Андрею Васильеву мат сошел с рук

Андрей ВАСИЛЬЕВ (Фото:«Коммерсант»)

После интервью с нецензурной лексикой, которое дал глава ИД «Коммерсант», все ожидали его увольнения

После того, как легендарный глава ИД «Коммерсант» Андрей ВАСИЛЬЕВ дал в пьяном виде интервью журналисту Эдуарду БАГИРОВУ, опубликованное на сайте последнего, все были уверены - дни Васильева на своем посту сочтены. Слишком шокирующие вещи он рассказывал о своих коллегах, да еще в матерных выражениях. Cнять дебошира, по слухам, должны были еще на прошлой неделе, но он и по сей день остается на своем почетном месте. Мы решили ознакомить наших читателей с этим словесным шедевром. Правда, с некоторыми сокращениями. Ведь даже Багиров признался, что перед публикацией пытался, как мог, облагородить беседу, хотя и без особого успеха…

 Васильев: Поскольку я даю интервью уважаемому сайту Литпром ру, то хочу сделать заявление. Если это заявление не будет опубликовано, то тогда всё интервью не имеет никакого смысла.
Багиров: Да, пожалуйста.
Васильев: Стихи Орлуши - говно. И сам он - тоже говно. И вот такое вот говно тоже работало в издательском доме "КоммерсантЪ"!
Багиров: Бл...дь, завидую Орлуше аццки. Про меня бы такой монстр сказал. Впрочем, заявление принято. Слушай, вот мне некоторые журналисты неформально часто задают вопрос, который я тебе тоже давно хотел задать. Звучит он так: ты почему такой ох...евший?
Васильев: А чё ты им на это отвечаешь?
Багиров: Да очень просто. Отвечаю, что я такой, потому что честный. А вот ты - почему ты такой ох...евший?
Васильев: Нет, что значит ох...евший? Поясни, бл...дь!
Багиров: Щас поясню, что я имел ввиду. Итак: я еще пиз...юком был совсем, когда впервые взял в руки газету "КоммерсантЪ". Я сейчас у тебя беру интервью, как у, бл...дь, памятника эпохи.
Васильев: Говно вопрос.
Багиров: Итак, человек, который пересидел дох...я народу - Березовского там, Ельцина и всё такое - и ухитрился ни разу не сесть на жопу нигде. Хотя я больше чем уверен, что посадить тебя на жопу пытались неоднократно. Короче: политическая конъюнктура в твою эпоху менялась в стране дох...я раз. Но ты ни разу не сел на жопу. Как ты так смог?
Васильев: (смеется) Объясняю: перед пацанами было бы неудобно.
Багиров: А правда, что ты Березовскому денег должен?
Васильев: Нет, это он мне должен. Два с половиной миллиона долларов.
Багиров: Зарплаты?
Васильев: Ну, по договоренности. Причем, я ему говорил, что Боря, давай заключим договор официальный. А он мне: «Да ладно тебе. Мы ж семья!».
Багиров: А правда ли, что за последние пятнадцать лет ты вы...бал всех без исключения симпатичных сотрудниц «Коммерсанта»?
Васильев: (громко ржет) Давай лучше скажем: «За предпоследние пятнадцать лет» (оба громко смеются). За предпоследние - да, правда, пожалуй. А если серьезно, то (критично оглядывает себя) посмотри, бл...дь, на меня, и сам скажи - правда ли это?
Багиров: А хули нет-то? Был бы я бабой, то дал бы тебе в ближайшей подворотне. Ты ж памятник.
Васильев: Бля, хорошо, что ты не баба (оба ржут).
Багиров: Хорошо, а Субботину за что выгнал? Ходят слухи, что за очень неприличное поведение.
Васильев: Нет, она вообще-то сама ушла - в РИА «Новости». Ну, неважно. Но я, скрывать не стану, был дико рад, что она ушла. А ее новая начальница мне потом говорит: «Ну что за говно такое я у тебя взяла?» А я-то хули сделаю? Со мной же не советовались.
