За что наставник Волочковой и Цискаридзе всю жизнь ненавидел Майю Плисецкую

Григорович прожил без малого 100 лет. За это время испытал многое: всемирную славу, немилость, войну с кланом Плисецких. В 1990-е  его, уже старика, выгнали из Большого. А в наше время - неожиданно - позвали опять, чтобы восстановил то, что делал когда-то.

Другой бы, помня унижения, не пошел. А Юрий Николаевич - вернулся.

Не потому, что в свои преклонные годы ему было некуда податься. В опале Григорович был востребован всеми театрами. И силы еще оставались. Даже в свои преклонные годы он лично показывал движения молодым танцовщикам. И, если надо, испепелял взглядом.

Можно и не ходить на балет, но про новогодние очереди на «Щелкунчика», на которые рвутся толпы за несметные деньги, наверное, слышал даже глухой.  «Щелкунчик» - знаменитая постановка Юрия Григоровича.

- Я люблю Новый год. Я и сам родился в первые дни Нового года, - говорил он в немногочисленных интервью.

Мог бы надавать их кучу, но берег какую-то тайну.

От эвакуации до триумфа

Он родился в далеком 1927 году в центре Ленинграда, на Моховой. Принадлежал к породистой семье. По отцу - дворяне и казаки. А мать была дочерью итальянца, царского адмирала Альфреда Розая, чья родословная ведет отсчет с 1500 года, когда семья богатых землевладельцев из Тосканы перебралась во Флоренцию и стала одной из самых знатных во Флорентийской республике.

Дедушка Григоровича поехал в Россию, женился на русской красавице и остался. Их дети стали артистами. Мать Юры занималась балетом, один ее брат стал цирковым артистом, а более всех прославился второй брат, Георгий Розай. Он выступал в качестве танцора в Императорском балете и был актером в Русских сезонах в Париже.

Именно Георгий пристрастил племянника к балету. Юра начал сценическую карьеру в Мариинке еще в очень юном возрасте. Вместе с другими детьми танцевал в «Щелкунчике» в постановке Вайнонена.

- Декорации были устроены так, что виднелся уголок гостиной, где был накрыт стол с пирожными и бутылочками с лимонадом. Мы не могли дождаться, когда кончится танец, неслись туда и наливали лимонад. Вот это я не могу забыть, - рассказывал Григорович.

Когда  впоследствии он создал свою постановку, не оставил и намека на то, что было у Вайнонена. Партии, отданные детям, у него танцевали взрослые.

Война застала Юру учеником Вагановки. Училище эвакуировали в Пермь, а 14-летний Григорович, крайне раздосадованный тем, что его друзей взяли на фронт, а его - нет, предпринял отчаянную попытку вступить в ряды Красной армии. Ради этого даже своровал лодку. Побег не удался, а скандал был знатный.

Балерина Алла Осипенко, занимавшаяся в том же училище, но в младших классах, потом всю жизнь рассказывала, как Юра не гнушался мелким рэкетом. Голодные малыши воровали турнепс по огородам, а пацаны постарше, среди которых был Григорович, караулили мелких и стыдили. Мол, как так можно, вы же октябрята. Сконфуженные дети высыпали украденное из подолов, а пионеры с воодушевлением распределяли добычу...

Думать одно, говорить другое, делать третье - ценное качество для руководителя, позволяющее удержаться у власти.

Возвышение Григоровича оказалось стремительным. Он был прекрасным характерным танцовщиком Мариинки (тогда театр носил имя Кирова) и вдруг - оставил карьеру артиста, чтобы заняться хореографией. После войны, параллельно с работой в театре, взял на себя общественную нагрузку: стал трудиться в самодеятельности и ставить спектакли с детьми. На одно такое представление попало руководство. Начинающему хореографу дали задание: мол, слабо поставить что-то и в театре? Оказалось не слабо.

В свободное от работы время Юрий вместе с самыми молодыми танцовщиками стал  репетировать балет Сергея Прокофьева «Каменный цветок». Материал выбрал сам. Ему хотелось воплотить что-то очень русское. К тому же после эвакуации в Пермь уральская тема оказалась ему близка.

В итоге получившийся балет стал первым в череде шедевров Григоровича-балетмейстера.

В своих постановках он старался говорить на максимально понятном языке: зрителю не нужно было читать в программке, что происходит на сцене. Все было ясно без слов. За этот новый язык он и снискал славу новатора.

Запретная поза

Со вторым балетом - «Легенда о любви» - чуть было не вышел скандал. Все началось с того, что Ариф Меликов, молодой и самоуверенный композитор из Азербайджана, написал музыку к сочинению Назыма Хикмета и пожаловал со своим богатством к руководству театра.

