Выстрел пьяного мажора сделал девочку калекой

Спустя годы уникальная операция вернула девушке возможность ходить    

Тринадцать лет судьба испытывает на прочность жительницу райцентра Лубны Полтавской области Ольгу ВОРОПАЕВУ. Хулиганская выходка мальчика-мажора сделала ее инвалидом, и только недавно, благодаря «золотым рукам» хирурга, не побоявшегося провести рискованную операцию, девушка обрела надежду на нормальную жизнь.

Олечке было четыре года, когда она пошла с мамой за продуктами, а вернулась домой с огнестрельным ранением. Хирурги вынули из ее левого бедра пулю, и, казалось, самое страшное позади. На самом деле, это было только началом.

- Пятница тринадцатого августа 1999 года стала для нас роковым днем, - говорит мама девочки, Светлана Воропаева. - В магазине было многолюдно и жарко, поэтому Оля поджидала меня на крыльце. Вдруг я услышала ее душераздирающий крик. Выбегаю, она вся в крови. «В нее стреляли из машины», - сказала мне свидетельница, назвавшая фамилию владельца автомобиля. Оказывается, мимо магазина, возвращаясь с гулянки, проезжала компания молодых людей. Один из пассажиров, 19-летний сын крупного бизнесмена, опустил стекло на заднем сиденье и выстрелил на полной скорости. Позже он утверждал, что целился вроде бы в бродячего пса, а попал в бедро моей девочке.

По горячим следам подозреваемого задержали, но наказания он не понес.

- Следователь городского отдела МВД, который вел наше дело, уговаривал меня: «Это не смертельно, заживет», - говорит Светлана. - Потом он «потерял» извлеченную пулю. В общем, очень старался спустить все на тормозах. Виновный парень в качестве откупного предложил мне 1200 долларов. Я согласилась взять деньги, решив, что, чем судиться с неизвестным исходом, лучше потрачу их на Олечку. Дело закрыли.

Кто же знал, что последствия шального выстрела обернутся трагедией для семьи Воропаевых? И что заплаченные деньги окажутся мизером по сравнению со средствами, необходимыми для спасения жизни девочки.

Оля ВОРОПАЕВА надеется, что спустя несколько месяцев она наконец-то сможет стать на повреждённую ногу...

Удалили все бедро

- Спустя некоторое время я обратила внимание, что у дочки разные контуры ножек, - вздыхает Светлана. - Тогда связала это с перенесенной операцией. Потом как-то погладила ребенка по ножке, и ощутила, будто у нее медуза под кожей. Оля ни на что не жаловалась, боли не чувствовала, но я на всякий случай потянула ее на рентген. «Вам нужно родить еще одного ребенка», - едва взглянув на новообразование, выдал врач. 

«Остеогенная саркома кости» - такой диагноз установили в Национальном институте рака, куда Воропаеву направили на обследование. Злокачественная костная опухоль начала развиваться в организме после того самого рокового выстрела.

- Мне, тогда шестилетнему ребенку, удалили 21,5 сантиметра бедренной кости, по сути, все бедро. Вместо нее поставили аутотрансплантат - мою малую берцовую кость, взятую со здоровой ноги, - рассказывает Оля. - Она прижилась хорошо, но, к сожалению, не перестроилась, не стала опорной и не выдерживала нагрузок.

Хотя в тот момент о последствиях операции никто не думал. Врачи спасали Олечке жизнь. Ей назначили двадцать курсов высокодозной химиотерапии. Она лежала по девять суток беспрерывно под капельницами. Снижался иммунитет, падали основные показатели крови. Секлись ногти, выпадали волосы и даже ресницы, но на это уже не хватало сил реагировать. Оля не могла самостоятельно повернуться, потому что все болело. 

- Мы за три недели истратили все свои сбережения - десять тысяч гривен (сорок тысяч рублей - М.К.), - рассказывает Светлана Воропаева. - Мы с мамой ходили с медицинскими выписками по различным организациям. Спустя год и два месяца болезнь отступила.

...за которую боролась целых одиннадцать лет!

Не могла смириться с инвалидностью

Однако через два года Воропаевы снова услышали этот страшный диагноз.

- Я закричала и сползла по стенке, - заново переживает свое отчаяние Оля. - Для меня тогда это прозвучало как приговор. Я не хотела операции, не хотела лечиться и заново проходить то, через что уже прошла. Было до слез обидно. Ведь я уже вернулась, казалось, к нормальной жизни, стала учиться в школе, а тут такая убийственная новость.

Но как только Олю привезли в палату после операции, она снова с завидным упорством начала бороться за жизнь.

- Было больно вдыхать, а выдыхать еще больнее, - уже с улыбкой рассказывает она. - А для вентиляции легких требовалось надувать воздушные шарики. Было такое ощущение, что с каждым разом что-то лопается внутри. Но я так старалась, что даже врачи удивлялись моей силе воли. А вот мальчик Саша, которого в тот день оперировали после меня, ленился, и он умер в шестнадцать лет. Его мама после этого ушла в монастырь.

