Отправить за решётку Высоцкого помешала лишь его безвременная смерть

А за «левые» концерты Пугачёвой отсидел руководитель её ансамбля

А за «левые» концерты Пугачевой отсидел руководитель ее ансамбля

При социализме одним из самых популярных преступлений, на котором попадались знаменитости, были так называемые левые концерты. Это сейчас организацию гастрольной деятельности осуществляют частные структуры, которые могут по своему усмотрению распоряжаться сборами от продажи билетов и выплачивать артистам любые гонорары. А в СССР заниматься этой деятельностью имели право исключительно государственные филармонии. Все сборы с концертов, соответственно, поступали в казну. Исполнителям же платили по фиксированным ставкам, которые назначались каждому в зависимости от квалификации и к середине 70-х годов составляли от четырех до 27 рублей за выступление. Тогдашних звезд, приносивших государству миллионы, естественно, это не устраивало. И вместе с предприимчивыми администраторами они находили разные способы, чтобы получать за концерты побольше. А это уже считалось кражей госимущества и при сумме ущерба более 10 тысяч рублей попадало под статью 93 УК РСФСР «Хищение в особо крупном размере», предусматривавшую наказание вплоть до смертной казни.

Любовь ОРЛОВА

 

К уголовной ответственности за концертные махинации привлекали в основном административный персонал. А для самих артистов дело обычно ограничивалось «пропесочиванием» в прессе. Такое либеральное отношение к преступным действиям служителей Мельпомены сложилось еще при товарище Сталине. Например, в 38-м в газете «Советское искусство» была напечатана заметка «Недостойное поведение», обвинявшая в получении незаконных доходов саму Любовь Орлову. Звезду фильмов «Веселые ребята», «Цирк» и «Волга-Волга». Казалось бы, в те суровые времена не составляло труда загреметь на нары за куда меньшие прегрешения. Однако для Любови Петровны разоблачительная публикация не имела абсолютно никаких последствий.

Гораздо меньше повезло героине другой скандальной публикации - прославившейся после фильма «Карнавальная ночь» Людмиле Гурченко. Фельетон Ильи Шатуновского и Бориса Панкина «Чечетка налево», напечатанный в 1958 году в «Комсомольской правде», едва не сломал ей дальнейшую карьеру: с запятнавшей себя молодой артисткой долгое время не хотели связываться ни кинорежиссеры, ни концертные администраторы.

Супруги Любовь ОРЛОВА и Григорий АЛЕКСАНДРОВ в этом доме часто принимали именитых гостей

 

Едва ли не единственным известным артистом, которого реально пытались посадить за «левые» концерты, был Борис Сичкин - исполнитель роли Бубы Касторского в «Неуловимых мстителях». Его арестовали в 73-м вместе с организатором его гастролей - администратором Тамбовской филармонии Эдуардом Смольным. Сичкина обвиняли в том, что он участвовал в сборных концертах, а получал за них, как за сольные, и этим «нагрел» государство на 30 тысяч рублей. Однако ушлый Смольный сумел доказать в суде, что актеру не только не платили лишнего, а, наоборот, остались ему должны.

- Мой дядя играл на саксофоне в ансамбле «Молодость» при Тамбовской филармонии и устроил меня туда, - вспоминала певица Ника (Ирина Мальгина). - Этот ансамбль был детищем легендарного Эдика Смольного. Он возил на гастроли Бориса Сичкина, Савелия Крамарова, цыгана Васю Васильева и всю остальную компанию, снимавшуюся в «Неуловимых». Мы работали с ними «живьем» по восемь концертов в день. Они проходили, как сеансы в кинотеатре, - через каждые два часа.

После первых трех концертов, которые считались детскими, в кассе собиралось по несколько мешков мелких монет. И всех артистов, не занятых на сцене, привлекали к их подсчету. А «неуловимые» еще успевали в перерывах прикладываться к спиртному и обычно к концу дня уже плохо ориентировались во времени и пространстве. Перед их выходом на экране показывали фрагменты из фильма. Потом из-за экрана появлялись они сами. Однажды «мстители» так напились, что забыли про свой выход. И когда экран поднялся, публика увидела их сидящими на мешках с монетами и разливающими водку по стаканам.

