Николай Иванов: Сказать о Чурбанове что-то хорошее я не могу
Мы с Гдляном хотели укрепить систему, но она укрепляться не захотела
В 80-х эти люди были символом борьбы с коррупцией. Проводя расследования в Узбекистане, ГДЛЯН и ИВАНОВ - их имена неизменно произносились в связке - лихо изобличали высокопоставленных взяточников, изымая у них миллионы и бидоны с золотом. Но когда нити следствия привели их в кабинеты московских мздоимцев, против самих Гдляна и Иванова возбудили уголовное дело, а следственную группу разогнали. Обозреватель «Экспресс газеты» Надежда ПАНТЕЛЕЕВА встретилась с одним из ключевых участников легендарного тандема - Николаем Ивановым. Впервые за 25 лет он в деталях рассказал, что стояло за событиями знаменитого «кремлевского дела».
- Нашу с Гдляном работу часто связывают с печально известными «хлопковыми делами», к которым мы никакого отношения не имели, - с ходу расставляет точки над «i» Николай Вениаминович. - Расследованиями по ним занимались следователи из Узбекистана, которые привлекли к ответственности около 30 тысяч человек низшего и среднего звена, что дало повод говорить о геноциде узбекского народа. Мы же за шесть лет следствия привлекли к ответственности и арестовали всего 62 партийных и прочих деятеля. Мы занимались тем, чем сегодня фактически никто не занимается: коррупцией в высших эшелонах власти. Уровень привлекаемых ныне лиц ограничивается самое большее губернаторами. Смысл же нашей работы был таков: недосягаемых быть не должно.
Вот почему любое упоминание об успешных расследованиях прошлых лет на фоне нынешнего вырождения прокуратуры сейчас не к месту. И мне понятны мотивы тех, кто и поныне отзывается о нас с Тельманом Хореновичем в негативном плане. Значит, зацепили, не зря работали.
Один из последних всплесков интереса к нашему делу был связан со смертью Юрия Чурбанова в 2013 году. Мы несколько лет добивались привлечения его к уголовной ответственности, дошли до Политбюро ЦК КПСС, в итоге справедливость восторжествовала. Достаточно долго он пробыл в местах лишения свободы. И вот человек умер. Сразу же со всех телеканалов пошли звонки: приходите на шоу. Но я счел аморальным в этом участвовать. Я отдаю себе отчет в том, что и моими усилиями он пострадал. Не будь нашей инициативы и железной воли Гдляна особенно, этого бы не случилось никогда. Тем более, в свое время Андропов дал обещание членам семьи Брежнева, что ни один волос не упадет с их голов. Но тогда в связи со смертью Чурбанова я такого наслушался! Повылезали откуда-то тараканы замшелые, какие-то депутаты, «правозащитники». Уверяли, что Чурбанов пострадал только за то, что был зятем Брежнева, что у нас была «зеленая улица» для работы благодаря высоким покровителям.
Говорили о посмертной реабилитации Чурбанова. Мне было это особенно забавно слышать, потому что приговор Верховного суда СССР никому не под силу отменить. Чурбанов вышел из заключения досрочно, чему во многом поспособствовала его жена Галина Брежнева, которую он со всей пролетарской ненавистью, как только освободился, стал компрометировать. Он и раньше вел себя не по-мужски. Будучи при должности, при больших деньгах, которые поступали к нему в виде взяток, подарков, генерал-полковник Чурбанов совершенно не помогал сыну - вообще с ним не встречался. Так что сказать о зяте Брежнева что-то хорошее я не мог.
Гроза коррупционеров ГДЛЯН - ИВАНОВ: их имена поврозь не произносили. Фото: «ИТАР-ТАСС»
******
Привлечь Чурбанова и еще ряд высоких руководителей удалось благодаря той тактике следственной работы, которую мы использовали. Чтобы объяснить, в чем она заключалась, надо вернуться в прошлое.
