Несчастный счастливый случай Церетели

Юрист и меценат Михаил Цивин о непростом пути скульптора к успеху

Юрист и меценат Михаил Цивин о непростом пути скульптора к успеху


4 января знаменитый художник и скульптор Зураб ЦЕРЕТЕЛИ отметит 80-летие. Наш колумнист Михаил ЦИВИН знаком с юбиляром много лет и помнит не самые богатые его годы.


- Что бы ни говорили о Зурабе Константиновиче, я с большой любовью и симпатией к нему отношусь. Знаком с ним с тех времен, когда он жил в Тбилиси практически на чердаке вместе с супругой Инессой и маленькой дочкой Леной и сильно нуждался.
По природе Зураб очень добрый и обаятельный, и многие люди этим пользовались. Ему же самому на первых порах больше других помогла дальняя родственница - Виктория Сирадзе, которая тогда занимала пост секретаря горкома комсомола Тбилиси. Она нашла Зурабу подработку, предложив рисовать картины с комсомольской тематикой и изготавливать транспаранты к праздникам.
Позже он получил заказ на проведение художественных работ в туркомплексе «Пицунда»: оформлял детские площадки, автобусные остановки, придумывал, какой мозаикой выложить бассейны, облагораживал территорию. Вдруг, ближе к окончанию работ, к заказчику в Москву пришло письмо от начальника милиции Пицунды. Дескать, Церетели с друзьями и красивыми женщинами устраивает в санатории кутежи и танцульки, сорит деньгами. А в этот момент Зураб сидел без копейки и ждал гонорар за свое творчество. Из столицы выехала комиссия, чтобы проверить факты. Одним из пунктов проверки стали некие художественные часы, которых, как настаивал автор жалобы, нет и в помине. И рекомендовал привлечь художника за хищение госсредств.






Зураб Константинович много времени проводит за мольбертом. Его мастерская наполнена яркими холстами, как запасник большого музея

Зураб Константинович много времени проводит за мольбертом. Его мастерская наполнена яркими холстами, как запасник большого музея

- Ну и где часы? - спросил строгий председатель комиссии у Церетели.
- Сейчас покажу, - ответил мастер и отвел к месту, где в землю была воткнута красивая палка, а вокруг нее валялись камни.
- И сколько сейчас времени? - поинтересовались проверяющие.
- 12 часов 25 минут! - тут же ответил скульптор и объяснил: - Видите, как тут тень падает? Умным людям сразу понятно, что это солнечные часы.
Никто из гостей не мог признать, что его интеллекта не хватило, чтобы оценить задумку мастера, и, удовлетворенно поцокав языками, проверяющие стали хвалить художника. Вскоре всех пригласили на обед, где большинство тостов поднимали за Церетели. Комиссии понравились и другие его находки.
Вечером к Зурабу пришел мириться с бутылкой конька тот самый полковник милиции, который написал жалобу. Церетели его, конечно, простил. Они выпили по рюмочке и с миром разошлись. Через три дня скульптор узнал, что полковник от переживаний скончался во сне. Зураб Константинович пришел на похороны, а потом помогал его семье. Вспоминая эту историю с большой грустью, признавался:
- Я никогда не мог подумать, что этот человек так эмоционально воспримет мои работы.
Спустя годы, когда у Церетели была уже своя мастерская в полуподвале на Гоголевском бульваре в Москве, он мне позвонил:
- Приезжай, дело есть.
Я тут же примчался и услышал просьбу достать для его любимой женщины куртку. Его всегда окружали красавицы. Супруга Зураба рано покинула этот мир, и он тогда был свободен. В момент разговора он стоял в длинном клетчатом халате у мольберта и рисовал картину «Цветы».
- Зураб, сколько мы с тобой дружим, а ты мне ничего не преподнес из своего творчества, - затеял я разговор.






Тот самый рисунок мэтра, который хранится у нашего рассказчика

Тот самый рисунок мэтра, который хранится у нашего рассказчика

Не поворачивая головы, он велел:
- Возьми любую картину, какая нравится! - а потом резко повернулся и добавил, тыкая на разные полотна: - Кроме этой, этой, этой, этой...
- Спасибо, Зураб, в другой раз, - вежливо отказался я.
- Ладно, я сам тебе подберу и подарю.
Больше я никогда ему не напоминал об этом. Через много лет, в Париже, после модного показа Валентина Юдашкина, мы вместе сидели в ресторане. Зураб рисовал на пригласительном билете черным фломастером портрет мужчины. Когда этюд был практически готов, мэтр отвернулся, а я стащил бумажку. Церетели подумал, что официант унес рисунок, взял другой билет и опять принялся рисовать.
Перед отъездом в Москву, я попросил у Зураба расписался на его работе.
- Украл? - добродушно засмеялся он и тут же оставил автограф. Эта работа красуется у меня дома на видном месте.



автор