Легенда советского кино Геннадий Нилов скончался после двустороннего воспаления легких. Похоронили актера на минувшей неделе в день его 89-го дня рождения в Приозерске под Петербургом. Особую известность он получил после выхода фильма «Три плюс два», где сыграл физика Степана Сундукова по прозвищу Сундук. А его старшего сына Алексея Нилова прославила роль мента Ларина в телесериале «Улицы разбитых фонарей».
Есть в судьбе каждого актера особые мгновения - когда сердце открывается полностью, без остатка. Таким стал тот незабываемый день в Приозерске, когда Геннадий Нилов встретил с электрички корреспондента «Экспресс газеты» Бориса Кудрявова.
С теплотой и радушием знаменитый артист пригласил гостя в свой дом. За уютным столом, под коньячок и неспешное течение беседы, рождались сокровенные слова - искренние, честные, идущие из самой глубины души.
В этих воспоминаниях, бережно сохраненных в редакционном архиве, живет душа артиста. Сегодня эти строки звучат как прощальное послание, как откровенный разговор человека, чья жизнь стала частью истории нашего кино.
От Кадочникова до славы
- Геннадий Петрович, почему пошли в артисты?
- Мой дядя - знаменитый актер Павел Кадочников. После войны мы жили вместе в одной квартире. Дядя, кстати, был заядлым охотником и рыбаком. Мы вместе не раз браконьерничали. Именно он научил меня ставить настоящие сети. Павел Петрович подарил мне ружье: курковую «двадцатку» штучного производства. Охоту я, правда, забросил: птичек со зверушками жалко стало...
С детства я варился в театральном соку. В 1947 году, когда Павел Петрович снимался в фильме «Подвиг разведчика», я принимал участие в массовке. Так постепенно и втянулся. В театральном институте про меня потом стали говорить: «Единственная русская рожа на курсе!» «Характерный актер лирико-комедийного плана» - такой диагноз написали в моем дипломе.
В кино я с 1959-го. На «Ленфильме» отпахал 34 года. Но после того как в 90-х штат сократили, я навсегда порвал с кинематографом. Сын Алексей предлагал сниматься вместе в сериале «Улицы разбитых фонарей». Я наотрез отказался, хотя у меня за спиной больше 30 картин. После того сокращения понервничал очень сильно. Началась страшная тахикардия. В обмороки падал. Долго пролежал на уколах и капельницах. Мое кино давно кончилось. Но чуть ли не каждую ночь съемочная площадка снится. Просыпаюсь от страха: не дай бог, слова роли забуду!
- А по виду и не скажешь, что вы такой болезненный. Фигура-то и осанка - как у профессионального спортсмена!
- У меня мышцы длинные. В юности здорово копье метал. Прыгал с шестом, бегал на длинные дистанции. Плавал, фехтовал. Неплохо играл в волейбол. Ну, представь, Борь, у меня было девять разрядов по разным видам спорта. Мог даже нырнуть без акваланга на 11 метров.
- Чем же вы еще в юности, кроме спорта, увлекались?
- Знаешь, какие стихи писал! Моей первой женой была известная актриса Светлана Жгун. Послушай, какие стишата я посвятил когда-то своей возлюбленной Свете: «Я б отдал отсечь мне руку, // Если б знал, какую суку // Я пригрел, любя, лелея, // Сил душевных не жалея. // Мне на сплетни наплевать, // Если б не была ты б…!»
Зная об этом, я все-таки на ней женился. Алкоголичка была страшная. Мы развелись, прожив вместе чуть больше года. Она родила дочку от украинского актера Ивана Миколайчука и уехала из Москвы. А потом Светлана окончательно спилась и умерла.
Пьяный рай
- Вы помните, как снималась картина «Три плюс два»?
- Когда получил телеграмму, в которой говорилось, что меня утвердили на роль, поразился остроумию режиссера Генриха Оганисяна: «Поздравляю с Сундуковым! Не бриться! Остаться дикарем!» Кстати, на роль Сундукова пробовалось немало классных актеров. В том числе Георгий Вицин, который уже играл этого персонажа в театре. А на роль, которую сыграла Наташа Фатеева, пробовалась Лариса Лужина.
Снимали в Крыму. Мы прожили три месяца в поселке Новый Свет на территории винного завода во дворце князя Голицына. Там не было воды, зато шампанское лилось рекой. Разве что им не умывались. Подвалы, в которых хранились бочки с вином, тянулись на пять километров. Работницы ходили с порезанными лицами. Потому что бутылки с шампанским, когда их переворачивают, имеют свойство взрываться.
Огромная деревянная бочка с сухим вином была частью интерьера соседнего магазинчика. Съемочная группа оттуда не вылезала. Благородный напиток хлебали литровыми пивными кружками - кружка стоила 45 копеек. Отсасывание шампанского через шланг и переливание его в ведро считалось большой честью. Даже очередь занимали: можно было насосаться бесплатно, сколько влезет. Закусывали исключительно макаронами и сгущенкой. Больше ничего в округе не продавалось.
- Вашу комедию народ до сих пор смотрит с удовольствием. В чем секрет, как думаете?
- В картине нет грубости, хамства, пошлости. Есть простые человеческие отношения...
Все, кроме меня, снимавшиеся в этом фильме, были уже известными актерами. Они и в титрах шли первыми. «Этот холодный ленинградский характер» - вот такими словечками иногда поливал меня режиссер Оганисян. А когда картина вышла, говорили, что образ моего физика Сундукова попал в десятку.
