Экс-директор Софии Ротару: Никогда не поставлю себя рядом с теми, кто убивает детей или совращает малолетних!

Ольга Коняхина - об условиях в женских колониях

Говорят, от сумы да от тюрьмы не зарекайся. В прошлом номере «Экспресс газеты» мы опубликовали пронзительный рассказ бывшего концертного директора Софии РОТАРУ - Ольги КОНЯХИНОЙ о том времени, которое ей довелось провести в исправительной колонии. По иронии судьбы туда же, в поселок Головино Владимирской области, пару месяцев назад прибыла эффективный менеджер «Оборонсервиса» Евгения ВАСИЛЬЕВА. Обе женщины были осуждены за мошенничество - одна за мелкие финансовые нарушения, другая - за хищение трех миллиардов государственных рублей. Коняхина провела в местах не столь отдаленных более трех лет. Васильева - всего месяц.

Бывший концертный директор Софии РОТАРУ...

В первой части своего рассказа Ольга Коняхина поведала о том, что в относительно мягкой по условиям содержания Головинской колонии для Евгении Васильевой были созданы особо комфортные условия. Разумеется, рядовым заключенным такие преференции и не снились.
- Представители администрации все время пытались нам внушать: «Вы здесь все одинаковые», - вспоминает Ольга Петровна. - На что я возражала: «Да, мы вынуждены жить в равных условиях, но мы разные». Никогда в жизни не поставлю себя рядом с теми, кто убивает своих детей или совращает малолетних. Но ощущение ненависти к этим людям среди заключенных почему-то стерлось. Детоубийц в колонии давно не обривают наголо, как было принято. Только цыгане по-прежнему испытывают к ним неприязнь. Когда я за нарушения попала в цыганский швейный отряд, туда хотели перевести девочку, которая убила своего новорожденного ребенка и положила тельце в морозилку. Дали ей всего четыре года. Цыгане не подпускали ее к своему отряду. А остальным все было по фигу.
Бытовые условия хуже всего не в колониях, а в тюрьмах. Поскольку люди находятся там не очень долго, о комфорте никто не заботится. Когда я ехала по этапу на конкурс «Калина красная», во Владимирской пересыльной тюрьме не оказалось мест в камерах, и кто-то сообразительный распорядился поместить меня в ШИЗО. Он находился в подвале, где расхаживали крысы. Ночью одна из них пыталась по одеялу забраться на меня. Вспомнили обо мне только на следующий день в обед и с удивлением спросили: «Что вы делаете в этой камере?» Потребовали провести построение. «Крыс тоже строить?» - пошутила я. А в Екатеринбургской пересылке нас запихнули в камеру, где на семь спальных мест приходилось 16 человек. Занимали их по очереди.

...испытала все тяготы быта на зоне, но не сломалась...

Трусы под подушкой

- В колониях, конечно, условия тоже не курортные. Но такого экстрима там не бывает. Если говорить про нашу колонию, администрация понемногу пытается что-то делать для улучшения быта. Когда я заехала в Головино, мы жили в секциях по 50 человек с двухъярусными кроватями. На три секции было пять кранов с холодной водой. Горячую воду из титана выдавали по два «литровика» на человека. Невероятными усилиями можно было добыть тазик - привозить его с собой запрещалось, передавать через родственников - тоже. Тем не менее у всех они откуда-то брались. Так же, как мобильные телефоны. Потом второй ярус у кроватей постепенно начали снимать. Число людей в секции уменьшилось, и дышать стало легче. Во всех отрядах сделали душевые с горячей водой. Предоставили возможность звонить родным. А недавно создали отряд «улучшенка», где в секциях живет меньше народа.
Вместе с тем порядки в последнее время отчасти ужесточились. Помню, раньше строго регламентировался перечень средств гигиены, которые разрешалось хранить в тумбочках. В частности, в нем отсутствовали прокладки. Где их следовало хранить - никто объяснить не мог. Теперь из жилых секций убрали телевизоры - оставили только в секциях для отдыха. Запретили вольную одежду, которую частично допускали. Все идет к тому, что скоро даже нижнее белье можно будет использовать только казенное. В сушилке при бане, где проходили постирушки, его и так всегда воровали. На ночь вешали трусы, лифчики, носки и колготки на спинки кровати или клали под подушку. Если ночью случалась проверка и их находили, на человека накладывался штраф. Можно представить, что будет в сушилке, когда все белье станет одинаковым. Оно же изнашивается. А меняют казенное обмундирование лишь по истечении определенного срока. Например, костюм выдают на пять лет. Ботинки - на два года. И выдают не бесплатно - вычитают из зарплаты. Также из нее отчисляются деньги за питание в столовой и - не поверите! - даже за коммунальные услуги.