Естественно, на Смольного завели уголовное дело - за нарушение финансовой дисциплины. По нему же проходил и Сичкин. Его год продержали в тюрьме и отпустили. После этого он эмигрировал в Америку. А Смольный два года сидел под следствием. Он досконально изучил Уголовный кодекс и свою защиту строил самостоятельно, без адвокатов. В итоге его полностью оправдали. Единственное - ему запретили занимать административные должности. Когда его ансамбль, переименованный в «Оптимисты», выезжал на гастроли, Смольного оформляли то ли осветителем, то ли электриком. Но, естественно, всеми делами по-прежнему занимался он.

СИЧКИН провёл год и два месяца в тамбовском изоляторе

 

«Боженька должен найти какой-то выход»

Серьезные проблемы с правоохранительными органами из-за «левых» концертов возникли в конце 70-х годов у Владимира Высоцкого. Официально у него была концертная ставка 19 рублей. Чтобы платить ему по 300, организаторы оформляли фиктивное участие в концертах других артистов и за счет их гонораров доплачивали Владимиру Семеновичу. А его администратор Владимир Гольдман дошел до того, что изготовил поддельную справку Министерства культуры, будто Высоцкому полагалась 100-процентная надбавка за исполнительское мастерство. Лишь безвременная смерть актера 25 июля 1980 года помешала посадить его на скамью подсудимых.

В конце 70-х знаменитый бард за концерт получал 300 рублей

 

- В конце июня 80-го мы с ВИА «МузЫки» были на гастролях в Молдавии, - поведала певица Татьяна Анциферова, которая работала во многих совместных концертах с Высоцким. - Приехал следователь и вкрадчивым голосом мне сказал: «Ну что, Татьяна Владимировна, будем говорить правду? Мы уже подошли вплотную к Владимиру Семеновичу. Теперь ему не отвертеться. В июле он тоже загремит в тюрьму. А потом и за вас возьмемся». - «Неужели вам не жалко Высоцкого?» - удивилась я. «По-человечески мне его жалко, - признался следователь. - Но он же подрывает советскую экономику!» Мне стало не по себе. Я подумала: «Боженька должен найти какой-то выход из этой ситуации». Я, конечно, не ожидала, что выход будет таким…

О смерти Высоцкого мы с Леной и Володей Пресняковыми узнали на ВДНХ, на концерте литовского ансамбля «Тримитас». Все стали охать и ахать. А я сказала: «Может быть, так лучше». Потому что над ним уже реально нависла угроза ареста. Из-за этого он сильно нервничал и в больших количествах употреблял алкоголь и наркотические средства. Возможно, это ускорило его уход из жизни. Не менее драматично сложилась судьба и других фигурантов этого уголовного дела. Слышала, что директор какой-то филармонии по фамилии, кажется, Лисицын покончил с собой - то ли застрелился, то ли выбросился из окна. Один из администраторов - Василий Кондаков умер в тюрьме. А Владимир Гольдман и Владимир Евдокимов, который потом стал мужем певицы Ольги Зарубиной, отсидели по семь лет.

ВЫСОЦКИЙ со своими администраторами - ЯНКЛОВИЧЕМ и ГОЛЬДМАНОМ

 

«Расскажи, как она дает?»

Примерно в те же годы органы заинтересовались махинациями с концертами набиравшей популярность Аллы Пугачевой. По свидетельству ее тогдашнего мужа Александра Стефановича, следствие установило:  руководители концертных площадок совместно с представителями певицы фиксировали якобы неполное заполнение залов и составляли акты о сжигании непроданных билетов, а на самом деле жгли чистую бумагу и вырученные деньги делили между собой. Тем не менее Пугачева и ее администратор Евгений Болдин отмазались от всех обвинений. И вместо них в тюрьму отправили музыкального руководителя ее ансамбля Александра Авилова, не имевшего никакого отношения ни к организации концертов, ни к финансовой деятельности.

- По работе администраторы давали мне на подпись разные документы, - объяснял Авилов в своем единственном интервью, которое он дал автору этих строк и Александру Бойкову в 2000 году. - Но я же музыкант. Мне на эти документы... В общем, в 1978 году на гастролях в Иркутске мне подсунули что-то не то, а я, не разобравшись, подмахнул. В одном документе стояла одна сумма по расчету между организациями. В другом - другая. Разница составляла 15 тысяч рублей. А в 1982 году, через четыре года после того, как наш ансамбль ушел от Пугачевой, меня за компанию с еще несколькими ребятами привлекли к ответственности.

