Певицу Анастасию педагог из Щуки убедил не делать аборт

Настя не только великолепно поет, но и получила профессиональное актерское образование. Это помогало ей совмещать музыку с работой в театре и кино

4 августа приняла поздравления с юбилеем давняя подруга «Экспресс газеты», исполнительница любимых многими песен «Королева золотого песка», «Мамин крестик», «Высокий каблук», «Губа не дура» Анастасия Минцковская. Накануне этой знаменательной даты она пообщалась с нашим музыкальным обозревателем и поделилась увлекательными воспоминаниями о временах своих детства и юности.

- Я родилась от великой любви. Моя мама Людмила Григорьевна Салдадзе и мой папа Владимир Федорович Протасенко поженились за год до моего рождения. Не вынужденно, по беременности, как некоторые, а потому что безумно любили друг друга. Появиться на свет я должна была в роддоме имени Грауэрмана на Арбате. Но там объявили карантин из-за стафилококка. И маму отправили рожать в другой роддом. Он находился у Никитских Ворот, напротив кинотеатра Повторного фильма, на месте нынешнего здания ТАСС.

Родители учились во ВГИКе: мама - на режиссера, папа - на актера. И поскольку девать меня было некуда, грудным ребенком они на время занятий сдавали меня в институтский гардероб. Оставляли бутылочку с молоком и давали гардеробщице какую-то денежку, чтобы она за мной присматривала.

Когда я немного подросла, часто сопровождала родителей на «Мосфильме» и в Театре киноактера. Однажды папа играл в каком-то спектакле на военную тему. Оставил меня за кулисами со своим другом - дядей Сережей Никоненко. Но он за мной не уследил. Я вышла на сцену и, показав на папу, воскликнула: «Не верьте ему! Он все врет. Это мой папа». Мне было три года. Зрители хохотали и аплодировали. А дядя Сережа затащил меня за кулисы и надавал по заднице.

Иногда меня брала к себе на работу бабушка Анна Ивановна Шмелева. Она в какой-то военной организации на улице Воровского возглавляла машинописное бюро, где на пишущих машинках стучали, по моему детскому убеждению, не меньше ста женщин. Я просовывала голову к ним в окошко и кричала: «Ку-ку!» Машинки сразу замолкали, и все женщины с улыбками на лицах говорили друг другу: «Настенька к нам пришла».

Авантюристка из детсада

- Жила наша семья в полуподвале в Брюсовом переулке, в центре Москвы. Совсем маленькой я наблюдала оттуда ноги прохожих - ботинки, туфли, тапки, калоши. Это были мои первые мультфильмы.

Потом нас переселили в Кузьминки. Бабушке как верной коммунистке дали там квартиру в пятиэтажке-хрущевке. Это были самые выселки. Рядом с нашими домами еще оставались деревенские избы со всем подсобным хозяйством. Там я впервые увидела коров.

В Кузьминках меня отдали в детский сад, где я сыграла свою первую роль. Во время тихого часа нужно было лежать неподвижно и молчать, но я была активным ребенком. Хотелось бегать и закапывать фантики под стеклышками - так называемые секретики, а молчание казалось пыткой. Вдруг ко мне подошла воспитательница и заговорщическим шепотом спросила: «Настенька, ты можешь мне помочь?» Я всегда была авантюристкой и с радостью согласилась. Мы вышли с ней на улицу. «Я сейчас иду в кино с молодым человеком, - объяснила она. - Тебе нужно при нем называть меня мамой. Ты меня поняла?» - «Поняла, - ответила я. - Хотите проверить, примет ли жених вас с ребенком?» Воспитательница просто обалдела. Мне было лет пять. А я ее сразу раскусила. И потребовала мороженое в награду. Молодой человек, увидев меня, погрустнел, пошел покупать билеты и сбежал. Я утешала воспитательницу: «Значит, он не ваш человек. Правильно, что вы меня взяли».

История прощения

- В 1971 году из Кузьминок мы переехали в соседний район с жутким названием Выхино. Папа с мамой с помощью папиных родителей купили там за 3,5 тысячи рублей трехкомнатную квартиру в кооперативном доме на улице Молдагуловой. К ним постоянно приходили в гости их коллеги. Актер Раднэр Муратов, который снимался с папой в фильме «Джентльмены удачи», просил у него что-нибудь ненужное из одежды. И папа отдавал ему свои брюки, рубашки и свитера. Но счастливая жизнь в новой квартире продолжалась у нас недолго.

