Спасенные заложники "Норд-Оста" боятся ходить на рынок

СУПРУГИ ЕЛИСЕЕВЫ: могли не пойти на злополучный мюзикл

Супруги Елисеевы - Оксана и Илья, спустя две недели после освобождения из ДК шарикоподшипникового завода, обратились в Кризисный центр при 20-й московской больнице. Эту клинику еще называют суицидной. Сюда обращаются люди, находящиеся на грани душевного срыва: без пяти минут самоубийцы. Сейчас здесь проходят лечение несколько бывших заложников.

Оксана и Илья утверждают, что пережитое породило в них целый букет страхов. Решив не доводить себя до грани, супруги обратились за помощью к психологам.

- Как вы попали на "Норд-Ост"?

- Билеты мы взяли за неделю до представления, - вспоминает Илья. - А в день спектакля мы с Оксаной поссорились по пустякам, и она мне заявила, что не пойдет. У нас уже было все спланировано: договорились, что с дочуркой посидит бабушка. Я стал уговаривать жену, а она, как чувствовала беду - кричала, что никуда не пойдет. Ну кое-как уговорил, на наши головы. Мужики, слушайтесь всегда своих жен! У них чутье на неприятности прямо-таки звериное. Ну, вот приехали за час до начала спектакля.

- Кто из заложников себя вел более мужественно: женщины или мужчины?

- Я думаю, женщины, - улыбается Оксана. - За нами сидел молодой мужик, который все время дергал Илью за рукав и как заведенный спрашивал: "Нас же освободят? Нас же не расстреляют? Мы же не умрем?" Сломался, одним словом. А когда нас разъединили с Ильей, я успокаивала соседку - молоденькую девочку. Она была очень напугана, и я гладила ее по голове и уговаривала ничего не бояться. А на третий день я отчаялась, и эта девочка вдруг взяла себя в руки и принялась поддерживать меня.

Я боялась даже смотреть-то в сторону бандитов. Но страх этот был какой-то необычный. Мне скорее противно было наблюдать за чеченцами. А к началу штурма многим в зале было по фигу, что с ними будет дальше.

- Почему вы обратились в Кризисный центр? Страшное-то позади. Живи теперь и радуйся воробьям на подоконнике, снегу белому и свободе.

- Страхи появились. Сейчас больше всего я боюсь кавказской речи, - Оксана ежится от этих слов. - Если слышу ее на улице, впадаю в оцепенение.

Есть и другие страхи: боязнь закрытого пространства, громких и резких звуков, но это не так угнетает, как нерусские слова. Я не могу отличить, например, грузинскую речь от чеченской. Но у всех горцев слова похожи на птичий клекот, что ли. Вот они меня и пугают. Сами знаете, что на рынке из-за всех прилавков кавказцы "гыркают" на своем - общаются между собой. Так что туда я не ходок больше.

- А вы Илья?

- Я скорее здесь для поддержки жены. Там, в ДК, было не так страшно, как потом. Когда я узнал, сколько террористы заложили взрывчатки, испугался по-настоящему. А наша новая знакомая по "Норд-Осту", например, не может теперь ездить в метро. Ей кажется, что вагоны заминированы и вот-вот взорвутся. Недавно охватила ее паника, когда она увидела выбитую доску лавочки в парке. Ей показалось, что в эту выбоину кто-то мог положить взрывчатку. Бедняга убежала из парка.

Комментарий специалиста

Антон ФЕДУЛОВ, психолог Кризисного центра:

- Конечно, экс-заложникам полностью вряд ли удастся избавиться от своих страхов. Все показатели очень индивидуальны и зависят от сотни факторов. Начиная от того, с каким настроением шел человек на злополучный спектакль, и заканчивая восклицаниями родственников при встрече заложников после освобождения. Но мы поможем людям сделаться сильнее. Главное в такой кризисной ситуации не остаться в одиночестве, не искать успокоения в вине и не заниматься самоистязанием, постоянно вспоминая пережитое.