Андропов, пришедший к власти в 1983 году, как человек, долгие годы возглавлявший КГБ, знал достаточно много негатива. Самое страшное разложение шло с юга - из среднеазиатских и кавказских республик. И на бытовом уровне это происходило, и на более высоком. Взять ситуацию с хлопком. По отчетам выращивали огромные объемы, а на фабриках не хватало сырья. Проявления злоупотреблений, коррупции отмечались уже в хрущевское время. Когда был брошен лозунг «Догоним и перегоним Америку!», встал вопрос: а как обогнать и перегнать? А вот так. Есть один план по мясу - давайте дадим два. И три плана по шерсти. То же самое с хлопком. Начались массовые приписки. В Узбекистане только что пришел к власти Рашидов, ему надо было укрепить позиции, что позволяло бы привлечь дополнительные ресурсы из центра. Так что практика приписок в понимании многих была даже «патриотична». Ведь в республику потекли деньги. В их перераспределение оказалось вовлечено огромное число людей.
Андропов попытался остановить это разложение и дал указание активнее бороться с приписками, хищениями, взяточничеством. Пошли расследования.
Замминистра МВД СССР, генерал Юрий ЧУРБАНОВ с женой Галиной БРЕЖНЕВОЙ (слева) и её дочерью Викторией
******
В апреле 1983 года сотрудники КГБ Узбекистана задержали начальника ОБХСС УВД Бухарского облисполкома Музаффарова. Его взяли с поличным при получении взятки в тысячу рублей. Но когда провели обыск у него дома, изъяли миллион триста тысяч рублей, а также массу ювелирных изделий, аппаратуру, машины.
Зацепили и директора Бухарского горпромторга Кудратова. У него в огороде выкопали несколько фляг с золотыми изделиями, монетами, деньгами - на 4,5 миллиона рублей. Никогда до этого такие суммы не изымались.
Сотрудники КГБ Узбекистана хотели самостоятельно развернуть широкомасштабное следствие, но не справились. Дело пролежало у них четыре месяца, прежде чем было передано в Прокуратуру СССР. Всех «тетеревов» успели спугнуть - те успели перепрятать ценности, сжечь деньги. Приходишь в дом - а там одни гвоздики от ковров.
Воспользовавшись промедлением, Рашидов тоже собрал в кулак все свои возможности. Он сумел расправиться с руководством республиканского КГБ и другими лицами, причастными к появлению «бухарского дела». Шараф Рашидович прекрасно понимал, что допускать в собственную вотчину - насквозь прогнившую и коррумпированную - московских следователей, которых ты не можешь контролировать, смерти подобно. Под его напором руководство Прокуратуры СССР дало указание Гдляну свернуть расследование, а большую часть дела передать в местную прокуратуру, где бы его тихо похоронили.
Но в конце 1983 года Рашидов умер. На его место назначили председателя Президиума Верховного Совета Узбекистана Усманходжаева, у которого еще не было мощной поддержки в Москве. Поэтому хватка сразу ослабла, и дело удалось сохранить.
В апреле 1988 года в Прокуратуре СССР Тельман ГДЛЯН (справа) и Николай ИВАНОВ (слева) организовали выставку изъятых ценностей. Тогда всем стало ясно, какими богатствами ворочали стоявшие у руля страны люди. Фото: «ИТАР-ТАСС»
******
Масштабы хищений и коррупции в Узбекистане нас потрясли, в них были вовлечены миллионы людей. Уголовный закон в подобных ситуациях бессилен, тут нужны политические решения. Такие, как объявление амнистии на территории республики, - с этим предложением мы и обратились к своему начальству. Но от нас отмахнулись и рекомендовали действовать, как по «хлопковым делам», по которым к уголовной ответственности привлекали тысячи «стрелочников». Но этот путь нам казался несправедливым и даже аморальным. Мы решили привлекать к ответственности лишь организаторов преступлений - партийных и советских руководителей, министров, генералов, а взяткодателей, ставших их жертвами, тысячами освобождали от наказания. Этой линии мы придерживались все годы расследования, за что нас и поныне не жалуют коррупционеры.
На 1984 год наметились очередные кандидатуры: первый секретарь Бухарского обкома партии Каримов и министр внутренних дел Узбекистана Эргашев. Однако как только начальство узнало, в каком направлении мы собираемся разворачивать дело, как услышали окрик заместителя Генпрокурора СССР Сороки: такого уровня руководителей еще не трогали. И тогда пришлось пойти на нарушение служебной субординации: мы перестали докладывать наверх о новых криминальных эпизодах, которые выявляли в отношении этих лиц. И лишь когда проделывали всю работу, предъявляли начальству факты об огромных взятках и требовали санкцию на арест.
