Последствия инсульта будут минимальными, если попасть к врачу в первые четыре часа

Известный журналист Сергей БЛАГОДАРОВ пережил инсульт и смог восстановиться. О том, каково это - заглянуть за грань жизни и смерти, но остаться на этом свете, рассказал в своем дневнике. Мы публикуем выдержки из него.

Реанимация

Утром проснулся - язык еле ворочается, как у пьяного. Стал пить кофе, губы вдруг сами разжались, и изо рта кофе брызнул прямо на ковер. На другой день язык отнялся совсем. Я замычал. На третий все стало вываливаться изо рта. Подумал: может, инсульт? Но боялся поверить - страшно.

Доплелся до приемного отделения больницы им. Боткина. Врач поразился, что сам дошел. Поругался, что только на третий день (надо было обращаться в первые четыре часа, тогда последствия минимальные). Короче, раздели донага, накрыли простыней, хорошо, не с головой. Пока лежал в холодном коридоре на каталке, все равно обходили, словно неживого. Вдруг начали душить рыдания, слезы полились градом. Мозг работал, понимал, что случилось страшное, непоправимое.

Свет в реанимации безжизненный, зловещий, синий. Окон нет. Стоны, хрипы. Врач подходит регулярно, смотрит давление, которое автоматически меряется каждые 20 минут. Оно никак не опускается ниже 240. Хотя мне все время делают какие-то уколы.

Чего говорить, до инсульта довел мой образ жизни. Лет десять курю сигары, штук по пять в день. Не для понта, а для забивания дурной головы - чтобы отвлечься и не уйти в запой. Одно время я постоянно выпивал. А потом - давление, капельницы, доктора. Начинал разговаривать с неодушевленными предметами - шкафом или собственной рукой. В комнату заходили живые медведи. В четыре утра похмелялся.

Эта зараза перешла ко мне по наследству от папы-алкоголика, умершего в 46 лет «от сердца», читай, от пьянки. Мама, намучившись с ним, вскоре умерла от рака. На моей малой родине, в Алтайском крае, земляки до сих пор развлекаются кто как может. А именно - пьют. Они вымирают. Не спорьте со мной. Я знаю. Пьют так, как будто завтра никогда не наступит, пьют запойно, целыми улицами. Большинство отчаянных друзей моего детства давно или в могиле, сгорев от водки, как их отцы, или в тюрьме.

Неврология

Через сутки давление удалось сбить. Низкий поклон реаниматологам. Меня перевели в неврологическое отделение. В палате шесть человек. После инсульта, все лежачие, все ходят только под себя. Бах - свет в три ночи по всей палате зажигается. Две нянечки переворачивают неподвижных больных, на которых одежды, как листьев на кочане капусты. Раздевают их с ловкостью, граничащей с колдовством. С прибаутками меняют памперсы, протирают тела влажными салфетками.

В пять утра - опять свет по всей палате. Кого-то кормят через зонд, засовывая длинную резиновую кишку прямо в желудок и выдавливая в нее какую-то коричневую массу.

- Вот и хорошо, вот и покушал, - бормочет нянечка. Больной не реагирует, он второй месяц без сознания.

Под утро в нашу восьмую палату забрел «турист». Так здесь называют чокнутых пациентов. По коридорам отделения часто бродили голые безумные старики в памперсах, оставляя на полу цепочку пахучих следов. Однажды такой забрел в женскую палату и орал, склонившись над больной: «Раз! Раз! Прием! Николай из Тынды, отзовись. Прием!»

Вконец ошалевший от этих ночных картин, я поднялся с разбитой головой. Пошел умываться самостоятельно, но тут же с грохотом завалился между кроватями. Уже натурально разбил голову. Медленно, медленнее растущей травы, пополз к туалету. Прибежавшая сестра перевязала голову и довела до туалета. Сняла с меня трусы - тут никто никого не стесняется - деликатно вышла за дверь. Потом вставили болезненный катетер, на боковую спинку кровати подвесили утку. В туалет ходил только «по-тяжелому», с сопровождающим.

Операция

В один из дней мне сделали УЗИ сонных артерий. Оказалось, правая сонная артерия забита на 90 процентов холестериновыми бляшками. Кровь в мозг плохо поступала, отсюда и инсульт.

