«Зачем геологу уметь программировать: Интервью с уникальным специалистом Русинович Виктором»

Сервис Rabota.ru провел опроc среди всех имеющих работу. В исследовании приняли участие более 5000 пользователей сервиса старше 18 лет из всех регионов страны. И доля не работающих по специальности оказалась внушительной. По данным Rabota.ru, по специальности никогда не работали 43% россиян. Еще 23% имеют опыт в профильной сфере, но сейчас в ней не работают. Только один из трех выпускников высших учебных заведений работает по специальности. Схожими данными поделился Виктор, большая часть его сокурсников не работает геологами из-за того, что не смогли найти работу по специальности после получения диплома.

Карьера в нефтегазе стала перспективным направлением начиная с середины 2000-х годов. Из года в год на специальности в ВУЗах, связанные с этой отраслью, высокий конкурс. Работать там практически на любой позиции считается делом престижным и денежным, хотя есть нюансы. Сейчас отрасль пресыщена рабочими кадрами, но остро нуждается в специалистах высокого класса довольно узких специальностей.

Как добиться успеха, расскажем на примере карьеры уникального специалиста, геолога Виктора Русинович, имеющего опыт работы в проектах международных и российских нефтегазовых компаний: ExxonMobil, Shell, «Газпром», «Роснефть», «Транс Нафта Газ Добыча».

— Виктор, Вы окончили престижный РГУ нефти и газа им. И. М. Губкина в Москве. Что определило выбор профессии? Достаточно ли хорошего образования, чтобы найти первую работу?

— Я вырос на Сахалине и провел большую часть детства в походах с родителями. В этом большую роль сыграл мой отец, который привил мне любовь к природе моего родного края. Я хотел найти способ связать свою будущую профессию с походами и вернуться домой на Сахалин. Геология показалась мне идеальным выбором, так как на острове есть два международных нефтегазовых проекта. Кроме того, я хотел сделать что-то полезное для моей малой родины. С началом развития нефтегазовых проектов Сахалин сильно изменился в лучшую сторону, так появился план стать геологом и вернуться домой, работать на пользу родному краю.

После второго курса появилось понимание, что просто получить диплом не достаточно, что бы устроиться на хорошую работу после университета. Больше 80% выпускников с моего потока не работают профессии. Поэтому с третьего года обучения я нашел стажировку в компании «Транс Нафта Газ Добыча» и начал заниматься научной деятельностью. Наука позволила изучать то, что мне было интересно — математическое моделирование геологических систем, а стажировка дала практические навыки работы в добывающей компании. Еще одним важным аспектом стало изучение геологии Сахалина. Мои научные работы были посвящены его изучению. Помимо этого производственные практики, я не пользовался предложениями университета, а находил их сам. Первую практику я прошел в «РН-Шельф Арктика», где ведутся поисково-разведочные работы на нефть и газ в пределах сахалинского шельфа. Вторая практика была в Sakhalin Energy — операторе проекта Сахалин-2, который занимается разработкой нефтегазовых месторождений. Все это позволило мне получить востребованные на рынке навыки и знания.

— Да, Вас даже признали лучшим студентом на кафедре. Знаю, что уже на пятом курсе Вам стали поступать предложения от работодателей, которые хотели получить перспективного специалиста. А сами Вы что выбрали?

— Еще до получения диплома, у меня было три предложения от работодателей: одно из Москвы и два с Сахалина. Я выбрал Exxon Neftegaz Limited (ENL), получить предложение от этой компании было не просто.

Первый раз я поговорил с представителями ENL на зимней «Ярмарке вакансий» в университете, где увидел стенд компании и отдал свое резюме. Это был первый шаг, с которого началось мое трудоустройство. Потом были написание эссе на английском, тестирования, собеседования. Последним этапом стали презентация технического проекта и собеседование на Сахалине. Тут как раз пригодились мои исследования геологии Сахалина с помощью математических моделей, я презентовал их начальникам отделов и через месяц получил предложение о работе. Весь процесс трудоустройства занял полгода. На Сахалине после подписания договора я узнал, что общий конкурс был около 1000 кандидатов на 10 рабочих мест.

— Не сомневаюсь, что и компания не пожалела о своем выборе. Вы стали первым российским геологом, которому доверили планирование новых скважин на важном проекте Сахалин-1, реализуемый на острове Сахалин, в котором предусмотрена разработка нефти и газа на северо-восточном шельфе острова Сахалин. Расскажите об этом.

