В Англии назвали самые худшие сексуальные сцены в литературе

Обложка книги Ника КЕЙВА «Смерть зайки Монро»

Попадания в список «удостоилась» повесть певца Ника Кейва

В Британии опубликован шорт-лист ежегодной премии «Bad Sex in Fiction» за самые отвратительные описания секса в книгах, учрежденной 16 лет назад «Literary Review».  На сей раз сомнительной чести удостоились такие авторы, как Филипп Рот, Джон Бэнвилл, Джонатан Литтелл, Амос Оз, Пол Теру и даже певец Ник Кейв. Описанные ими любовные игрища, действительно, мало кого способны возбудить.

В романе «Усмирение» Филиппа Рота герой развлекается с двумя дамами в садомазо-стиле: «Это была уже не мягкая эротика. Уже не ласки и поцелуи двух раздетых женщин в постели. Теперь в этом было что-то первобытное: насилие женщины над женщиной в комнате, наполненной тенями. Пиджин была волшебным гибридом шамана, акробата и животного. Казалось, между ног у нее маска, странная маска-тотем, превратившая ее в существо, которым ей быть не полагалось. Она запросто могла оказаться вороной или койотом, одновременно оставаясь Пиджин Май».

Джон Бэнвилль в «Бесконечностях» восхитительно описывает поцелуй с проституткой: «Поцеловав ее горячий мягкий рот с легким синяком в уголке, он сразу понимает, что она была с другим мужчиной, и совсем недавно, - этот привкус рыбьей слизи и опилок, пусть почти неуловимый, ни с чем не спутаешь, - и он не сомневается, что это рот энергичной уличной женщины. Ему все равно».

А вот в романе Амоса Оза «Рифмуя жизнь со смертью» главный герой сравнивает половой акт с плаванием на корабле: «Он чувствует волны, пробегающие по ее коже, словно превратился в чувствительный сейсмограф, который перехватывает и мгновенно расшифровывает реакцию ее тела и претворяет эти открытия в умелое, аккуратное судовождение, предвидя и предусмотрительно огибая каждую мель, держась подальше от всех подводных рифов, сглаживая все грубости, кроме той медленной грубости, которая входит и выходит, входит, проворачивается и выходит, входит, гладит и выходит, и заставляет ее трепетать всем телом».

Ну а герой повести Ника Кейва «Смерть Зайки Монро» попросту некрофил: «Он чувствует, как постепенно замирает ее умирающее сердце и видит, как на коже черепа, под жидкими, распрямленными утюжком волосами, сгущается голубизна».

Персонаж романа «Любовь начинается зимой» Саймона Ван Буи вообще редкостный фантазер: «Тело Ханны раздувалось, переваривая все, что я мог дать. В эти финальные моменты мы существовали, слившись безраздельно, - все воспоминания аннулированы желанием, которое принадлежало нам, но и управляло нами. Потом мы замерли недвижно, точно единственные два корня на весь лес».

Но самым восхитительным авторы премии считают описание соития в романе «Десятиэтажная любовная песнь» Ричарда Милуорда: «Бобби раздвигает ее полированные сосновые ноги и засовывает руку ей под юбку: у ее манды какая-то вечерняя тень, похоже на подушечку с иголками, но губы приятные и скользкие, и он натирает ее смазкой по кругу, то по часовой стрелке, то против, то выписывая восьмерки, пока Джорджи не начинает трахать воздух, с наслаждением суча ногами. Тут Бобби начинает торопливо ощупывать ковер в поисках Мистера Гондона, и пять-шесть разноцветных «дюрексов» разлетаются во все стороны, и вскрыть упаковку ему трудно, и Джорджи приходится раскатать Мистера Гондона по его Мистеру Пенису и помочь ему вставить Мистера Пениса в Миссис Вагину».