Эдуард Успенский поссорил супругу с Иосифом Кобзоном
По пятницам на телеканале «Ностальгия» в прямом эфире начала выходить программа «Музыкальная гавань с Элеонорой Филиной» - своеобразное продолжение легендарной передачи «В нашу гавань заходили корабли», которую она с 1991 по 2011 год вела вместе с покойным ныне писателем Эдуардом Успенским. Накануне премьеры мы пообщались с ведущей и узнали об истории проекта, закулисных секретах и о том, какое влияние он оказал на ее жизнь.
- «Гавань» началась для меня странновато, - призналась Филина. - Но очевидно, что это место было мне предназначено. Я по жизни человек очень активный. В комсомоле всегда заведовала культурно-массовым сектором. После пединститута работала музыкальным руководителем в детсаде и преподавала музыку в школе. Проводила праздники, сама придумывала сценарии.
В 29 лет неожиданно сменила профессию. У моей подруги, которая работала на «Маяке», была свадьба. Я, как всегда, проявила себя очень активно. А среди гостей присутствовали ее знакомые с Всесоюзного радио. И они взяли меня к себе на работу и направили в отдел сатиры и юмора. В то время там еще работали Наталья Сухаревич, Людмила Яковлева, Татьяна Бесфамильная, Эра Куденко, которые в брежневские времена делали «С добрым утром!» и другие легендарные передачи.
Сначала предложили должность администратора. Других вакансий не было. Как педагог я уже добилась немалых высот - была методистом, выпускала пособия, собирала творческие объединения. А тут какой-то администратор… «Ну ладно», - подумала я.
Свою работу делала быстро и стала помогать редакторам. Мне поручали ездить в театры и записывать интервью с артистами. Увидели, что я девочка толковая. И уже через три месяца перевели на должность редактора.
Агрессивный и мстительный
- Однажды ко мне обратилась Людмила Яковлева: «Лерочка, недавно открылось «Радио России». У них есть программа, которую делает писатель Эдуард Успенский. Ему нужен редактор. Иначе программу закроют. Не хотите поработать с ним?» Даже не дослушав, я ответила: «Хочу». Я всегда на все соглашалась.
Почему программа Успенского осталась без редактора, я узнала лишь 15 лет спустя. Оказалось, одна знакомая Эдуарда Николаевича хотела устроиться на «Радио России» и попросила его придумать какой-нибудь проект, чтобы прийти туда не с пустыми руками. Но он не очень корректно себя с ней повел. И после трех выпусков она отказалась с ним работать.
Другие редакторы тоже отказались. В общем, на «Радио России» не нашлось никого, кто бы захотел иметь с ним дело. А Успенский назло им решил продолжить работу над программой. «Мне надо сделать еще хотя бы пару выпусков, - говорил он. - А потом я сам уйду». Ему не хотелось, чтобы его ушли. Такой у него был характер - агрессивный и мстительный. Но мне тогда обо всем этом ничего не сказали. И я взялась за эту работу.
Правда, когда Успенский дал мне послушать первые выпуски, я немного испугалась. В одном из них режиссер Борис Абаров дурным голосом пел: «Сижу я цельный день в халате, на ём сплошные да рукава». Это был 1991 год. Только начиналась свобода. А тут в эфире такое… Но Яковлева мне сказала: «Надо помочь Эдуарду Николаевичу. И вообще с ним лучше не ссориться».
Первоначально программа Успенского запускалась в детской редакции. Эдуард Николаевич хотел показать маленьким слушателям, какие песни пели во дворах их родители, дедушки и бабушки. Поэтому и назвал программу строчкой дворовой песни «В нашу гавань заходили корабли». Но когда нам мешками повалили письма, стало понятно, что нас слушает более широкая аудитория. Благодаря креативности Успенского программа получилась во многом новаторской.
На Всесоюзном радио категорически не допускались никакие ошибки. Даже одну букву нельзя было неправильно сказать. Ту же программу «С добрым утром!» делали по полтора месяца, чтобы все звучало безупречно. А Эдуард Николаевич внес в нашу программу живую разговорную речь. Я чуть в обморок не упала, когда он в первые дни нашей работы сказал мне: «Пойдем конферанс записывать!»