Сахалин-1 — это один из крупнейших инвестиционных шельфовых проектов в Российской Федерации, реализуемых на условиях Соглашений о разделе продукции на Дальнем востоке. Планирование новых скважин, особенно на шельфовых проектах, — это очень ответственная работа, ведь стоимость бурения одной новой скважины, по открытым данным, может превышать 90 миллионов долларов. Исторически на проекте «Сахалин-1» этим занимались иностранные геологи, но на второй год работы руководство компании доверило мне эту работу.

Чтобы спроектировать новую скважину, геолог должен ответить на несколько вопросов: «Куда пробурить новую скважину? Как это сделать?». Чтобы ответить на эти простые вопрос надо, провести много исследований и расчетов: рассчитать остаточные запасы, выявить, где в пределах месторождения они находятся в достаточной концентрации, спроектировать траекторию скважины, оценить риски: геологические, технические и экономические.

Первым значимым достижением стала разработка программы бурения восточного фланга нефтегазового месторождения Чайво. Его потенциал считался неопределенным, и необходимо было достоверно выяснить, стоит ли бурить скважину. Проведенные мной исследования доказали, что стоит. В итоге руководство решило инвестировать в мою программу бурения.

— Как Вы начали программировать и как это пригодилось в работе геологом?

— Я начал изучать программирование в качестве хобби, а идею подкинула моя жена — Лариса, она работает с базами данных. Мне нравилось решать задачки онлайн-курсов, разрабатывать алгоритмы, искать технические решения, со временем я втянулся. Я обсуждал свое хобби с коллегами на работе и меня попросили разработать программу для автоматизации расчета прогноза добычи нефти и газа. Так, новое хобби впервые пригодилось на работе.

Позже, во время изучения алгоритмов машинного зрения, меня посетила идея, что эта технология идеально подходит для интерпретации сейсмических изображений. Так появилась моя технология ИИ для интерпретации тектонических разломов на сейсмике. С тех пор, выполняя работу геолога, я провожу дополнительный анализ того, что еще можно автоматизировать, какие технологии для этого подходят, стоит ли это делать.

— Виктор, сегодня Вы представляете собой очень редкого специалиста: геолог с навыками программирования. Ваш вклад в автоматизацию бизнес-процессов в нефтегазовой отрасли трудно переоценить. Что вас привлекает в искусственном интеллекте?

— Я где-то слышал фразу, что все открытия и изобретения делаются из-за лени. Вот и мне не хотелось «вручную» возиться с рутинной работой, и я постарался ее автоматизировать. В первую очередь это помогло мне, упростив работу и улучшив ее качество. А затем мои решения стали в десятки раз сокращать трудоемкие процессы и увеличивать эффективность компаний. Начал с автоматизации процесса расчета для прогнозирования добычи нефти и газа, а потом автоматизировал процесс выделения разломов на сейсмических данных. Далее разработал искусственную нейронную сеть, которая может сократить время интерпретации разломов в десятки раз и эффективна независимо от качества исходных сейсмических данных.

В частности, программа для расчета прогноза добычи нефти и газа используется на проекте «Сахалин-1», ее адаптированная версия применяется компанией «Транс Нафта Газдобыча». Результаты расчета прогноза используются для многих целей: прогнозирования денежного потока, координации взаимодействия с покупателями энергоресурсов, заключения новых контрактов, планирования буровых работ, принятия инвестиционных решений, взаимодействия с государственными органами и т. д. Точность и скорость составления прогноза напрямую влияет на возможности бизнеса быстро и правильно реагировать на меняющиеся условия.

— У Вас много практических задач и, тем не менее, Вы и науку не бросаете: учитесь в аспирантуре, выступаете на конференциях, пишете статьи. Расскажите об этой стороне вашей деятельности.

— Я подсчитал, что с 2017 года выступил на 10 конференциях, в том числе пяти международных, где презентовал результаты своей научно-исследовательской деятельности в сфере нефтегазовой геологии. С работой «Оценка перспектив нефтегазоносности юго-восточной части Присахалинского шельфа» получил диплом III степени на Международной конференции «Нефть и газ — 2018». Без ложной скромности скажу, что мне удалось выполнить объемное научное исследование с обоснованием и локализацией перспективных нефтегазоносных площадей. Я сократил площадь ведения работ в 30 раз, разработал новую методику, совмещающую детерминистический и стохастический подходы в оценке перспектив в пределах площадей с высоким уровнем геологической неопределенности.