Багиров: Кстати, о Жене Миловой. Очень известное в узких кругах имя. Я даже не знаю, как она выглядит, и не имею против неё абсолютно ничего, но все её подруги и друзья рассказывают мне, что журналиста «Коммерсанта» Милову все, кому не лень, включая сотрудников, еб...т за сапоги. Это правда?
Васильев: (запальчиво) Никогда в жизни! Никогда в жизни Женю Милову ни сотрудники не еб...ли за сапоги, ни гораздо более... богатые люди! Это полная х...йня! Хотя... про этот слух я знаю.
Багиров: То есть, не за сапоги?
Васильев: (перебивает) Послушай! Этот слух - не политический!
Багиров: Да мы с тобой не о политике говорим...
Васильев: Мне пох...й. Про любую женщину, которая работает в сфере, ну... женской журналистики, ходят всякие безумные слухи.
Багиров: Резюмируем. Женя Милова - порядочный журналист?
Васильев: Она - довольно х...ёвый журналист. (оба громко ржут)
Багиров: Ну, хоть что-то конкретное. Спасибо тебе большое. Просто слух очень уж устойчивый такой... Слушай, Вась, а тебя когда-нибудь пи...дили?
Васильев: Да сто раз. Я в Таманской дивизии служил.
Багиров: О, про Таманскую дивизию есть глава в моей следующей книге. Но я имел в виду именно то время, что ты рулишь «Коммерсантом». За это время тебя хоть раз по-человечески пи...дили?
Васильев: Нет, ну вот недавно меня пытался отпи...дить человек, прямо здесь, в «Маяке»... Его просто вынесли отсюда на руках, и на счет «раз-два» выкинули еб...лом в лужу.
Багиров: А музыку ты слушаешь? Или тебе пох...й до неё вообще?
Васильев: Я вот люблю только одну песенку. Благодаря которой я понимаю, что герой нашего времени Сергей Шнуров - это х...й, говно и муравей. Короче, песню эту написал дядя Федя Чистяков...
Багиров: Группа «Ноль», если не ошибаюсь.
Васильев: Короче, я считаю, что Шнур - реальный п...дор. Он сп…здил всю эстетику дяди Феди Чистякова! А вот пусть мне Шнур напишет что-нибудь типа «Иду, курю»? Да он обоср...ся жидким калом!
Багиров: У Шнура эстетика другая. Он деньги зарабатывает.
Васильев: В том-то и дело! Но - если ты зарабатываешь бабки, то нах...я ты делаешь из себя панка? Открою тебе аццкий секрет. Скоро мы со Шнуром снимаемся в кино (ржет). Он там играет бандита, а я главреда.
Багиров: (ржет) Них...я себе! Шнур - бандита?
Васильев: (ржет) Приходит он такой ко мне типа, и пальцы так веером – х...як! А я типа обсираюсь так... И мне за это кино платят (называет сумму). А мне просто пох...й, я просто люблю сниматься. Кстати, я вот тут написал песню...
Что такое осень? Это бл...ди.
Киевские бл...ди под водою!
Их теперь не выеб...шь ни спереди, ни сзади,
Осенью еб...шься сам с собою!
(оба громко ржут)
Васильев: За эту песню двойной стакан с тебя.
Багиров: Хоть тройной. Вась, а как ты относишься к Владимиру Рудольфычу Соловьеву? Васильев: Х...ёво я к нему отношусь, х...ли скрывать. Короче, тема такая. Приходит ко мне Бородина, которая у меня пишет про телевидение. Это настолько уважаемая и порядочная женщина, что когда крупнейшие теленачальники меняют номера мобильников, то сразу пишут ей об этом уведомительный смс. Добродеев, Эрнст, и прочие. Это женщина с безупречной репутацией. Она никому из них никогда не сосала х...й! Я тебе реально говорю! Она с ними всеми на вы!
Багиров: А я чего? Я вообще не знаю, кто это. У меня нет оснований тебе не верить. Хоть в существование честных журналистов я не особенно-то и верю.