---

Ольга выдержала очередной удар судьбы, хотя это и не прошло для нее бесследно - пострадали почки. И опять главным смыслом ее жизни стала борьба за искалеченную ногу. С момента первой операции девочка почти десять лет не снимала ортез - специальное приспособление для фиксации костей. И не просто ходила в нем (в школу по гололеду, например), но даже лазила по деревьям, прыгала. Увы, ее тонкая малоберцовая косточка, вставленная в бедро, постоянно ломалась. Одно неловкое движение - и уже снова требуется гипс. Даже ребра ломались, у нее развился остеопороз. Олечка - сама хрупкая, как былиночка - все терпела, поэтому только при томографическом исследовании узнала, что ее ребра сами правильно срослись, лишь костные мозоли в тех местах остались. А однажды аутотрансплантат сломался… при очередном гипсовании. Да так неудачно, что осколками зажало пучок нервов, и у Ольги начались судороги.

- Я понимала, что мне нужно как можно больше двигаться, иначе пересаженная кость могла бы просто рассосаться, - совсем по-взрослому объясняет моя собеседница. - За годы лечения привыкла терпеть боль - я такой человек, что лучше перетерплю, нежели приму обезболивающее. Годами на больной ноге таскала почти полуторакилограммовый лангет, в котором даже спала. Но смириться с тем, что у меня одна нога попросту будет болтаться и на всю жизнь останется короче другой, не могла. Однако все специалисты, в том числе и зарубежные, к которым мы обращались, твердили: ничего сделать нельзя, кроме как вставить стержень на всю ногу, что продлит мои страдания, либо ампутировать ее. Но как!? Я ведь всю свою жизнь на костыли поставила, лишь бы сохранить ногу! Оставалось  надеяться только на чудо.

Оля с мамой

Кость крепче любого металла

И чудо случилось! В надежде на то, что в отечественной медицине произошли положительные сдвиги, Воропаевы вновь отправилась в Харьковский институт патологии позвоночника и суставов имени профессора М.Ситенко, где несколько лет тому назад им ничем не могли помочь. За операцию взялся главврач Олег Вырве.

- Во времена Советского Союза, с конца шестидесятых, наш институт успешно проводил операции по пересадке аллотрансплантатов - костных фрагментов, полученных от доноров, например, в результате травматических ампутаций конечностей, - рассказывает 46-летний профессор, который является членом президиума европейского сообществ по сохранению конечностей. - Потом произошли изменения в украинском законодательстве, и довольно долго эти операции оставались под запретом. Но недавно, после ряда положительных изменений в законах о трансплантации органов и тканей, мы все же получили лицензию Минздрава Украины на различные виды пересадок фрагментов тканей, возродили костный банк института, и сейчас проводим операции на уровне мировых стандартов. К нам поступают самые тяжелые пациенты.

Однако случай с Воропаевой был особенным. Она слишком долго ходила в ортезе, без нагрузки на ногу, слишком часто ей накладывали гипсовые повязки на больное бедро, и у нее развилась масса осложнений. Во-первых, практически атрофировались все мышцы, во-вторых, на несросшемся переломе пересаженной малоберцовой кости образовался ложный сустав, в-третьих, сам аутотрасплантат был не толще карандаша, к тому же, наполовину рассосался. Коллеги отговаривали Олега Евгеньевича от рискованной операции, ведь можно было в ходе ее проведения повредить нервные волокна или сосуды, питающие трансплантат артерии, и тогда уж точно спасти ногу не удалось бы.

- Но профессор настоял на своем, поэтому консилиум обговаривал лишь варианты решения проблемы, - рассказывает о проделанной нелегкой работе лечащий врач Ольги Воропаевой Роман Малык. - Их было с десяток. Один из них - растущий эндопротез импортного производства, но это слишком дорого, и он может прослужить максимум лет десять. Остановились на аллопротезе. Ведь ничего крепче кости нет. Даже метал, из которого делают обычные эндопротезы, довольно быстро изнашивается, и больным требуются повторные операции. Таким образом, пересаженную ранее малоберцовую косточку мы укрепили донорской костью, и та оказалась в специальном покрытии, как в саркофаге.

- А чем прикрепили «обшивку»?

- Хотите спросить, используем ли мы металлоконструкции или клеи? Нет! Просто по ходу операции аллотрансплантат моделируется в каждом случае индивидуально, в зависимости от ситуации, и подгоняется под нужную форму - это разработка наших ученых. Со временем у пациентов пересаженные кости, которые имеют полноценное кровоснабжение, перестраиваются, становятся опорными, и могут даже расти.

Окончательный результат будет виден через семь-восемь  месяцев, как минимум. И если все пойдет хорошо, в перспективе можно будет говорить об удлинении укороченной левой ножки девушки с помощью специальных методик. Пока она короче на  восемь сантиметров - пять сантиметров укорочения уже удалось устранить за счет того, что убрали ложный сустав.

А Оля с мамой, воспрянув духом, строят планы на будущее.

- Из-за болезней я пропустила год учебы в школе, - появляются искорки в черных глазах девушки. - Буду усиленно заниматься с репетиторами. Хочу поступить в медицинский вуз и стать хирургом. 

И добавляет уже негромко, как будто боясь спугнуть удачу:

- Среди моих выживших подружек одна стала прекрасным модельером, другая - парикмахером, третья учится на журналиста. А еще одна вышла замуж.

Оля - девушка сильная и красивая. Ей обязательно должно повезти в жизни.