До 12 лет ГУРЧЕНКО была активным членом банды подростков, промышлявших на базаре воровством всего, что плохо лежит. Доверчивым теткам-торговкам Люся в три ручья лила слезы, рассказывая, что круглая сирота: отец пропал на фронте, а мама умерла с голоду. Пока женщины девочку успокаивали, её подельники тырили дыни, яблоки, огурцы. Однажды разжились даже целым баком мороженого

 

Как меня брали - это просто анекдот! Тогда я перетащил своих музыкантов в группу «Алые маки», работавшую от Северо-Осетинской филармонии. Мы сделали программу с Кикабидзе и отправились на гастроли. В Курске мне в номер в 9 утра позвонил директор гостиницы и попросил прийти к нему в кабинет. Я решил, что речь идет о билетах на концерт. А там меня уже ждали следователь с опером и начали задавать вопросы о событиях четырехлетней давности. Самое смешное, что в этот день мы должны были давать бесплатный шефский концерт в ГУВД Курска. Мне-то было уже не до этого «шефака», но моя жена сообщила директору «Алых маков» о моем задержании. И в первом часу в кабинете директора гостиницы в сопровождении Кикабидзе и нашего директора появился генерал, оказавшийся самим начальником курского ГУВД.

«Товарищ лейтенант, ну отпустите человека! - сказал он следователю. - Пусть он нам концертик сбацает». И меня прямо с допроса под конвоем привели на сцену. Причем сцена там была с трех сторон окружена глухими стенками, и уйти с нее можно было только через зрительный зал. Тем не менее следователь и опер потребовали, чтобы им дали места в первом ряду, и весь концерт не спускали с меня глаз.

Потом они повезли меня из Курска в Москву. Для нас троих за счет нашей родной милиции было выкуплено целое купе, чтобы там не было посторонних. А моей жене взяли билет на следующий поезд, который прибывал в Москву на два часа позже. «Блин! У нас же все равно одно место пустое, - недоумевал я. - Какого же хрена ее отправили другим поездом, да еще с двумя тяжелыми чемоданами?!» В результате мы сидели два часа на Курском вокзале, дожидались ее поезда, чтобы помочь ей дотащить вещи.

Мы должны были ехать к нам на квартиру, но выяснилось, что линейное управление милиции Курского вокзала не дает машину. «А как к вам ехать на метро?» - спросил следователь. «Ну, блин, докатился! - подумал я и ответил встречным вопросом: - А могу ли я, пока у меня не отобрали кошелек, за свои деньги взять такси?» - «Ну, если за свои, то можете». И я повез их на такси делать обыск у нас дома.

Наша комната их явно разочаровала. Тахта, кухонный уголок, пианино и шкаф - вот и все, что было. Ну, стоял какой-то хрусталь, купленный по случаю на гастролях. Они долго смотрели и не могли понять, что же им здесь описывать. Затем меня повезли на Петровку. А там - шмон по полной программе и все остальные прелести. К счастью, следствие не укладывалось в сроки, и в Иркутск меня отправляли самолетом. Если бы меня отправили по этапу, я бы еще полгода путешествовал из пересылки в пересылку.

Из-за Аллы музыканту АВИЛОВУ дали три года «химии»

 

Перед посадкой в самолет следователь куда-то отлучился и вернулся с сеточкой апельсинов. В то время в Иркутске купить фрукты было трудно. А у него - две дочки. Как же было не привезти им гостинцы из Москвы? И мы пошли на посадку: в центре - я в наручниках, прикрытых шарфом, слева - опер, а справа - следователь с апельсинами в сеточке. В самолете я с трудом упросил снять с меня наручники и пошел в туалет. Следователь не отпускал меня ни на шаг и даже хотел в кабинку со мной зайти. «Ты что, голубой?! - заорал я на него. - Иди отсюда! Куда я денусь? В унитаз, что ли, выпрыгну?»

После этого была иркутская тюрьма. Сначала я сутки простоял в боксике 2x1,5 метра, в котором было восемь человек. Там даже спички не зажигались: кислорода не хватало. Потом я попал в камеру, в которой было восемь спальных мест, а находилось 36 человек. Там не только лежать или сидеть, но и стоять было негде. Люди стояли, как в метро в час пик. Позднее, уже во время суда, меня перевели в старый корпус, где когда-то сидел адмирал Колчак. Там в некоторых камерах еще сохранились откидные койки на цепях и другие аксессуары времен царизма.