В настоящее время являюсь аспирантом Института морской геологии и геофизики ДВО РАН. Работаю над нейросетью, которая позволит конвертировать сейсмические кубы в кубы пластовых свойств месторождений: пористость, проницаемость, насыщение нефть и газом.

В феврале текущего года в журнале «Neftegaz.RU» вышла моя статья «Автоматизация прогноза добычи нефти и газа», где описывается алгоритм прогноза добычи нефти и газа для разрабатываемого месторождения, учитывающий ограничения наземной инфраструктуры по обработке газа и необходимость уменьшения дебита скважин с высоким газовым фактором. В этой статье подробно описан алгоритм и при желании в любой компании смогут его воспроизвести.

— Вашим профессиональным мнением интересуются коллеги и журналисты. Вы рассказали «МК» о том, почему российская нефть резко упала в цене и чем это грозит бюджету, а для РБК спрогнозировали последствия санкционных ограничений. Какими компетенциями нужно обладать, чтобы разбираться во всех аспектах этой сложной отрасли и быть востребованным?

— Однозначно, нельзя быть слишком «узким» специалистом. Реалии сегодняшнего дня в многозадачности. В частности, геологу в нефтегазовой отрасли нужно быть и математиком, и аналитиком, и программистом, и много кем еще. Знать работу бурильщиков. Не забывать делать поправку на текущие события и экономику.

Никто не приходит в отрасль крутым специалистом, но стать им возможно. Причем благодаря не только профессиональным качествам, но и личным. На практике крайне важны ответственность, гибкость, инициативность и способность обучаться. Необходимо постоянно совершенствоваться в том, что вы делаете, при любой возможности повышать квалификацию, осваивать новые технологии, быть «в теме».

— Вы были в составе экспертного совета престижной премии «Время инноваций», куда приглашаются специалисты, имеющие признанные экспертным сообществом достижения в своей области деятельности. Для Вас это значимое событие?

— Да, я горжусь этим приглашением. Премия «Время инноваций» учреждена Фондом «Социальные проекты и программы» в 2011 году. Ежегодно экспертный совет, в состав которого входят признанные специалисты в области науки, инноваций, авторитетные общественные деятели, представители бизнеса и органов государственной власти, выявляет лучшие проекты и практики по внедрению, разработке и развитию инноваций во всех сферах. Мероприятие является известным в широких кругах, в нем престижно участвовать в любой форме: в качестве конкурсанта, лауреата, организатора, члена жюри. Я, как эксперт, оценивал участников в категории «Нефтегазовая промышленность».

— Какими Вы видите перспективы внедрения ИИ и будущее нефтегаза?

— Не сомневаюсь, что будущее нефтегазовой отрасли за ИИ. Автоматизация процессов — это глобальный тренд, который начался с промышленной революции, заложившей основы конкуренции нового уровня — конкуренции технологий. Компании, которые не справились с задачей внедрения новых технологий, уступили место в конкурентной борьбе соперникам, которые сумели адаптироваться к новой реальности. Сейчас происходит то же самое на уровне цифровизации и внедрения новых IT технологий, поэтому, я думаю, за этим будущее во всех сферах, включая разработку и внедрение новых технологий автоматизации в работе геологов нефтегазовой сферы. Нефтегазовые компании, которые смогут разработать и внедрить ИИ, ускоряющий процессы интерпретации геологической информации, поиска и разведки нефти и газа, будут быстрее выполнять оценку лицензионных участков и эффективнее работать с первичной геологической информацией, выигрывая в технологической гонке с конкурентами.

— Над чем сейчас работаете лично Вы? Нам стоит ждать новых революционных решений?

— Моя работа заключается уже не просто в решении геологических задач проекта, а в разработке информационных технологий для решения этих задач. В частности, в разработке и тренировке нейронных сетей для выполнения геологических работ и создании алгоритмов для автоматизации работ смежных отделов.

Сейчас я работаю над улучшением ИИ для трассировки тектонических разломов, настраиваю параметры сети для повышения качества интерпретации разломов на сейсмических данных низкого качества, что очень актуально для всего мира. Веду разработку ИИ для конвертации кубов сейсмики в кубы петрофизических свойств пластов: пористости, проницаемости, нефтенасыщенности. Это позволит строить точные модели геологического строения в десятки, если не сотни раз быстрее, точнее считать запасы, лучше планировать программы бурения и разработки месторождений.

Уверен, что работа в данном направлении значима для экономики не только отдельно взятых предприятий отрасли, но и для страны в целом.