По моим представлениям его нужно было долго готовить и вылизывать. А Успенский привел меня в студию и начал просто со мной разговаривать. Это было что-то по тем временам немыслимое. Я уже не говорю про песни, которые звучали у нас в программе. В пионерском лагере их называли «русские народные, блатные, хороводные». Их тексты нам в огромном количестве присылали слушатели. Я их распечатывала на пишущей машинке. В случае необходимости созванивалась с авторами писем и узнавала мелодию.
В студии напевала ее участникам программы. Давала им распечатанный текст. И они с листа озвучивали эти песни под аккомпанемент нашего блистательного пианиста Дмитрия Петрова, от которого когда-то была без ума сама Клавдия Ивановна Шульженко.
Некоторые из песен приходилось собирать по кусочкам: куплет - из одного письма, куплет - из другого, полкуплета - из третьего. В этом нам очень много помогали писатель и поэт Валентин Берестов и певица Кира Смирнова. Общими усилиями за 20 лет мы восстановили более 13,5 тысячи песен. Это колоссальная работа.
Ни слова без мата
- С 1999 года наша программа начала выходить не только на «Радио России», но и на телевидении - сначала на НТВ, потом на ТВ-6, ТВС и Пятом канале. Первое время у нас пели исключительно артисты. Постоянными участниками «Гавани» были Зиновий Гердт, Владимир Меньшов, Ирина Муравьева, Наталья Варлей, Юрий Чернов, Григорий Гладков. Пытался петь и Эдуард Николаевич. Но у него совершенно не было слуха. «У нас есть два ведущих, которые делают музыкальные программы и при этом ни в зуб ногой в музыке, - шутил Гердт. - Это Успенский и тот парень в темных очках, который ведет «МузОбоз» (Иван Демидов. - М. Ф.)».
А потом мы стали приглашать и тех, для кого пение не было профессией, - политиков, писателей и т.д. К нам приходил даже бывший президент СССР Михаил Горбачев. Был юбилей журналиста Юрия Щекочихина. И когда мы его спросили, кого позвать вместе с ним, он назвал Горбачева. Дал нам его прямой телефон и сказал: «Звоните!» Успенский звонить не захотел и поручил это сделать мне.
Горбачев сразу начал отказываться: «У вас же все поют. А я петь не умею. Пою, только когда выпью». - «А что вы пьете? - ухватилась за его слова я. - Что скажете, то и нальем». Михаил Сергеевич рассмеялся и обещал подумать. А через три дня дал согласие. Договорились, что он просто будет слушать песни и высказывать свое мнение. «Про выпивку я пошутил, - добавил он. - Конечно, пить я ничего не буду. Мне это не нужно». Потом у нас была еще одна программа с участием Горбачева. Она записывалась в его фонде. И тогда Михаил Сергеевич все-таки спел. Вспомнил смешную народную песню о кукурузе «На родимом Ставрополье». Ему подпевали всем залом.
Из-за некоторых гостей нам пришлось поволноваться. Например из-за писателя Юза Алешковского. Все знали, что он без мата и слова не скажет. «Программу с ним надо давать только в записи», - говорила я. Но Успенский настоял, чтобы его выпустили в прямой эфир. «Если будет запись, он будет вести себя, как хочет, - объяснил Эдуард Николаевич. - При монтаже ты замучаешься его «запикивать». А в прямом эфире Алешковский ничего лишнего не позволит». И, как ни странно, оказался прав. Автор «Окурочка» и «Товарища Сталина» сидел в студии смирно, как ученик первого класса.
Ждали чего-то неадекватного и от политика Василия Шандыбина. Меня даже просили почаще напоминать ему, что идет прямой эфир. Самое смешное, что, выйдя из студии, он с горечью сказал своим охранникам: «Ну вот! Сейчас опять все повырезают и сделают меня идиотом».
Иногда создавал проблемы и сам Успенский. Позволял в программе не слишком почтительные высказывания об Иосифе Кобзоне и других уважаемых людях. Из-за этого тот же Иосиф Давыдович потом отказывался со мной общаться.
Однажды накануне прямого эфира Эдуард Николаевич на даче сильно напился. Вообще он выпивал каждый день. Но до такого состояния не доходил. Каждые полчаса звонил мне в Москву и все более нетрезвым голосом спрашивал одно и то же: «Лера, что у нас завтра за программа? Кто из гостей будет? У тебя все готово?» Только в два часа ночи успокоился. И утром приехал в студию не до конца протрезвевшим.