- Нужна срочная операция на шее, - говорит врач. - Но можете умереть под наркозом. Летальный исход - 3 - 5 процентов.

- А без операции нельзя? - спрашиваю.

- Вам решать. Но не сделаете - повторный инсульт неизбежен. Согласился, подписал нужные бумаги. Перевели в хирургическое отделение. Стали готовить к операции. Сделали клизму, закачав несколько литров воды. Пробили паховую артерию, ввели в кровь контрастное вещество. Чтобы наверняка определить места закупорки сосудов. Я помню блестящую, сверкающую никелем операционную. Мне кладут руку на лоб, я напряженно улыбаюсь, и меня… будит девушка, говоря, что надо просыпаться.

Кажется, живой. Или на том свете? Неуверенно стал трогать себя. Да, живой. Потекли слезы. Шутка ли: разрезали шею, вплоть до уха, достали из нее сонную артерию. Отрезали эту артерию, вывернули, как чулок, почистили. Потом опять пришили, зашили шею. Переживи такое. Но пережил.

Как дети малые

После Боткина меня ожидал Центр нейрореабилитации и патологии речи. Не хотелось больше никуда, но очень уж его хвалили еще в больнице. Дескать, после инсульта всех ставят на ноги. Я заметил, что после инсульта стал часто поминать Бога. Не я один такой. Почти у всех инсультников - и в больнице, и в центре реабилитации - в изголовье кровати стоят намоленные родственниками иконки. Но слаб человек и легкомыслен. Уповая на силы небесные, не исполняет даже земного. Врачи категорически запрещают инсультникам колбасу, сосиски, острое, соленое. Иначе повторный инсульт. Но в столовую пациенты таскали баночки с майонезом, кетчупом. Мой сосед по палате каждое утро съедал по четыре крутых яйца и упаковку сосисок. После инсульта нельзя пить. Но как благодарно возбудилась мужская половина отделения, когда прочитала на огромном плакате в вестибюле рекомендации по питанию: можно немного сухого красного вина. Мы внимательно вчитывались в текст, выискивая еще что-нибудь о пользе водки.

В 409-й палате инсультник Сережа пил три недели кряду, запершись в туалете, чтобы не видели. Однажды напился, закрылся изнутри и уснул. Уборщица приходит - закрыто. Через два часа - никто не отзывается. Началась паника - пациент умер в туалете. Вскрыли дверь. Сережа безмятежно спал, обняв унитаз. Все по фигу русскому человеку.

Столовка

Пациенты ржали часто без причины, как буденновские лошади. В столовой хохотали над омлетом - размером буквально в два спичечных коробка. Спорили, из чего сделаны котлеты. По вкусу и виду было похоже, что из оконной замазки.

- А может, пластилин?- и опять хохот. Хотя, кажется, чего смешного. Многие, если нет платной сиделки, которая держит ложку, пытаются вылизывать кашу малоподвижным языком прямо из миски.

Вы, здоровые, этого, конечно, не понимаете. Как это так: мычать вместо разговора, не ходить свободно, не мочиться нормально в унитаз. Ведь это так просто, само собой получается. Не получается. У некоторых по 3-4 инсульта. Мы ходим, подпрыгивая на негнущейся ноге, или волочим ногу по дуге при каждом шаге. У нас висят плетьми руки. Бывший начальник ГАИ Москвы ходил с вывернутой рукой, ладошкой вверх. Как будто ждал, что в нее что-нибудь положат.

- Не оставляет прежних привычек, - хохотали мы. Хотя через одного сами были такими же. Я еще легко отделался. Пока. Не оставляет страх повторного инсульта и состояния «овоща», когда мучаешь себя и родных.

Занятия

Загружены мы были занятиями от подъема до отбоя - не продохнуть. С утра подтягивались в спортзал на лечебную физкультуру. Во время групповых занятий перед огромным зеркалом многие с грохотом заваливались на пол. Зеркало отражало, какие мы на самом деле уроды. Основные занятия были с логопедами. Из всех палат с утра до вечера доносились звонкие голоса:

- Корабли лавировали, лавировали, да не вылавировали… На мели мы лениво налима ловили. Для меня вы ловили линя. О любви не меня ли вы мило молили…

Пациенты бубнили: колобли ловиловали, ловиловали, да не выловиловали. Нас заставляли читать вслух басни и потом пересказывать - тренировали речь и память. На групповых занятиях развивали пораженный мозг, заставляя придумывать предложения на заданные слова. Но у многих речь даже за 45 дней - срок реабилитации в центре - не восстанавливалась.