Когда мне было семь лет, папа развелся с мамой. Я очень сильно из-за этого переживала и даже на нервной почве попала в больницу. Чтобы меня как-то отвлечь, маме пришлось за 80 с лишним рублей купить мне огромную говорящую куклу.

У папы и раньше случались романы на стороне. С Нонной Мордюковой одно время он жил чуть ли не как гражданский муж. Она писала ему письма, где называла его «голубь мой любимый». Спустя много лет Нонна Викторовна сама подошла ко мне на каком-то мероприятии и ошарашила вопросом: «А ты знаешь, какое достоинство было у твоего папы?» - «Ко мне его достоинство имело отношение только в момент зачатия, - отшутилась я. - Больше оно меня никак не волновало».

Мама прекрасно знала про отношения папы с Мордюковой и относилась к этому совершенно спокойно. Она была абсолютным циником и прямо говорила ему: «Если это нужно тебе для карьеры, спи с кем угодно!»

Но тут ситуация оказалась сложнее. От папы забеременела Нина из литчасти Театра киноактера. Родила сына Глеба. И папа к ней ушел. Посчитал, что будет неправильно бросать ее одну с ребенком на руках.

Подлецом он никогда не был. Мне и маме тоже помогал. Квартиру в Выхине оставил нам. Сам перебрался в однушку на улице Довженко, которую мама выбила ему через своего педагога по ВГИКу Сергея Герасимова. И общение с папой у меня не прекращалось.

Со временем я познакомилась и подружилась с его сыном Глебом Протасенко, который стал ведущим новостей на Пятом канале. А уже после смерти папы мне внезапно позвонила Нина, мама Глеба, и сказала: «Я умираю и хочу попросить у вас прощения. Я вам такую боль причинила». - «Да что вы говорите! - успокоила ее я. - Вы мне подарили такого прекрасного брата! Спасибо вам огромное!»

От отличницы до бунтарки

- В 5-м классе я устроила жуткий скандал из-за несправедливых оценок. У нас в классе училась блатная девочка из обеспеченной семьи с родителями-дипломатами. Они привозили из Америки всякие шмотки. И очень задобрили нашу классную. Девочку тащили на золотую медаль, ставили высокие оценки, несмотря на ошибки, а мне, отличнице, занижали баллы.

«Почему так?» - однажды возмутилась я. «Ну, вот здесь нет запятой», - начала оправдываться классная. «Здесь есть запятая, - возразила я. - Вы специально топите меня, чтобы эту возвысить и оправдать подарки ее родителей». Дома я заявила маме: «Больше в эту школу я не пойду». Она пошла к директору и сказала: «У вас некомпетентные учителя. Я забираю у вас дочь». Взяла мои документы и отнесла их в школу через дорогу. Там меня приняли с распростертыми объятиями.

Я была у них не единственным ребенком из творческой семьи. Со мной в классе учился Леша Кулагин, сын актера Леонида Кулагина. Но моим главным дружбанищем стал не он. На уроках труда мальчиков тогда учили сколачивать табуретки, а девочек - печь пирожки и шить юбки. Эти занятия у нас вела женщина, похожая на фрекен Бок. Она предупредила: «Не общайся с Ираклием Пирцхалавой, он ужасный мальчик». Первое, что я после этого сделала, - схватила за шкирку кого-то из учеников и спросила: «Где этот Пирцхалава?» - «За углом курит!» - показали мне. Я пошла туда и увидела шкета ростом мне по грудь, дымящего «Беломорканалом». «Почему мне сказали с тобой не общаться?» - поставила вопрос ребром я. «Наверное, потому что я хулиган», - предположил он.

В итоге мы с ним сколотили банду на двоих. Не буду рассказывать, чем мы занимались, но худо-бедно по три рубля в день зарабатывали. К сожалению, после 8-го класса Ираклия со вздохом облегчения убрали из школы, и наши пути разошлись.

Еще в этой школе у меня был потрясающий классный руководитель Юрий Львович Котляревский, преподававший математику. Я была не в ладах с точными науками, но он узнал о моих планах поступить в театральный и до окончания школы вообще не трогал по своему предмету. А на выпускном экзамене подкинул мне шпаргалку и шепнул: «Сделай пару ошибок! Иначе никто не поверит, что сама решила». Вечная благодарность ему за это!