Дело дошло до Черненко, сменившего на посту генсека Андропова, и добро на привлечение к ответственности узбекских руководителей мы получили. Но при этом были опасения: мы могли этих людей потерять. Многим в таких случаях нашептывали, что им лучше уйти из жизни. И этим породили серию самоубийств. То, что произошло с министром МВД Щелоковым. С Каримовым обошлось - его мы взяли живым. А Эргашева не уберегли - он застрелился.
Мотивы этого и других самоубийств были очень простые: по закону со смертью прекращается уголовное преследование лица. А значит, все богатства, которые он нагреб, остаются семье. Удобно: вроде бы имя сохранил - соучастников не назвал и все миллионы родным оставил. Эта порочная схема была отработана до совершенства. Но мы ее сломали, как только всем фигурантам дали понять: уход из жизни не позволит сохранить преступные ценности и освободить родственников-соучастников от уголовной ответственности. В итоге многим удалось сохранить жизнь - самоубийства тут же прекратились.
Масштабы приписок «белого золота» из Узбекистана... Фото с сайта
*******
Если говорить о масштабе изъятий, которые мы проводили, вспоминаю молочные фляги и бидоны, набитые ювелирными украшениями, золотыми монетами, извлекаемые из гаражей, подвалов, огородов. Многое закупалось партиями. Кстати, тут нам опять пришлось применять ноу-хау. По закону каждую изъятую вещь мы должны были на месте описать и взвесить, на что потребовалось бы несколько недель. Поэтому мы опечатывали эти бидоны, помещали в сейф с двумя ключами: один был у меня, другой у сотрудника КГБ. И потом в спокойной обстановке производили осмотр. Вообще учет и контроль были очень строгими. А когда громили «кремлевское дело», наши обвинители заявили о недостаче. Но из того фокуса ничего не вышло - все золотые монеты, кольца, браслеты, деньги находились в Гохране и Госбанке, куда мы их сдавали по описи.
...исчислялись миллионами тонн. Фото с сайта
*******
Противодействие расследованию нарастало по мере того, как в нем появлялись факты о коррупции руководителей все более высокого ранга. В январе 1986 года на нас обрушился генпрокурор Рекунков. Частично мы сами дали для этого повод. После ареста Каримова и других руководителей дело укрепилось, начальство стало меньше нам мешать. И мы в порыве благодушия изменили своему принципу копить доказательства, пока их не станет много, и стали информировать начальство обо всех новых криминальных эпизодах.
К этому времени новым генсеком стал Горбачев. А наш Рекунков, поверив в сказки о перестройке, показал собранные нами материалы Егору Лигачеву, второму секретарю ЦК КПСС. Среди лиц, которые фигурировали в деле, были и те, кому протежировал сам Лигачев (его кум, второй секретарь ЦК Компартии Узбекистана Осетров, сотрудники орготдела ЦК КПСС, отдельные министры). Лигачев был возмущен и популярно объяснил генеральному прокурору, что негоже замахиваться на партию. А Рекунков в свою очередь собрал весь состав следственного управления, публично обвинил Гдляна во всех смертных грехах и отстранил его от руководства следственной группой. Нам обоим объявили строгие выговоры, а расследование на долгое время было парализовано.
*******
Формально новым руководителем следственной группы стал начальник следственной части Герман Каракозов, но он, как человек порядочный, не стал мешать нашей работе. А когда со временем все улеглось, Гдляна вернули к руководству следственной группой и разрешили выехать в Узбекистан, где я находился все это время.
Самый сложный период следствия пришелся на 1988 год, когда мы опять зашли в тупик. По Узбекистану уже завершали работу: осталось арестовать нескольких руководителей и провести изъятие ценностей Рашидова. А дальше была Москва, где предстояло привлечь к уголовной ответственности ряд союзных министров и руководящих работников ЦК КПСС. Но санкцию на это нам не давали и предлагали спешно завершать дело. И тогда от безысходности мы обратились в СМИ, стали допускать журналистов к участию в следственных действиях. Обеспечили им возможность побеседовать с подследственными, а затем их интервью из «Матросской тишины» опубликовали центральные газеты.