Мне 58 лет. Мужики в России по статистике живут в среднем шестьдесят пять. Осталось шесть-семь лет. В лучшем случае. С моим-то образом жизни. Эти годы прошуршат, как семь минут: жизнь - не заметил, как пролетела. С любопытством стал заглядываться на стариков: неужели не боятся, что смерть ждет каждую минуту? Малейшее недомогание стал воспринимать, как катастрофу, - боялся уже никогда не встать с постели. Но постепенно начал оживать. Меня направили в санаторий для окончательного восстановления.

Выть на Волгу

Называлось это место - санаторий «Игуменка», оно в 136 километрах от Москвы. Санаторий стоял на берегу Волги. Как оказалось, в 58 лет я был там самый молодой. За обедом вдруг обнаружились для меня явные выгоды. Бабки отдавали нетронутые куски говядины:

- Не можем прожевать протезными зубами.

Наелся мяса до отвала, очень рассчитывал на яблоки в ужин. В благодарность приходилось выслушивать их бесконечные истории. Вообще эти старухи были как будто в чем-то виноваты перед государством. Заискивали перед персоналом. Хотя это им, русским старухам, которых жизнь жамкала, как мякиш в ладони, государство должно виновато заглядывать в глаза. За все - за дешевые пластмассовые челюсти на присосках, за грошовые брезентовые сумки на животе, за позорные пенсии в 8 тысяч, за вредные синтетические блузки по триста рублей. Корпуса санатория, облезлые, приземистые, были похожи на бараки для военнопленных. Внутри ремонта не было с советских времен. Дырявый линолеум в убогих комнатах. Нищета, обыденная, как сырость. Сюда бы «бюджетных патриотов» с их казенными и частными дворцами. Сюда бы их матерей. Обитателей санаториев Управделами президента или Госдумы. И все же старухи были довольны. Много ли русскому человеку надо? Нищенская пенсия экономится, путевки бесплатные, большинство одиноки, а тут общаются друг с другом.

---

Смерти подобно

Инсульт - по-научному, острое нарушение мозгового кровообращения. Это самое тяжелое сосудистое заболевание головного мозга, поэтому и смертность от него высока:

- в первые сутки умирает 20 процентов пациентов;

- в первые три недели - до 35 процентов;

- в течение года - доля летальных исходов достигает 50 процентов.

В России лишь 10 процентов перенесших инсульт восстанавливаются и возвращаются к трудовой деятельности. 25 процентов становятся глубокими инвалидами до конца жизни.

Будет хуже

Ежегодно в России регистрируется в среднем 450 тысяч инсультов. Их количество неуклонно растет. После массового закрытия сельских медучреждений специалисты заговорили о скачке заболевания в деревнях. Люди лишились профилактики и ранней помощи - в больницу за 200 километров по любому поводу не набегаешься. Поэтому все гипертоники, диабетики нынче в повышенной группе риска. И когда инсульт случается, довезти туда, где окажут квалифицированную помощь, их, как правило, не успевают.

Болезнь молодеет

Раньше случаи острого нарушения мозгового кровообращения в 40 - 50 лет были единичными. Теперь это чуть ли не норма. На 100 тысяч жителей приходится:

- 10,2 случая для возрастной группы 20 - 30 лет;

- 39 случаев для людей в возрасте 30 - 40 лет;

- 109 случаев для 40 - 50-летних.

Основные факторы риска:

- гипертония;

- ожирение;

- сахарный диабет;

- курение и злоупотребление алкоголем;

- малоподвижный образ жизни;

- постоянный стресс.

Также способствовать инсульту может погода. Самые опасные - зима и осень. Мозговое кровообращение ухудшается не из-за низкого или высокого атмосферного давления, а когда происходят резкие его скачки и перепады температур.

Чуть помедленнее

У гипертоников самый высокий риск инсульта - в семь раз больше, чем у остальных. Многие из них считают, что, если давление скакнуло, нужно быстро его сбить. Врачи предостерегают: резкое снижение давления еще быстрее приведет к нарушению кровообращения в мозге. Гипертонию нужно лечить под наблюдением врача, медленно, но верно нормализуя кровоток.