Брем от мастера

- А какие замечательные педагоги были у меня в Щукинском училище, куда я поступила после школы! Из 16-летней девочки они сделали, нет, не скажу, что актрису, но какую-то личность. Когда 31 августа по традиции поступивших представляли всем щукинцам, Владимир Абрамович Этуш сразу опустил нас с небес на землю: «Дорогие наши первокурсники! Вы себя звездами-то не ощущайте! Вы должны понять, что вы все говно. И из этого говна мы попытаемся что-нибудь слепить».

Мастер нашего курса Марианна Рубеновна Тер-Захарова меня недолюбливала и поначалу вообще не хотела брать. Но на заседании кафедры за меня вступился Юрий Васильевич Катин-Ярцев. «Марьяша, ты будешь дурой, если не возьмешь эту девочку, - сказал он. - Ей всего 16 лет. А посмотри, какой у нее голос!» И в дальнейшем я не раз получала поддержку от Юрия Васильевича.

А однажды с его помощью осуществила свою детскую мечту. Совсем маленькой я была с мамой у кого-то в гостях. И чтобы я не мешала взрослым, мне дали трехтомник Альфреда Брема «Жизнь животных» - старое издание с калечкой, отделяющей иллюстрации от других страниц. От этого трехтомника я буквально сошла с ума и с тех пор мечтала его приобрести. Уже на третьем курсе я нашла его в букинистическом магазине рядом со Щукой. У меня была стипендия 40 рублей. А Брем стоил 70 рублей. У меня не было таких денег. Я прибежала в Щуку, увидела Катина-Ярцева и объяснила ситуацию. Юрий Васильевич сразу дал мне нужную сумму.

Он зарабатывал порядка 1000 рублей и мог себе это позволить. Через неделю я заняла у бабушки и принесла ему эти 70 рублей. «За книги и за лекарства я денег обратно не принимаю», - неожиданно объявил мне Катин-Ярцев. Я бросилась на него, как в первую брачную ночь влюбленные бросаются друг на друга. Обнимала, целовала и даже приподняла. «Я буду считать Брема вашим подарком, - сказала ему. - Не представляете, как я вам благодарна».

Долгие годы этот трехтомник хранился в нашей квартире в Выхине. А в какой-то момент я обнаружила, что он исчез. «Где мой Брем?» - строго спросила я у мамы. «Понимаешь, я очень дружна с патриархом Грузии Илией, - с лицом висельника объяснила она. - Я была у него в патриархии и обратила внимание, что его интересуют книги о животных. Мне захотелось сделать ему приятное. И я подарила ему твоего Брема. Он был счастлив, как ребенок».

Мать-третьекурсница

- Первая любовь у меня случилась в 10-м классе. Я влюбилась в сидевшего передо мной мальчика. Меня безумно возбуждала его длинная смуглая шея. Он ответил взаимностью. Но я к нему быстро охладела. Видимо, это был просто взрыв гормонов.

А на втором курсе Щуки я познакомилась с будущим мужем Лешкой Минцковским из МАИ. Он хорошо играл на гитаре, танцевал и не злоупотреблял словом «я», как щукинцы. Мне это понравилось, и мы начали встречаться.

Летом всех других студентов отправляли на картошку, а нас - по селам с агитбригадами. Мама была на съемках, и в нашей выхинской квартире жила половина моего курса. Накануне отъезда на гастроли мы купались в речке. Я не умела плавать и стала тонуть. Лешка вытащил меня за шкирку. И после этого мы зачали нашу дочку Нюську.

Когда я вернулась с гастролей и пошла к врачу, выяснилось, что у меня восемь недель беременности. А впереди третий курс и диплом. Я объявила однокурсникам, что буду делать аборт. Врач меня предупредил, что после этого я не смогу больше иметь детей. «Никакого аборта! - принялся переубеждать меня Женька Бондаренко, который теперь Воскресенский. - Роди для меня! Я воспитаю твоего ребенка».

За советом я обратилась к Катину-Ярцеву. «Что ты сомневаешься, дурочка? Конечно, рожай! - сказал он. - Пока ты учишься, сделать это гораздо проще. А если ты родишь в театре, у тебя тут же все роли стибрят». И я прислушалась к его мнению.

В Щуке мне сделали персональный график обучения, позволявший днем отлучаться домой и кормить дочку. А Александр Анатольевич Ширвиндт привез малышке из Чехословакии полиэтиленовый чехол на липучках для подгузников - прообраз нынешних памперсов.

О свадьбе мы с Лешкой даже не думали. Но, когда мой животик стал заметным, его мама, Маргарита Федоровна, заставила нас пойти в загс. И наша Нюська родилась уже в законном браке.