...на свободу КОНЯХИНА вышла по УДО прямо со сцены песенного конкурса для осуждённых «Калина красная», став его лауреатом

---

Зубы можно только рвать

- Работают в женских колониях в основном на швейном производстве, где платят копейки. Скажем, девчонкам, которые на «швейке» выполняли норму, начисляли по 1500 рублей в месяц. А только вычеты за питание доходили до 1200 рублей. Не могу сказать, что кормили нас совсем уж помоями. И если кто-то не получал передач с продуктами, можно было перебиться. Деликатесом считалась рисовая каша, которую мы сдабривали принесенной с собой сгущенкой. Однажды кому-то ее не хватило, и девки из-за этого били кастрюлями друг друга по головам. Плюс три раза в день нам открывали помещение, имевшее у нас название «Чайхана», и разрешали попить чаю и покушать нормальную еду, которую нам присылали в передачах. Сейчас разрешили передавать даже молоко, йогурт и сливочное масло. А вот яйца и творог почему-то остаются под запретом. В столовой их дают раз в неделю. Каждый день - только ВИЧ-инфицированным и беременным. Да, вместе со всеми сидят и ВИЧ-инфицированные, и туберкулезницы. Последних теоретически разрешено забирать домой умирать. Но их не отпускают. Боятся, вдруг они дома выживут.
Квалифицированную медицинскую помощь в зоне получить нереально. Зубы можно только рвать. К зубному всегда очередь. Лекарств, кроме цитрамона, в медчасти нет. Со мной сидела девочка, у которой проблемы со щитовидкой. Раньше ей могли присылать таблетки в передачах. А потом во время проверок нашли какие-то нарушения и запретили передачу лекарств.

Основная специальность сидящих за решёткой - швея. Но почти все заработанные деньги «съедают» вычеты за питание

В ответ на все претензии следует неизменный ответ администрации: «Вас сюда никто не звал». Если приходит комиссия и кто-то пытается пожаловаться, недовольную вызывает начальник службы безопасности и плющит по полной программе. Угрожает лишить даже малого, что давали, найти что-то запрещенное, упечь в карцер, перевести в зону подальше. И добивается, что она отказывается от своих претензий. Бывало, чтобы отомстить отряду, откуда поступили жалобы, у них устраивали шмон. Доставали из каптерки сумки с одеждой и едой и сваливали содержимое в кучу. Потом нужно было разбираться, где чьи вещи. Под шумок те, кто ничего не имел, успевали ухватить чужое. Начинались скандалы: «Это мое!» - «Нет, это мое!» А тех, кто не унимался и продолжал жаловаться, отправляли в «дурку», откуда они возвращались «овощами».

Ольга развила в колонии бурную художественную самодеятельность...

Кому, красивая, достанусь?

- Чего я никогда не понимала и не пойму - это лесбийские отношения между заключенными. Помню, в один из первых дней в колонии, умывшись, я глянула на себя в зеркало и в шутку сказала: «Ой, кому же я, такая красивая, достанусь?» Вдруг сзади раздался голос: «А что, свободна?» Я обернулась и увидела перед собой молодого парня. В первый момент я не могла понять, откуда он взялся в женском туалете. Потом до меня дошло, что это не парень, а коротко стриженная девушка. Больше я в колонии так не шутила.
Лесбийская тема там очень распространена. Женщины поначалу клянутся, что любят мужчин и никогда в жизни на это не пойдут. А через пару-тройку лет те, кто больше всех клялся, начинают открыто с кем-то сожительствовать. «Нам одиноко, - оправдываются они. - Хочется, чтобы рядом был кто-то близкий». На самом деле этим часто занимаются ради продуктов и сигарет. Ублажают женщин, которых хорошо «подогревают» с воли и которые имеют «баул». Фактически идут к ним на содержание. Ко мне тоже подбивали клинья. Правда, быстро поняли, что это бесполезно. Я никого за это не осуждаю. Каждый устраивается так, как считает для себя приемлемым. Но мне было очень некомфортно находиться в секции, когда лесбийские пары завешивали двухъярусные кровати простынями и начинали с громкими стонами развлекаться.

...хотела раскрыть в зэчках другие таланты, помимо криминального

Иногда у кого-то завязывались романы и с мужчинами. Например, такая история произошла с одной девочкой, в 18 лет получившей восемь лет за присутствие при групповом убийстве. Сначала она сидела в другой колонии. Там вместе ела и общалась или, как у нас говорили, «семейничала» со своей землячкой - взрослой замужней женщиной. И эта женщина заочно познакомила ее с братом своего мужа. Он раньше тоже отсидел два года по 159-й статье. Его подставила бывшая жена, списала на него какие-то махинации. У него началась переписка с этой девочкой. Чтобы получить свидание, они расписались. Девочка забеременела и родила. Тогда ее перевели к нам в Головино, где был дом малютки. Уже в нашей колонии у нее родился второй ребенок. Она подавала прошение об амнистии лично Путину. Но ее не амнистировали. В конце концов ее освободили по УДО. И сейчас она счастливо живет с мужем и двумя детьми.
Отношения, существовавшие до колонии, обычно не выдерживают испытание временем. Люди привыкают жить по-другому и уже не могут вернуться к прежней жизни. Выйдя на свободу, я тоже разошлась с моим Сашей (певцом Александром Юрпаловым. - М. Ф.). Мы остались хорошими друзьями, продолжаем вместе работать. Пока я сидела, Саша сделал для меня все, что от него зависело. И я ему за это очень благодарна. Но в какой-то момент мне стало понятно, что любовь прошла.