приставила ей охрану. Но она при первой же возможности отослала ее и на трамвае поехала в общежитие ансамбля «Россия» на день рождения одного из наших музыкантов. А однажды наш водитель где-то застрял и не успевал нас забрать с дачи в Ватутинках. Мы на попутной машине добрались до метро «Теплый Стан». И вместо того, чтобы взять такси, Людмила Георгиевна предложила мне поехать на метро. «Я так давно там не была», - призналась она. Была зима. Все были в шубах и шапках. Мы проехали от «Теплого Стана» до «Октябрьской». И ее никто не узнал. На «Октябрьской» нам нужно было сделать пересадку. Там была давка. Толпа внесла ее в вагон и начала трамбовать. «Ой, как хорошо!» - приговаривала она. Правда, после этого желания ездить в метро у нее больше не возникало.

- Насколько справедливы утверждения, будто вы заставляли уже больную Зыкину продолжать выступать?

- Людмила Георгиевна, наоборот, болела без работы. 21 апреля 2008 года ее госпитализировали с тяжелейшим пиелонефритом. У нее была температура 40. А 1 мая мы были должны выступать в Уфе по приглашению президента Башкирии Муртазы Рахимова. «Не поедем туда, - сказала я. - После пиелонефрита нужно три недели на восстановление». «Ты можешь не ехать, а я поеду», - заявила в ответ Людмила Георгиевна. И что вы думаете? 30 апреля ее выписали из больницы. И она поехала на эти гастроли в Уфу. Потом из Уфы еще переехала на машине в Екатеринбург и там отработала. А когда вернулась в Москву, уже и не вспоминала про недавнюю болезнь.

Спустя три года после кончины певицы на её могиле установили бронзовый памятник. Фото Ивана ВИСЛОВА/«Комсомольская правда»

Спустя три года после кончины певицы на её могиле установили бронзовый памятник. Фото Ивана ВИСЛОВА/«Комсомольская правда»

Сцена ее лечила. Если бы ей сказали: «Людмила Георгиевна, вы как певица больше не работаете», она бы сразу же умерла. У нее ведь ничего, кроме ансамбля «Россия», в жизни не было.

В конце жизни ей со всех сторон пели: «Люда, зачем тебе эта обуза? Что ты волочешь на себе столько музыкантов? Оно тебе надо? Два баяна, и вперед с песней!». А я видела и чувствовала, что она не могла отказаться от этого коллектива. Это был ее ребенок, которого она создала. И хотя в последние годы она уже меньше выступала, и ансамбль работал без нее, Людмила Георгиевна до последнего дня распевалась дома.

Буквально за три дня до смерти она меня спросила: «А с чего будем начинать концерт?». «Еще отпуск впереди», - отмахнулась я. «Нет, я сейчас должна знать», - настаивала она.

Однажды мне позвонила Карина Филиппова и поделилась проблемой: «Вот Людмила Георгиевна попросила меня написать ей песню про любовь». «Ну, какая любовь?! – возразила я. - У нее одна любовь – к сцене она приговорена». А через несколько дней Карина Степановна снова позвонила и прочитала текст песни: «Опять одна, но не моя вина. Я просто к сцене приговорена». «Танюша, я тебя ставлю в соавторы», - сказала она. «Ни в коем случае! – запротестовала я. – Я просто сказала то, что есть».

В следующем материале читайте окончание откровений Татьяны Свинковой о том, какую роль в жизни Людмилы Зыкиной играл ее доктор, как прошли последние дни великой певицы и каким образом в доме помощницы оказались драгоценности Людмилы Георгиевны…



автор