История про то, как художник отверг любовь сразу двух женщин ради того, чтобы провести водопровод в родной кишлак, показалась начальникам очень актуальной. Балет решили делать в ближайшем сезоне. А композитор, обалдев от наглости, сказал, что хочет видеть постановщиком молодого Григоровича.

В итоге Юрий Николаевич наворотил такое, от чего комиссия долго протирала глаза. Две сестренки влюбились в одного мужчину. Одну из них от сексуальных переживаний выгибало в мостик. А вторая, отправляясь к художнику, вставала вниз головой и делала откровенный шпагат прямо на уровне его рта. Критики крякнули: «Ой! Наши женщины так мужчин не хотят и так широко перед ними ноги не раздвигают!»

- Ну ладно, - ответил Григорович и согнул балерине только одну ногу в шпагате. Мол, так попристойнее будет?

Балет стал еще одним звездным в арсенале театра. Народ валил на него кучами, а Григоровича перевели аж сразу в Большой театр.

Что же касается казусов интерпретации, уже в наше время одна критикесса, не распознав жеста принцессы Ширин, которая хотела одарить художника сердцем, написала на голубом глазу: «Принцесса Ширин выдаивала левую грудь...»

Мужской переворот

Но главным ноу-хау Григоровича все-таки была не женская эротика, а мужской танец. До него ни один исполнитель не был особо известен, если не считать Нижинского. Балетные юноши всю жизнь считались подставками для балерин, и только Юрий Николаевич отменил эту несправедливость. Сделал мужчину сексуальным объектом, центром постановок и вырастил плеяду первоклассных профессионалов, о которых заговорил весь мир.

Васильев, Лавровский, Лиепа, Акимов - эти имена не сходили с афиш. Красивых мужчин, танцующих в одних только бандажах, он показал в балете «Спартак», где впервые в истории театра дядьки перетанцевали теток. Спартаком он назначил не обладающего мощным сложением Владимира Васильева.

- Какой из меня гладиатор? - робко возражал тот.

- Запомни, в балете гладиатор тот, кто лучше танцует! - отрезал Григ, как прозвали хореографа.

Из-за этой работы возникла его знаменитая ссора с Арамом Хачатуряном. На тот момент, когда Григорович схватился за «Спартака», уже существовали две успешные постановки, которые полностью удовлетворяли композитора. Грандиозного замысла Юрия Николаевича мелодист не понимал от слова совсем. Зачем балетмейстер повыкидывал куски из его нот? Как посмел поменять все местами? И ради чего балет лишился главного своего украшения?

- А где женщины? Я вас спрашиваю, где женщины? - горячился Арам Ильич.

Впрочем, посмотрев результат, он сменил гнев на милость и сделал комплимент:

- Вы гениальный балетмейстер с плохим характером!

Наряду с другими прозвищами это тоже пошло в народ.

Последним своим проектом «гениальный балетмейстер» называл Николая Цискаридзе.

Вот как тот вспоминал об их знакомстве:

- Он пришел на госэкзамен. От волнения я не помню, что делал. Но после экзамена разнесся слух. Хозяин сказал: «Грузину пятерка и взять в театр».

Цискаридзе подчеркивал, что его приняли поверх голов. Он был парнишкой без связей, а в Большой уже подготовили списки тех, за кого попросили.

В эпоху гонений на Григоровича  наговаривали.

- На гастролях в Париже в 1971 году балетмейстер обращал внимание нашей молодежи на свои встречи с гомосексуалистами Жаном Маре, Лифарем, Роланом Пети, Бежаром, - гласил текст доноса, который лег на стол чиновникам.

Верха на такие поклепы не реагировали. У Григоровича была красавица-жена Наталия Бессмертнова. Выдающаяся балерина, лучшая Жизель после Улановой. Считалось, что их союз был предопределен. Она стала его Галатеей, умея предугадать даже непроизнесенные желания хореографа.

Быть женой главного балетмейстера в клоаке единомышленников - ох как непросто.

Кстати, еще одной фавориткой Григоровича стала Анастасия Волочкова. Возобновляя в театре «Лебединое озеро», он взял Настю на главную роль. А когда выяснилось, что для рослой балерины в Москве нет подходящего мужчины, специально под нее выписал партнера из Петербурга.

Противостояние титанов

Когда 32-летнего Григоровича перевели в Большой театр, он быстро осознал расстановку сил, и главные роли в главных своих постановках начал выделять Майе Плисецкой. Потом балерина уверяла, что именно она замолвила за Юрия Николаевича словечко перед министром культуры Фурцевой. Впрочем, Плисецкая любила приукрасить свою значимость.