Что мне помогало - так это всеобщий интерес к артистам. Когда узнавали, что я работал с Пугачевой, меня сразу начинали донимать расспросами типа: «Расскажи, как она дает?» Ну, зэки - понятно. Им скучно. Они для того и придумывают всякие издевательства над новичками и тому подобные вещи, чтобы как-то развлечься. Но когда меня среди ночи вытащили из камеры начальник тюрьмы и замполит (так называемый кум) и стали задавать подобные вопросы, мне чуть не сделалось дурно.

Пугачева сама приезжала в Иркутск давать показания в суде. Причем не одна, а с целой гоп-компанией. Там проходили в свидетелях и Кобзон, и Лещенко, и муж Ротару. Выступая в суде, Алла сказала обо мне хорошие слова и подбодрила меня: «Скоро выйдешь». Я вроде как скоро и вышел. Но не потому, что она что-то там сделала. Об этом речь даже не шла. Просто по материалам дела и идиоту было ясно, что я тут ни при чем. Но им же надо было кого-то осудить. Мне дали три года «химии» (условное осуждение с обязательным привлечением к труду; заключенный обязан проживать в специальном общежитии и работать на указанном ему предприятии. - М. Ф.). Год я отсидел во время следствия и суда. А оставшееся время строил дорогу в Братской области.

Связь с ПУГАЧЁВОЙ сделала ЗВЕЗДИНСКОГО богачом

 

Магические полароидные снимки

Оказался тогда за решеткой и бывший барабанщик Майи Кристалинской и Гелены Великановой Михаил Дейнекин, взявший себе псевдоним Звездинский и снискавший известность как исполнитель «Поручика Голицына» и других белогвардейских песен. Ранее он уже трижды сидел - за угон автомобиля, за дезертирство и за изнасилование. А в 80-м погорел на организации так называемых ночников - подпольных тусовок для избранных, которые проходили по ночам в подмосковных ресторанах.

- Легендарное ночное заведение «Арлекино» в Одинцово было создано специально под наш оркестр, - рассказывал пианист Леонтий Атальян. - Естественно, никаких вывесок, что это ночной клуб, там не имелось. Официально это было обычное государственное кафе. Но настоящая жизнь начиналась после часа ночи. К этому времени все рестораны в Москве и Подмосковье закрывались. А люди хотели гулять. И подтягивались к нам. У нас можно было увидеть и Савелия Крамарова, и Юру Антонова, и многих других. Приезжала даже Галя Брежнева. Она любила, чтобы всех выгнали и мы играли для нее одной. Ей очень нравился наш солист Мехрдад Бади (исполнитель песни «Доброй ночи» из легендарного тухмановского альбома «По волне моей памяти»). Он был красавец - высокий, длинноволосый, всегда одетый по последней моде. Плюс безупречно пел по-английски. Короче, «фирмач». Мехрдад, бедный, не знал, как от нее отделаться. И чтобы не трахаться с ней, сбегал от нее через кухню. «Она же на пахана своего похожа! - возмущался он. - Что, у меня нормальных чувих мало?!»

Заглядывала в «Арлекино» и Алла Пугачева со своим мужем-кинорежиссером. Именно она подала идею дать этому заведению название своей знаменитой песни. Однажды какой-то грузин зарядил башли и попросил Пугачеву спеть. Алла затянула импровизированный блюз: «Привет всем! Отдыхайте, гуляйте!» И пока она пела, Миша Звездинский, который всегда отличался находчивостью и деловой хваткой, дал кому-то из знакомых «полароид», вышел на сцену и принял такую позу, как будто он поет, а Пугачева стоит сзади на бэк-вокале. В этот момент - бэмс! - его сфотографировали. А летом я неожиданно встретил Звездинского в Сочи. Он пришел к директрисе ресторана, где мы работали, и договорился делать «ночники». При этом Миша козырял той самой полароидной фотографией с Пугачевой.