За съемки мы, пятеро актеров, получили полторы тысячи премиальных. Каждому по триста рубликов. Для начала 60-х годов - очень неплохой гонорар. «Вы все для меня одинаково хороши», - признался режиссер.
Сценарий, кстати, написан Сергеем Михалковым. Но в фильме от него почти ничего не осталось. А музыка знаешь чья? Раймонда Паулса!
- Да ладно!.. Я же готовился к интервью: музыку написал некий Андрей Волконский.
- Да, основную музыкальную канву сделал, конечно, Волконский. Но именно Паулс со своими музыкантами-лабухами по-настоящему сотворили мелодию фильма. Это была замечательная по фантазии оркестровка. А ведь Раймонд работал тогда в Риге обычным ресторанным тапером.
- Как держал себя на съемках Андрей Миронов?
- Мы с Мироновым никогда друзьями не были. Видимо, абсолютно разные люди.
Оганисян разрешал актерам буквально всё. Мы импровизировали как хотели. И Андрей, разумеется, тоже все время что-то выдумывал. Но придумки эти тянул на себя. То дернет меня ни с того ни с сего за бороду. То ляпнет что-то не по тексту. Любил втихаря слегка подгадить: всячески стремился показать себя. Однако полное отсутствие слуха не позволило ему даже исполнить песню в фильме. Как он позже стал петь, совершенно непонятно. Телесная рыхловатость молодого Миронова, которую многие замечают, видимо, связана с болезнью. У него уже тогда кожа была не очень здоровой.
А вот с Женей Жариковым у нас сложились прекрасные отношения. Он ведь крестный моего Алеши. Кстати, Жариков собирался снимать продолжение фильма «Три плюс два». Звонил мне. «Это очень сложно, - говорю, - все продолжения всегда хуже первоначального варианта». Сценарий так и не прислали.
Страсти по Кустинской
- Любимицей мужчин была, наверное, Наталья Фатеева?
- Без обиды для Фатеевой - все же Кустинская. Боже, как она была хороша со своим естественным наивом! Играла как ребенок. Она и в жизни такая же. Вне всякого сомнения, Кустинская шла в картине первым номером. Видел ее спустя много лет по телевизору и ужаснулся. Зря она ввязалась в тусовку. К сожалению, большинство актеров алкоголики. Сам я никогда в этих буйствах не участвовал. Организм не принимал.
- Нетипичный вы какой-то актер.
- Нетипичный. Зато живу спокойно и счастливо. Ни о чем не жалею. Никому ничем не обязан. Мне очень интересно жить, потому что мать-природа всегда рядом. Любим всей семьей ходить на байдарке по озеру Вуокса. Там в шхерах есть великолепные места. Есть у меня огородец в два парничка - с помидорчиками, огурчиками, перчиками, салатом, укропом и петрушкой. Когда внучата в гости приезжают, баночки с маринадами сметаются в одночасье. На жизнь жаловаться грех. Не сильно горюнясь, мы с женой Галюней и местечко себе на кладбище уже присмотрели. Сосны кругом, песок чистейший: помирать не страшно.
- Судачили, что на съемках «Три плюс два» у Кустинской случился роман с Евгением Жариковым…
- Настолько искренними у них с Женей получились сцены, что можно подумать о романе. Им помешала приехавшая на съемки тогдашняя жена Жарикова - Валентина. Она была старше его и ревновала к Наташе. А к Наташе приезжал муж - режиссер Юрий Чулюкин. Он, конечно, Наташу оберегал от Жарикова.
- А вы устояли против соблазна?
- Во время съемок у меня был медовый месяц с женой Галиной.
«Лешка - наша боль»
- Сын Алексей, вы полагаете, в вас пошел?
- Говорят, да. Хотя в нем есть много от деда - Галиного отца. Алешка влюбчивый до ужаса. Живет на износ. Несомненно, сын выше меня способностями. Очень хорошо пишет, рисует. В свое время в Минске ставилась опера по его либретто. Как и я, любит нырять с аквалангом. Ему прочили в плавании большое будущее. Но воспаление среднего уха перечеркнуло все планы.
При встрече обязательно говорю Алеше: «Бросай все. Садись пиши». Когда он пару раз приезжал в гости, вместе ходили на базар. «Идет папа знаменитого артиста» - такая была реакция людей.
- У Алексея, кажется, еще и брат есть?
- Да, нашего младшего с Галюней сына зовут Антон. Он свободно владеет английским и шведским языками. Занимается компьютерами. Когда Леша разошелся со своей первой женой Анной Замотаевой, с которой они вместе учились в институте, после размена мы отдали одну квартиру Антону.
- Вам нравятся работы старшего сына в кино?
- Смотреть Алешку на экране интересно. Он правдив. Хорошо мыслит. Боюсь только одного: Алешенька мой, как и многие актеры, не выдерживал бремени славы. И все, что зарабатывал, тут же тратил.
Я слежу за всем, что пишут про сына. Таких порой гадостей начитаешься! И все вокруг Лешиных слов: «Да, я не артист. Люблю выпить и ничего не делать». «Ты бы хоть возмутился!» - твержу ему иногда. «Пусть пишут, жалко, что ль. Издержки профессии», - отмахивается сын… Лешка - наша боль.
Источник фото: Архив «ЭГ»,Борис Кудрявов