- Юрка, запомните: балерины насядут на вас, старясь выторговывать для себя. Будут ломать вас, губить вас. Старайтесь уворачиваться, - учил его педагог Федор Лопухов. Как в воду глядел.

Довольно скоро Плисецкая поменяла доброе отношение и обозлилась. Дело в том, что Григорович начал предлагать лучшие роли не ей, а своей супруге. И напрасно он подчеркивал:

- Я даю роли не жене, а блистательной балерине.

В те времена говорить плохо о Майе Михайловне было не принято. Теперь, спустя годы, видно, что претензии Плисецкой пусты. Бессмертнову нельзя было не признать лучшей. В возрасте балерины важен каждый год, а жена Григоровича была аж на 16 лет моложе конкурентки.

- Можно ли танцевать до сорока? - спрашивали у Юрия Николаевича.

- Можно. Но смотреть на это нельзя, - коротко отвечал он.

Плисецкая всюду жаловалась на хореографа, дошла до той же Фурцевой. Но та отрезала:

- Нет уж, терпите.

Противостояние длилось четверть века. За время жестокой войны с Майей хореографу удалось отстоять несколько ведущих партий для своей Наталии. Разок-другой он мстительно исключал из гастрольного тура «Анну Каренину», написанную мужем Плисецкой, композитором Щедриным, для нее в главной роли.

В конце 80-х одним днем Григорович разрубил гордиев узел и уволил из труппы шестерых легендарных артистов Большого, достигших пенсионного возраста. Чтобы не обвиняли в предвзятости, не пощадил даже супругу. При этом тогда, на момент вынужденного выхода в отставку, Плисецкой было уже 63 года.

Закат его эпохи

В 90-е Большой сотрясли очередные скандалы. Грянула демократия, и все газеты бросились писать про устаревший театр, про необходимость что-то менять, про самодурство Грига.

Как рассказывает Цискаридзе, главный балетмейстер в ту пору действительно обнаглел. Сколотил коллектив лояльных по отношению к себе танцоров из старой гвардии, и эта «Группа здоровья» ездила по гастролям, зарабатывая на стороне хорошие деньги. При этом они получали и зарплату в родном театре, хотя на сцену уже годами не выходили. За них в поте лица и за гроши отдувался молодняк. А когда какая-то юная артистка поехала пошабашить на родину и захотела станцевать там Жизель, в роли которой Григ ее не видел, то моментально получила телеграмму. Мол, танцуйте, конечно, но в театр после этого возвращаться не надо.

Григорович правил железной рукой. Мгновенно увольнял тех, кто посмел открыть рот против. Не зря после выхода балета «Иван Грозный» его самого прозвали «Юрий Грозный». А потом до Юрия Николаевича дошли слухи, что его уже не жалуют на самом верху. Он не стал ждать и сам накатал заявление, которое тут же подписали. Интереснее поступила его жена. Бессмертнова, трудившаяся педагогом: организовала в театре акцию протеста. На один из спектаклей актеры вышли в домашнем. За это закономерно уволили и их, и ее. Супруга Грига долго добивалась восстановления через суд, чтобы, вернувшись на работу, в тот же день уйти по собственному.

Переживания не прошли даром. В 2008-м Бессмертнова умерла от рака желудка. Ей было лишь 66 лет. Болезнь балерина запустила, ее мучили боли, которые она скрывала. Лишь когда состояние стало невыносимым, Наталию Игоревну госпитализировали в Кремлевку, где уже ничего не смогли сделать.

- После смерти Бессмертновой Григ решил не умирать, - мрачно шутили коллеги долгожителя.

Кубанское чудо

Находясь в опале, балетмейстер не бездействовал. Сначала работал по приглашению в Уфе. Даже радовался, что здесь когда-то трудился ямщиком на почте его дальний предок. Потом его пригласили в Краснодарский театр, где создали все условия. Там пожилой Григорович сотворил то, что назвали потом Кубанским чудом. Повторил на сцене все свои выдающиеся спектакли и привлек в театр народ, прессу, деньги...

В нулевые Большой снова позвал его, а потом опять сделал главным хореографом. Еще одно доказательство того, что в России надо жить долго. Он и дожил до момента, когда его самого признали сокровищем и достоянием. А четыре его балета - «Щелкунчик», «Спартак», «Иван Грозный» и «Легенда о любви» - причислили к золотому фонду Большого театра.

Даже недруги и конкуренты Юрия Николаевича признали: у нас не было, нет и, скорее всего, долго не будет хореографа, который мог бы сравниться с Григоровичем по статусу и таланту.