Игорь Кириллов: «Не только Юра Николаев был пьян в эфире, и я не без греха»

Его голос знал каждый. Игорь Кириллов был не просто диктором Центрального телевидения - он был голосом целой эпохи. Человеком, который полвека рассказывал стране самые важные новости. Четыре года назад его не стало в 89 лет. Тяжелая болезнь, коронавирус, ампутация ноги - все это не сломило замечательного мастера, но оказалось сильнее.

Сегодня мы публикуем интервью с Игорем Леонидовичем из архива «Экспресс газеты». Этот разговор много лет назад записал наш коллега Егор Белкин. В этих строчках осталась искренность человека, который еще при жизни стал частью истории.

- Игорь Леонидович, вы же актер. Закончили Щепкинское училище и потом два года в Театре на Таганке служили. Правда, что на ТВ ушли из-за нищенской зарплаты?

- Время тогда для меня было действительно ужасающее. Приходилось подрабатывать в самодеятельных кружках при каком-то заводе, чтоб хоть какие-то деньги получать, - молодая жена Ира работала на ТЭЦ, там тоже копейки платили. Помню, получал тогда 690, а безумно хотелось хотя бы тысячу двести рублей, чтобы иметь возможность снимать свой угол.

- Насколько мне известно, телевизионной зарплаты поначалу тоже не хватало. Например, на одежду для эфиров.

- Родители выручали. С их помощью я первые полтора года покупал румынские пиджаки по 200 рублей. А потом для меня сшили сразу три костюма, один из которых - белый - я так ни разу и не надел.

- Зато на репортажи с Красной площади валенки и полушубки давали казенные. А водку приходилось самим покупать?

- Конечно. Но при сильном морозе 150 граммов - только для обогрева. А в эфире выпить - действительно страшно.

- Это вы выходку Юрия Николаева вспоминаете?

- Вот именно. Я, когда увидел Юрину пьяную физиономию, очень хотел его уволить. Но нашлась масса защитников, в результате чего Николаева отправили на лечение. Да я и сам, конечно, не без греха. Как-то на 8 Марта коллега привез из Армении домашнее вино в пол-литровых бутылочках и пару дал нам со Светой Жильцовой на пробу. Ну чистый виноградный сок, почему ж его не вылить, верно? Но вдруг через какое-то время чувствую, голова поплыла. Выхожу в эфир, звонок: «А чего это у тебя с глазами?» Оправдался как мог. И понял: больше на работе пить не буду. Из-за этого вообще много проблем случалось. Выпивал кто-нибудь стакан, а из-за сильного света юпитеров его развозило.

Неприличные истории

- Правда, что вы еще в конце пятидесятых на Фестивале молодежи и студентов насмотрелись столько эротики, сколько в то время мало кто и в Кремле видел?

- Ну, проскакивало кое-что. Скажем, африканские студенты показывали: грубо говоря, вначале он ее хочет, она его нет, потом все менялись местами.

- Но заканчивалось все... э-э...

- Если судить по стонам за сценой, да.

- А сами, будучи женатым, позволяете себе на девочек смотреть и даже, встретив знакомую в коридорах «Останкино», поцеловать ее?

- А что тут такого? Эти девушки - друзья, а я по отношению к ним - дедушка. А вы на что намекаете?.. Нет, у меня ничего такого не случалось даже тогда, когда я был единственным мужчиной среди четырех женщин-дикторов. Они относились ко мне как к подруге. В то время нам полагалась одна-единственная комнатка, где все вместе переодевались. Мне приходилось, чтобы никого не смущать, листками с сообщениями ТАСС закрываться.

- Что это за легенда о том, как вы переводили французского президента?

- Показывали запись телемоста Москва - Париж. Вопросов президенту задали штук семь, а давать в эфир информацию о том, сколько холодильников и автомобилей приходится на душу французского населения, побоялись. У меня из текста все это фломастером вычеркнули. А что прикажете говорить, когда текста осталось вдвое меньше? Вот здесь и пригодилось актерское мастерство: я превратился буквально в кретина, который все очень плохо понимает. Тем временем в кабинете главы телевидения сидел Пономарев, после Суслова второй человек в стране по идеологии, который орал нашему начальнику Лапину: «Ну чего он молчит, почему?!» А Лапин отвечал: «А что ж ему говорить, если вы все вычеркнули?»

- Надо полагать, в знак благодарности вас как-то поощрили. Помогли, например, организовать интервью с Брежневым?

- На следующий день Лапин сказал: «Спасибо, вы нас выручили». И пошел прочь - вот и вся благодарность. Я вообще-то никогда не рвался к таким вещам, потому как исповедую Швейка: поближе к кухне, подальше от начальства. Мне и интервью с Брежневым вообще не нужно было - я просто подал идею сделать его. Насмотрелся, как на Западе подходят с микрофоном к лидерам у трапа самолета, захотелось попробовать. Думал, правда, что пошлют кого-то из политобозревателей.