Васильев: Итак. Она ко мне приходит, и говорит: «Соловьев в эфире обвинил меня в том, что я беру взятки на канале СТС». Бородина - это человек, который... Ну, бл...дь, ну даже я сам ей взятку дать не могу! Я, её начальник! Не возьмет, хоть убейся! Я ей и говорю: «Ну, давай подадим на Соловьева в суд». И тут оказывается, что мы не можем подать в суд на Соловьева. Потому что он, как последняя бл...дь, сделал так, что в суд на него них...я не подать. Он же, сука, опытный! Он всю свою пургу гнал с вопросительной интонацией!
Багиров: То есть?
Васильев: Ну, типа: «Правда ли вы ездили сосать х...й туда-то?» И в числе прочих высеров был такой: «Арина, вы что, считаете себя порядочным журналистом?». После этого я дал команду: «Если у нас встречается фамилия Соловьев, причем в любом контексте, то мы пишем «Владимир Соловьев, считающий себя порядочным журналистом»... и далее по тексту.
Багиров: Это твоя инициатива?
Васильев: Это моя инициатива. Просто везде. При любом его упоминании. Ко мне приходят ребята, и уточняют: «А если в одной заметке его фамилия будет двенадцать раз? Так же не может быть!» А я им отвечаю: «Может, бл…дь!» «Владимир Соловьев, считающий себя порядочным журналистом»... Ху…рьте, блядь!
Багиров: Жестко.
Васильев: Соловьев, надо сказать, сразу же обосрался просто поносом! Он мне сразу же начал звонить. Типа, чё за х…йня? А я ему: «Слышь, подожди, алё! Ты что, не считаешь себя порядочным журналистом? Какие претензии-то к нам? Брат! Ты чё?»
Багиров: (ржет) Пи…дец! Всё, я понял, тема закрыта.
Васильев: Не, погоди. Я резюмирую: говно к говну плывет.
Багиров: Понял, говно вопрос. А что скажешь про Ольгу Алленову? Она, между прочим, пишет довольно жесткие тексты про войну, про чеченцев. Типа Политковской. Не боишься, что её также грохнут к ёбаной матери?
Васильев: Да, могут, и в любой момент. Но только мы с Ольгой Алленовой - привет, Оля, я люблю тебя! - нам пох…ю этот Рамзан. Потому что когда Рамзан еще ходил под стол в памперсах, Оля уже лежала в вонючих окопах чеченских, и никто не мог её остановить. Она писала самые лучшие репортажи. Она всегда говорит: «Надо писать только то, что видишь!»
Багиров: А скажи мне принципиальную разницу между Алленовой и Политковской. Хотя бы навскидку. Чтоб не мудрить, х…едрить... Разницу между их деятельностью.
Васильев: Легко. Алленова - журналист. А Политковская - общественный деятель.
Багиров: Чё?
Васильев: Я не знаю, что такое общественный деятель. Мне нравится журналистика. Журналисты пишут то, что видят. Ольгу можно любить, можно не любить, но я точно знаю, что Рамзан обосрётся её убивать. Потому что она - как погода. Погода - есть, и её убить невозможно. А если журналист не врет, то даже Рамзан не сможет его убить. Потому что его не поймут даже чеченцы.
Багиров: Ты считаешь, что Политковскую завалил Рамзан?
Васильев: Я не знаю об этом, правда. Я вообще ничего не знаю о жизни политических деятелей.
Багиров: То есть, с твоей точки зрения журналиста - Политковская журналистом не являлась?
Васильев: Ясен х…й.
Багиров: Окей, тогда закроем эту тему. Слушай, а как ты относишься к деятельности этой старой еб…нутой клоунессы, как её... Новодворская. Она у нас в блогосфере имеет весьма однозначную репутацию.
Васильев: Ну... Я про Новодворскую могу стока, скока угодно, но... Тетка столько просидела по тюрьмам, да. И если я, комсомолец, буду её осуждать, то я буду пид…расом.
Багиров: Хорошо. А-а-а...
Васильев: Хотя, эстетически она мне дико чужда.
Багиров: Бл…дь, она не только эстетически...
Васильев: Ну, неважно, да?
Багиров: Ну, вот и отлично. Спасибо за интервью, Вась. Давай еще ё…нем по стакану.
Васильев: Говно вопрос.