Вы замечали, что среди политиков всех народов и эпох археологов не было? Ни одного. Умные мы все же…
Много лет назад, когда я называла свою профессию, то постоянно и совершенно безвозмездно получала охапку интереса, несколько восклицаний «Ух ты!», и пару неизменных просьб посодействовать при зачислении в экспедицию… На разных условиях. И до предложений руки и сердца доходило!
Дело в том, что я – археолог. Вот так, просто, раньше называлось – гробокопатель, а теперь это уважаемая наука и мы называемся учеными и научными сотрудниками и т.д.и т.п.
В пору студенчества мои иностранные друзья и подруги часто говорили мне: наверняка у тебя очень состоятельная семья? Потому как только богатые люди могут позволить себе иметь такую неденежную и непрестижную профессию… Эх, как они ошибались!
А началось все с того, что мои родители подсунули ребенку лет в шесть замечательную книжку – «Легенды и мифы Древней Греции». Вместо сказок, чтобы дитя не особо доставало и попутно развивалось. Ну, дитя и … развивалось, и развивалось, и в итоге пошло учиться в Ростовский университет, как можно догадаться на исторический факультет.
Коварные древние греки окончательно заморочили меня к тому времени, и больше всего на свете мне хотелось с ними поближе познакомиться и понять – почему именно эта цивилизация, вроде как мертвая, на самом деле живая, потому что пронизывает до сих пор нашу жизнь, наш язык. Например, про шумеров или египтян этого не скажешь.
После окончания первого курса я попала на практику в Танаис. Танаис – это археологический музей-заповедник недалеко от Ростова, стоит на месте расположения древнего Танаиса, который основали в III веке д.н.э. шустрые боспорские греки. Для торговли, разумеется. И прожили они в своем городе ни много ни мало почти 700 лет.
Потом готы Танаис разрушили и народ решил «ну его!» и переместился куда-то… Прошло еще полторы тысячи лет, и на месте древнего Танаиса появились мы – т.е. археологи. И стали ковырять то, что время еще сохранило. В научных целях. С энтузиазмом. Временами весело.
И после практики я перешла на заочный факультет и стала работать в Танаисе постоянно.
«Да когда же она о профессии-то, собственно напишет?!» - подумают мои неосмотрительные читатели и назову я их торопыгами. Не спешите, сейчас личные воспоминания закончатся (и больше у меня возможности поговорить о себе, любимой, не будет, обещаю!) и начнется повествование собственно об археологии, как о профессии. Потому что следует, по-моему, разделять науку и профессию. Что называется, уговоримся о терминах…
Так вот, о профессии археолога. Чего только ни должен уметь человек, занимающийся этой деятельностью!!!
Он обязан уметь виртуозно управляться с лопатой – совковой и штыковой, с теодолитом и фотоаппаратом, уметь чертить и рисовать, уметь работать щеткой и кисточкой, проводить первичную реставрацию прямо на раскопе (покуда еще древний нож не рассыпался в прах под действием солнца и свежего воздуха), писать отчеты и статьи, считать вечно не хватающие деньги на производимые работы… Это еще не все!
Также нужно уметь жить в полевых условиях месяцами, что для женщины значит подлинный гражданский героизм, уметь отвлекаться в самый, как водится, неподходящий момент от раскопа, потому что приехала очередная экскурсия и нужно ополоснуться пол-ведром воды, натянуть относительно чистые шорты и наплести туристам более-менее внятно 700-летнюю историю города за отведенные полтора часа.
Зимой нужно писать отчеты, отчаянно пытаясь разобраться в собственных полевых записях, клеить накопанную тобой же керамику (а кто сделает это за тебя?!) и… так до бесконечности.
Со стороны крайне романтично, не спорю. Правда, защищаются археологи медленно – пока материал в буквальном смысле накопаешь, да отреставрируешь, да опубликуешь… годам к сорока, может быть, может быть…
Но есть одно неоспоримое преимущество в нашей профессии – смутные времена, политические битвы и прочие развлекалки проходят мимо, не задевая археолога. Он-то знает – все было, и все будет, и нет ничего нового под солнцем… Вы не замечали, что среди политиков всех народов и эпох археологов не было? Ни одного. Умные мы все же…
