Что происходило с советскими женщинами в фашистской оккупации
Около 12% населения оккупированных территорий в той или иной мере сотрудничали с немецко-фашистскими захватчиками.
Педантичные немцы нашли работу для всех желающих. Мужчины могли служить в полицейских отрядах, а женщины шли посудомойками и уборщицами в солдатские и офицерские столовые. Впрочем, честным трудом зарабатывали далеко не все.
Горизонтальное предательство
К «половому» вопросу на оккупированных территориях немцы подошли со свойственной им пунктуальностью и расчетом. В крупных городах были созданы публичные дома, сами фашисты называли их «бордель-хаусами». В таких заведениях трудилось от 20 до 30 женщин, а за порядком следили солдаты тыловой службы и военная полиция. Никаких налогов или податей немецким «смотрящим» сотрудницы домов терпимости не платили, все заработанное девушки уносили домой.
В городах и деревнях при солдатских столовых организовывались комнаты для свиданий, в которых, как правило, «работали» женщины, трудившиеся тут же посудомойками и уборщицами.
Но, по наблюдениям тыловых служб вермахта, созданные публичные дома и комнаты для свиданий не справлялись с объемом работ. Напряжение в солдатской среде росло, вспыхивали ссоры, которые заканчивались смертью или ранением одного солдата и дисбатом для другого. Проблема была решена возрождением на оккупированных территориях свободной проституции.
Чтобы стать жрицей любви, женщина должна была зарегистрироваться в комендатуре, пройти медицинское освидетельствование и сообщить адрес квартиры, где она будет принимать немецких солдат. Медицинские обследования были регулярными, а заражение оккупантов венерической болезнью каралось смертной казнью. В свою очередь, немецкие солдаты имели четкое предписание: при сексуальных контактах в обязательном порядке использовать презервативы. Заражение вензаболеванием было весьма серьезным преступлением, за которое солдата или офицера разжаловали и отправляли в дисбат, что почти приравнивалось к смертному приговору.
Денег за интимные услуги славянские женщины на оккупированных территориях не брали, предпочитая натуральную оплату – консервы, буханку хлеба или шоколад. Дело было не в моральном аспекте и полном отсутствии меркантильности у сотрудниц домов терпимости, а в том, что деньги в период военных действий особой ценности не имели и кусок мыла обладал гораздо большей покупательской способностью, чем советский рубль или оккупационные рейхсмарки.
Наказали презреньем
Женщины, которые работали в немецких домах терпимости или сожительствовали с немецкими солдатами и офицерами, открыто порицались соотечественниками. После освобождения территорий сотрудницы военных борделей часто бывали биты, их стригли наголо и при любом удобном случае поливали презрением.
Кстати, местные жители освобожденных территорий очень часто писали доносы на таких женщин. Но позиция властей оказалась иной, ни одного дела за сожительство с врагом в СССР заведено не было.
«Немчиками» в Советском Союзе называли детей, которые рожали женщины от немецких захватчиков. Очень часто младенцы появлялись на свет в результате сексуального насилия, поэтому судьба их была незавидна. И дело вовсе не в строгости советских законов, а в нежелании женщин растить детей врагов и насильников. Но кто-то мирился с ситуацией и оставлял детей оккупантов в живых. Даже сейчас на территориях, захваченных немцами в период Второй мировой войны, можно встретить пожилых людей с типично немецкими чертами лица, которые родились во время войны в глухих деревнях Советского Союза.
Никаких репрессий в отношении «немчиков» или их матерей не было, что является исключением. Например, в Норвегии женщины, уличенные в сожительстве с фашистами, подвергались наказаниям и преследовались по закону. Но больше всего отличились французы. После падения фашистской империи за сожительство с немецкими солдатами и офицерами было репрессировано около 20 тысяч француженок.
Гонорар в 30 серебренников
С первого дня оккупации немцы вели активную пропаганду, выискивали людей, которые были недовольны советской властью, и склоняли их к сотрудничеству. На захваченных советских территориях издавались даже свои газеты. Естественно, журналистами в таких изданиях работали советские граждане, которые стали добровольно работать на немцев.