- А получилось как всегда: инициатива наказуема?

- Вот-вот. Поехал я в аэропорт с камерой, мимо меня идут Демичев, Суслов, другие члены Политбюро. Они даже не шли, а плыли, не обращая внимания на окружающих. У меня эта картина до сих пор в глазах стоит. А Леонид Ильич оказался под мухой. И его охранник - мужичок небольшого роста, но бицепсы побольше, чем у Шварценеггера, - говорит мне: «Интервью не будет». - «Как не будет, - изумляюсь я, - все же согласовано?» Видя мое упрямство, он наступил ногой на кабель. Ну, думаю, сейчас я тебя оттолкну. Попытался. Бесполезно, все равно что стену тужиться сдвинуть. Два раза я все же крикнул: «Леонид Ильич!» Первый раз Брежнев отреагировал коротким «э-э-э». А когда позвал его вторично, охранник так сжал мне руку, что я подумал: сейчас от меня вообще ничего не останется. Делегация прошла, и все исчезли. А я мечусь по взлетной полосе со словами: «Ну где эта п**ла?»

Любовь к белому

- Говорят, вы не любите ездить к дочке, которая живет и работает в Германии?

- Больше десяти дней заграницу не выдерживаю. И дочка Аня, кстати, тоже очень тяжело переносила первое время разлуку с домом. Но она, выпускница консерватории, оказалась в безвыходном положении. Здесь работы никакой. А ее мужу, оперному певцу, предложили выгодный контракт в Германии. Но там они работали в разных оперных театрах. Она - в Бремене, концертмейстером, и педагогом, и репетитором, а муж - в Обертале, на родине Фридриха Энгельса.

- У вашего сына, если не ошибаюсь, были серьезные телевизионные амбиции.

- Мне жаль, что он бросил творческую деятельность, став продюсером. Но у нас все очень  сложно во взаимоотношениях. Я нечасто с ним общаюсь, поэтому не в курсе его дел.

- Известно, что вы заядлый автолюбитель.

- Машины для меня - это всё. Я их всегда имел. Продавал одну, накапливал деньги и покупал следующую. В итоге у меня появился «Мерседес». Правда, не сам ее приобрел, руководство канала помогло осуществить мечту всей жизни.

- Почему цвет машин вы выбираете, как грузин, - белый?

- Нет, грузинам нравится черный. Белый любят узбеки. А я предпочитаю его потому, что мыть удобно. У меня до этого был старенький «Мерседес» вишневый. Так три раза моешь, а все равно пятна какие-то не замечаешь. К тому же белый цвет создает хорошее настроение - как и проза Пушкина.

- А как же тогда быть с его не совсем пристойными произведениями: «С утра садимся мы в телегу; //  Мы рады голову сломать // И, презирая лень и негу, // Кричим: пошел! ...»

- ...Тра-ля-ля-ля. Ну, позволял себе Александр Сергеевич. Но вы перечитайте его прозу! Почему-то все его считают поэтом, но на самом деле он и великолепнейший писатель.

- Допустим. Но вы сами позволяете себе в какой-то неординарной ситуации крепко ругнуться?

- Увы, да. Хочется время от времени выплеснуть эмоции.

Семейная сага

Кириллов прожил 50 лет со своей первой женой Ириной Всеволодовной, которая тоже работала на ТВ звукорежиссером. У них было двое детей: живущая в Германии Анна и Всеволод, который не ладил с родителями из-за своего бизнеса. В 2004-м Ирина Всеволодовна умерла, и на ее похороны дети не пришли: Анна разболелась и не смогла прилететь, а Всеволод был в ссоре с родителями. Сам Всеволод скончался в 2011-м в 40 лет. В Камеруне, где он за кругленькую сумму проводил сафари для всех желающих, у него случился приступ панкреатита, и местные врачи не смогли помочь.

В 2012 году Игорь Леонидович женился второй раз на продавщице Татьяне - из магазинчика, что рядом с домом, оказавшейся моложе его на 34 года. До этого часто приходил к ней за покупками. Как-то женщина, которая переехала в Россию из Молдовы, предложила пенсионеру помочь по хозяйству. Вскоре он выделил ей отдельную комнату в своей просторной квартире в центре Москвы. А потом они расписались.

Когда Кириллов умер, его квартира досталась вдове. Говорят, после этого она перевезла сюда всю семью своего сына от первого брака. Но вот памятник на могиле знаменитого мужа так и не поставила. Когда кто-то начал за это критиковать вдову, она заявила, что некий скульптор работает над эскизом. Но годы идут, а монумент до сих пор не появился.

*Организация запрещена на территории РФ

*включен Минюстом РФ в список физлиц-иноагентов