******
Поскольку вопросы следствия не решались, мы вновь решили шумнуть - к открытию XIX партконференции подготовили статью о противодействии расследованию и делегатах-взяточниках, которую опубликовали в «Огоньке». Расчет был верен: из зала пошла волна возмущения, потребовали назвать эти фамилии. Главному редактору «Огонька» Коротичу я отдал целую папку бумаг. И он торжественно вручил их Горбачеву. А новому генеральному прокурору Сухареву пришлось подтверждать, что в ЦК КПСС представлялась официальная информация о взяточничестве указанных лиц. Замолчать это было уже невозможно.
Вскоре хитроумный Анатолий Лукьянов, секретарь ЦК по правоохранительным органам, придумал, как с нами разобраться. Гдляну предложили пост прокурора Армении, пообещав, что он останется и руководителем следственной группы. Но когда его уже утверждали в этой должности, объявили, что руководителем группы будет назначен другой следователь. «Я принципы на кресло не меняю», - заявил Гдлян и от должности прокурора отказался.
На Лубянке была создана новая «независимая» следственная группа, состоящая в основном из послушных офицеров КГБ и военной прокуратуры. Нам велели передать им уголовное дело - якобы для большей объективности. Но мы не спешили это делать. Если бы было постановление генпрокурора Сухарева - мы были бы обязаны подчиниться. Но Сухарев его не выносил, потому что основания для нашего отстранения не было, а оставаться крайним ему не хотелось.
В итоге мы не только удержали дело, но и получили санкцию на арест высокопоставленных лиц, в том числе и на Усманходжаева. В его показаниях впервые прозвучали фамилии членов Политбюро: Лигачева, Соломенцева, Капитонова. Когда об этом стало известно, в ЦК КПСС пошел вой: «На кого руку подняли?!»
Нечистые на руку сановники предпочитали закупать драгоценности партиями, а деньги хранить не в сберкассе, а в дипломатах, молочных бидонах и флягах. Фото: © РИА «Новости»
*******
В январе 1989 года удалось арестовать первого члена ЦК КПСС - Смирнова. На нем нам уже окончательно перекрыли кислород. И тогда Гдлян принял участие в избирательной кампании и стал народным депутатом СССР, получив более 90 процентов голосов. Но нас уже не оставляли в покое. Наших подследственных стали вывозить в следственный изолятор КГБ, где им предлагали отказаться от признательных показаний. Нас пытались представить нарушителями «социалистической законности», сфабриковавшими дело на честных партийных работников.
И вот тогда я тоже пошел на выборы. Мне надо было использовать избирательную кампанию, дабы прорвать информационную блокаду. Выдвигался в Ленинграде, где получил 1,5 миллиона голосов.
Но к этому времени от расследования нас все-таки отстранили. А в день открытия Съезда народных депутатов СССР против нас с Гдляном возбудили уголовное дело. Вел его Виктор Илюхин, человек конъюнктурный и беспринципный. За два с половиной года больше 200 томов на нас обоих насобирал. Проверил всю нашу работу, начиная с юности, но ни одного криминального эпизода так и не доказал. В итоге Генеральный прокурор СССР прекратил уголовное дело в отношении Гдляна, меня и других следователей нашей группы за отсутствием состава преступления. Так что провокация в отношении нас не закончилась ничем, зато «кремлевское дело» о коррупции разгромили.
*******
В мае 1989 года спустя несколько недель после разгона следственной группы разразилась ферганская резня. Казалось бы, какая связь с нашим делом, но она была. Ведь публично на уровне ЦК КПСС было сказано, что мы вели себя в республике неправильно. Отношение к нам было, мягко говоря, недружелюбное, а местная коррумпированная элита старалась это еще более усугубить. Вот как расследования по Азербайджану свернули? Организовали побоище в Сумгаите. Да, повод внешний был, но ситуацию еще и подтолкнули. Провокация с резней турок-месхетинцев в Ферганской области тоже была организована. Подвозили оружие, мотыги, деньги раздавали. Когда развязался этот кровавый клубок, дальше он катился по инерции. А тут и вся страна пришла в движение.