Вера Пирожкова и Олимпиада Полякова (Лидия Осипова) стали сотрудничать с немцами чуть ли не с первого дня оккупации. Они были сотрудниками профашистской газеты «За Родину». Обе были недовольны советской властью, а их семьи в той или иной мере пострадали во время массовых репрессий.
На врагов журналистки работали добровольно и всецело оправдывали любые действия своих хозяев. Даже бомбы, которые фашисты сбрасывали на советские города, они называли «освободительными».
Обе сотрудницы при приближении Красной армии эмигрировали в Германию. Никакого преследования со стороны военных или правоохранительных структур не было. Более того, Вера Пирожкова в 90-е годы вернулась в Россию.
Тонька-пулеметчица
Антонина Макарова является самой известной женщиной-предательницей Второй мировой войны. В возрасте 19 лет комсомолка Макарова оказалась в «Вяземском котле». Из окружения вместе с молодой санитаркой выходил солдат Николай Федчук. Но совместное скитание санитарки и бойца оказалось недолгим, Федчук бросил девушку, когда они добрались до его родной деревни, где у него была семья.
Дальше Антонине пришлось двигаться в одиночку. Поход комсомолки завершился на Брянщине, где ее задержал полицейский патруль печально известной «Локотской республики» (территориальное образование русских коллаборационистов). Пленница приглянулась полицаям, и они взяли ее к себе в отряд, где девушка фактически выполняла обязанности проститутки.
Но долго в роли «полковой жены» Антонина не продержалась. В один из дней ее, находящуюся в состоянии сильного алкогольного опьянения, вывели во двор и подвели к пулемету, перед которым стояли люди, и приказали расстрелять их. Девушка не задумываясь исполнила приказ, на следующий день она была зачислена в отряд полицаев на должность палача с окладом в 30 марок. За работу в немецких публичных домах получали оклад в 500 советских рублей, которые имели хождение на оккупированных советских территориях. За одну немецкую марку по оккупационному курсу давали 10 рублей. То есть оклад проститутки в пересчете на марки был на 20 марок больше, чем «зарплата» Антонины Макаровой.
Но по поводу низкой оплаты труда девушка не сильно расстраивалась. Она очень быстро «вошла в курс дела» и стала регулярно казнить советских граждан по указу немцев и полицаев. Очень быстро по округе пошла молва о Тоньке-пулеметчице, палаче в юбке, которая не знает жалости. Местные партизаны объявили на нее охоту, но исполнить задуманное подпольщикам не удалось. Жертвами Антонины Макаровой стало 1500 человек.
В 1943 году Красная армия перешла в наступление, и Макаровой пришлось задуматься о своем спасении. Палача спасла ее «любвеобильность». Девушка заразилась сифилисом и была отправлена на лечение в тыловой госпиталь. Впрочем, советские войска очень скоро добрались и туда. Тоньке-пулеметчице пришлось бежать из госпиталя и прятаться в лесах. Каким-то образом ей удалось добыть документы. Она прошла проверку СМЕРШа и была принята на работу в качестве санитарки в военный госпиталь, где и проработала до конца войны. Там же она нашла себе мужа, предложение преступнице сделал красноармеец-герой, который лечился в госпитале после ранения. Макарова приняла вышла замуж и стала Антониной Гинзбург – уважаемым человеком, ветераном войны.
Следователям долгие годы не удавалось выйти на след Тоньки-пулеметчицы. Удача сыщикам улыбнулась только через 30 лет после победы. Вина Макаровой-Гинзбург была доказана, и преступница была приговорена к высшей мере наказания – расстрелу. Приговор для нее оказался полной неожиданностью: Макарова-Гинзбург полагала, что за давностью лет наказание будет условным.
Таким образом, она стала единственной женщиной-карателем в СССР, она же остается единственной женщиной, приговоренной к высшей мере наказания после войны, а ее дело было последним в отношении военных преступников, которое расследовалось на территории Советского Союза. Приговор был приведен в исполнение 11 августа 1979 года.