Через несколько дней он исчез так же внезапно, как и появился. «Где этот Звездинский? - плакала директриса. - Он мне должен. Он мне столько обещал». Недолго просуществовало и «Арлекино». Грузин-директор возгордился и засадил в местной одинцовской газете статью, что он, такой хороший, переоборудовал пивнушку в уютное кафе и сама Пугачева дала ему название. А народ подумал, что Алла там поет, и повалил туда валом. Но днем-то там ничего не было. Посыпались жалобы. И на старый Новый год в пять утра в «Арлекино» ворвалась целая команда ментов. «Что здесь происходит?» - спросили они. «Сегодня праздник - старый Новый год», - объяснил администратор. «Нет такого праздника», - возразили менты. Потребовали у всех паспорта. Сфотографировали нас - анфас и в профиль. Но потом отпустили и больше не трогали. Вот когда Звездинский облажался в «Аленьком цветочке» 8 марта 1980 года, это имело серьезные последствия. После этого многих музыкантов, которые там попались, тягали в милицию. А самого Мишу посадили на восемь лет.

«Машина времени»-78: КАВАГОЕ, МАРГУЛИС, МАКАРЕВИЧ. Фото с сайта mashina-vremeni.com

 

«У кассира в подворотне»

С подпольных выступлений, которые проводились под видом комсомольских вечеров, начинали «Машина времени», «Аракс» и многие другие рок-группы. Пострадал из-за этого только лидер группы «Воскресение» Алексей Романов, который по глупости признался следователям, что получал за эти выступления деньги. Его продержали девять месяцев в КПЗ и в 1984 году приговорили к условному сроку. Все остальные от этих «левых» заработков открестились и благополучно избежали уголовной ответственности.

- Свой первый подпольный концерт я организовал 4 октября 1976 года, когда мне еще не исполнилось 15 лет, - делился со мной продюсер Алексей Мускатин. - Летом, на даче, я продул в карты 33 рубля. Встал вопрос, как отдать долг. А наш район Кожухово был тогда своеобразной «Меккой подпольного рока». На его территории было много общаг. В них были «Красные уголки». И там оседали разного рода самодеятельные рок-группы, в том числе легендарные «Високосное лето», «Рубиновая атака», «Удачное приобретение». Большая часть этих групп выступала бесплатно. Но некоторым - «Машине времени», «Араксу», «Високосному лету» - уже устраивали концерты за деньги. Разумеется, нелегально. У нас в техникуме ходили люди и из-под полы предлагали билеты на них. Как я узнал, они получали их у бас-гитариста одной из групп - Юрия Мулявина. Он печатал их на ротапринте. От руки писался текст типа: «Дорогой друг! Приглашаем тебя на концерт с участием такой-то группы». И ставился какой-нибудь несложный штамп, вырезанный из ластика.

Мулявин отдавал билеты по 2 - 3 рубля. А распространители перепродавали их по 3 - 4. Я смекнул, что за счет этого можно сразу рассчитаться с долгом. И взял на продажу 30 билетов на «Машину времени». Перед началом концерта происходил полный бардак: те, кто распространял билеты, стояли на входе, отбирали их у входящих и тут же перепродавали их по второму разу. Боясь, что их засекут, они то приходили, то уходили. В какой-то момент у дверей никого не оказалось. И зрители начали отдавать билеты мне. Мгновенно нашлись и желающие их купить. Пользуясь временным отсутствием «билетеров», я заработал еще около 70 рублей. Мне стало ясно, что это просто золотое дно. И я наладил оптовую торговлю билетами. Брал у Мулявина сразу по 250 - 500 штук и частями распихивал их через цепочку более мелких распространителей.

Самим музыкантам тогда платили мало. Например, «Машина времени», когда я начинал работать с ними, получала по 200 - 250 рублей за концерт. 300 - это была уже запредельная цена. Но поскольку в государственной филармонии тогда платили по 5 - 50 за выход, их гонорары казались просто сказочными. Особых проблем с правоохранительными органами у нас долго не возникало. Милиция, как правило, узнавала о концертах слишком поздно и приезжала, когда все заканчивалось. Несколько раз меня останавливали у входа и спрашивали: «Что здесь такое?» - «Да вроде какой-то комсомольский вечер», - отвечал я. И пока они искали ответственного, смывался.

Но в 1980 году, перед Олимпиадой, нас всех начали основательно трясти. В «Комсомолке» вышла статья «У кассира в подворотне». В ней клеймились позором дельцы подпольного шоу-бизнеса. Буквально через три дня ко мне приехали, взяли меня под белые ручки и - хлобысть! - на Петровку. Но быстро отпустили. После чего я поспешно ушел в армию. Впрочем, сажать тогда никого не стали. Видимо, не хотели перед Олимпиадой давать Западу лишний повод для обвинений в репрессиях. Тех, кто не сделал должных выводов, посадили в 82-м. Но это уже совсем другая история…