Республики стали «отваливаться». Нужны были любые поводы, чтобы это ускорить. Начинать с резких националистических, сепаратистских выпадов не так просто. Решили больше говорить о том, что русские, московская группа, гнобили несчастных узбеков. Разжиганию темы способствовали ЦК КПСС, и все эти горбачевы, лигачевы, илюхины. Последний даже книгу написал о том, как Гдлян и Иванов вершили геноцид. Все это вранье, ставшее потом официальной точкой зрения.
Что еще поражало: союзное руководство своими руками создало национальный нарыв. В наших расследованиях национальной проблемы не было. Название «узбекское дело» появилось в недрах ЦК КПСС. Мы же говорили «дело о коррупции в высших эшелонах власти». Не «узбекское» - среди фигурантов были русские, евреи, таджики, грек. Понятно, раз национальная республика, где 90 процентов жителей - узбеки, их было большинство. Но никто не подумал, что националисты используют это, чтобы максимально скомпрометировать федеральный центр. Что и случилось.
Стоило ли трогать этот узбекский узел? Безусловно, там было страшное разложение. И если бы оно охватило всю страну, ей пришел бы конец.
Я тяжело переживаю развал Советского Союза и считаю, что все могло происходить иначе, цивилизованно, с учетом интересов большинства населения, а не национальных элит. Великобритания, как самая большая империя, устанавливала 30 - 40-летний период «развода» с территориями, требовавшими независимости, постепенно решая все вопросы. Окажись Узбекистан в таких условиях, еще неизвестно, захотел бы он от нас отделяться.
Думаю, хватило бы пяти - десяти лет, чтобы понять: Россия всегда была донором для всех республик. Туда шли огромные средства, но их часто разворовывали. Я по Бухаре помню: три пожара на стройке века - огромном хлопчатобумажном комбинате. Построили, украли - подожгли. Снова поехали ходоки в Госснаб, в Госплан. Восстановили - опять пожар. С третьего раза запустили. А работать некому. Ну не идут узбеки на промышленные предприятия! Привезли девчонок из Подмосковья. Они не прижились. В итоге в комбинат вложили уйму денег, а единственное, что могут выпускать, - грубые робы. Таких примеров много.
*******
Отдельно хочу сказать о роли Горбачева в этой истории. Надо признать, что скомпрометировал он себя очень сильно. Он слабый руководитель, к тому же подкаблучник. И его не поддерживали ни армия, ни милиция, ни КГБ. А ведь лидер должен и силу применять, где надо.
От него ждали серьезных шагов - волна развала уже ощущалась, и для удержания страны нужно было что-то делать. Борьба за чистоту партийных рядов привлекла бы к Горбачеву и его окружению массу сторонников. А они делали все наоборот. Допустили выборы в национальных республиках. Было очевидно, что после этого все пойдет вразнос. Так и случилось.
Я присутствовал на сессии Верховного Совета РСФСР, где утверждали Беловежские соглашения, - только шесть российских депутатов были против этого позорного сговора. Причем большинство членов компартии проголосовали за него.
В отличие от них я чувствую свою ответственность за развал Советского Союза - как народный депутат СССР.
За что еще себя порицаю - за то, что поддерживал Ельцина. В 1990 - 1991 годах я ездил агитировать за него. Но его президентство тоже оказалось большой проблемой для страны, потому что он стал одним из ее разрушителей. Этот человек не смог подняться над приоритетом личной власти. Кстати, на всех митингах он объявлял: стану президентом - Гдлян будет Генеральным прокурором России. Но позже об этом даже не вспомнил. Это одна из особенностей представителей партийной элиты: всех, кто им помогает, они потом отправляют подальше.
*******
Как сложилась наша жизнь после всех этих событий? Мы занимались правозащитной и общественной деятельностью, издали книгу «Кремлевское дело». В 1995 году Гдлян еще раз был избран депутатом Госдумы. Сейчас на пенсии.
Я более 20 лет занимаюсь адвокатской практикой, и довольно успешно. Защищал бывшего министра юстиции Валентина Ковалева, а также экс-мэра Владивостока Виктора Черепкова. Есть взрослые сын и дочь, двое внуков. В свои 63 чувствую себя вполне комфортно и считаю, что мы с Гдляном делали очень нужное для страны дело. Мы хотели укрепить систему. Но система не захотела, чтобы мы ее укрепляли.