Программа была посвящена песням беспризорников. В качестве гостя пригласили ведущего «В мире животных» Николая Дроздова. Успенский почти всю программу мрачно молчал. Под конец Дроздов решил высказать свою гражданскую позицию: «Вот мы поем про беспризорных детей, а наши старики - по сути, тоже беспризорники. У нас в государстве о них никто не заботится. Но я верю, что государство обратит внимание на эту проблему и сделает все для ее решения». - «Да-да, конечно, Николай Николаевич», - машинально поддакивала ему я, уже готовясь попрощаться со зрителями и не особо вслушиваясь, что он говорит. И тут вдруг встрепенулся Успенский. «Лера, ты что, веришь этому государству? - обратился он ко мне. - Да когда ты выйдешь на пенсию, мне придется тебе приплачивать, чтобы ты не стояла на панели!»
После этого «Гавань» сняли с прямых эфиров и стали показывать в записи. От закрытия нас спасло только то, что рейтинг того позорного выпуска просто зашкаливал. Народ любимому писателю все простил.
«Давай разойдемся как люди»
- Постепенно наши рабочие отношения с Успенским переросли в личные. До этого я была замужем за своим одноклассником, с которым сидела за одной партой. Вышла за него в 18 лет, родила двоих сыновей. Но к тому времени, когда я начала жить с Эдуардом Николаевичем, с первым мужем мы уже три года как развелись.
К сожалению, Успенский в быту оказался совсем не таким, каким я его знала по работе. Он меня просто раздавливал как личность. Постоянно унижал и оскорблял. Ревновал к другим мужчинам. Я его очень любила и долго терпела. Но в конце концов у меня не осталось другого выхода, как уйти. Мне ничего не было нужно - ни его денег, ни домов, которые я с ним построила. Главным было психологически сохранить себя и не попасть в сумасшедший дом.
С тех пор я живу одна и очень комфортно себя чувствую. Никаких молодых любовников, о которых до самой своей смерти рассказывал Успенский, у меня нет. Эдуард Николаевич все это придумывал, потому что не мог смириться с моим уходом. Сейчас единственный мужчина в доме - мой младший сын Влад. Он пока не женат. Как и его отец, работает программистом. А старший Денис - юрист - уехал в Америку. Обзавелся там женой и дочкой. Еще одна его дочка от первого брака живет во Франции.
После нашего развода с Успенским программа «В нашу гавань заходили корабли» закрылась. Я предлагала: «Давай как люди разойдемся, а программу продолжим делать вместе!» Но Эдуард Николаевич в силу своего характера не захотел со мной дальше сотрудничать. «Я до конца дней буду тебе мстить», - обещал он. А снимать «Гавань» с ним одним телевидение отказалось.
Я делала по стране много концертов по тем песням, которые мы собрали. «А «Гавань» еще будет? - спрашивали меня в каждом городе. - Когда она вернется в эфир?» И вот недавно такая возможность появилась. Меня пригласили на канал «Ностальгия» в программу «Рожденные в СССР». После эфира я познакомилась с генеральным продюсером «Ностальгии» Владимиром Ананичем и предложила ему: «Не хотите возродить «Гавань» на вашем канале?»
В свое время я вела переговоры по этому поводу и с Первым каналом, и с «Россией 1». Но они не проявили интереса. А Ананич задал мне несколько технических вопросов и сказал: «Давайте попробуем сделать первый выпуск через две недели! Успеете?» - «Конечно, успею», - ответила я.
Правда, назвать программу пришлось по-другому. Хотя Успенский сам признавал, что 90 процентов нагрузки ложилось на меня, название «В нашу гавань заходили корабли» он зарегистрировал только на свое имя. Причем сделал это, когда мы уже жили вместе и были расписаны. И мне даже не сказал об этом. А после его смерти права на название вместе с остальным имуществом отошли наследникам. И они запретили мне его использовать. Потребовали даже поменять афиши моего концерта в Саратове, где оно упоминалось. Видимо, Эдуард Николаевич им завещал продолжать и дальше ставить мне палки в колеса.
Но я не вижу ничего плохого в смене названия. Все-таки новая программа будет отличаться от прежней. Студия у «Ностальгии» небольшая. Места для зрителей нет. Будут приходить только несколько участников и, сидя в кругу, общаться и петь. Ну и здорово! Мне такой вариант даже больше нравится. Он больше подходит для дворовых песен.
