Почему чекиста Борю Родоса боялись даже коллеги
22 июня 1905 года, в городе Мелитополе, в обычной еврейской семье родился мальчик Боря Родос. Ему суждено было стать одним из символов самых страшных страниц истории России.
Несостоявшийся тракторист
Как и большинство евреев, Родосы сочувствовали большевикам. Объединявшая их организация «Бунд» была ближайшим союзником ВКП (б), а коммунисты обещали отменить все ограничения, наложенные царским правительством на народ Книги. Поэтому Октябрьскую революцию и последующий приход Красной армии здесь встретили с восторгом.
К 19 годам сын портного успел получить начальное образование, поработать мальчиком на побегушках, а потом получить квалификацию тракториста-механика – стране требовались трудяги. Однако еврея-тракториста из Родоса не вышло: каким-то образом малообразованный юноша стал конторщиком в райпотребсоюзе, потом счетоводом, потом сотрудником Рабоче-крестьянской инспекции Мелитопольского округа, секретарем рабочего комитета…
Начинавшуюся карьеру едва не поломало обвинение в изнасиловании, однако шесть месяцев принудительных работ и исключение из комсомола лишь слегка замедлили взлет Бориса. Уже через год после позорного суда мы видим его секретарем в Бериславском районном отделении ГПУ: тайное сотрудничество переросло в явное.
Взлет карьеры Родоса пришелся на 1937 год – перспективного специалиста перевели в Москву – сперва на стажировку, а потом и окончательно. 4-му отделу ГУГБ НКВД требовались рабочие руки – репрессии набирали обороты, следователи не успевали работать со всеми подозреваемыми и обвиняемыми.
В декабре 1938 года – новый рывок: на должность помощника начальника следственной части НКВД; а через два года – заместителя начальника. Фактически Родос стал вторым по статусу следователем в СССР. Эти повышения начались сразу же после отставки наркома внутренних дел Николая Ежова: его еще не арестовали, но в прессе уже начались намеки на «перегибы», на «излишнее усердие» органов в деле борьбы с врагами народа. Новый босс наркомата, Лаврентий Берия, требовал изменить подход к работе, прекратить хватать всех подряд. Он отменил «палочную систему» (когда от различных подразделений требовали предоставить определенное количество врагов народа) и перешел на точечное выявление вредителей. Бездумно послушный Борис Родос оказался прекрасным винтиком новой, куда более изощренной машины.
Чекист-стахановец
Из сотен «клиентов» Родоса лишь один не подписал никаких показаний – бывший кандидат в члены Политбюро ЦК КПСС, свирепый коллективизатор Роберт Эйхе. Даже после вынесения Эйхе смертного приговора Родос продолжал избивать жертву, пытаясь вырвать признание в создании мифической фашистской организации – безуспешно.
Все остальные ломались, причем в прямом смысле. Родос не был изощренным садистом, выдумывавшим какие-то уникальные пытки, – он просто избивал беззащитных людей резиновой палкой, ломал им кости, отбивал внутренние органы, выбивал глаза. Лишь иногда он проявлял некоторую инициативу и избирательность, как в деле комсомольского вожака Белоголовцева, который писал Иосифу Сталину о методах Родоса:
«Он облил меня холодной водой, а потом заставил меня сесть на край стула копчиком заднего прохода. Я опять не выдержал этой ужасной тупой боли и свалился без сознания. Через некоторое время, придя в сознание, я попросил Родоса сводить меня в уборную помочиться, а он говорит: "Бери стакан и мочись". Я это сделал и спросил, куда девать стакан. Он схватил его и поднес мне ко рту и давай вливать в рот, а сам кричит: "Пей, говно в человечьей шкуре, или давай показания". Я, будучи вне себя, да что говорить, для меня было все безразлично, а он кричит: "Подпиши, подпиши!" – и я сказал: "Давай, я все подпишу, мне теперь все равно"».
Судя по всему, никаких особых эмоций Борис Вениаминович не испытывал – он делал свою работу так, как ему приказала партия. Потом, уже в собственном прошении о помиловании, он напишет, что избивать заключенных его учил лично Николай Ежов. Тому времени была свойственна кровавая ирония – в 1939 году уже сам Родос выбивал показания у арестованного Ежова. Впрочем, в своем последнем слове бывший «железный нарком» отказался от этих показаний:
«На предварительном следствии я говорил, что я не шпион, я не террорист, но мне не верили и применили ко мне сильнейшие избиения… Если бы я хотел произвести террористический акт над кем-либо из членов правительства, я для этой цели никого бы не вербовал, а, используя технику, совершил бы в любой момент это гнусное дело…».
Последнее слово Ежову не помогло – его расстреляли в начале 1940 года. Как видим, тест на абсолютную лояльность Лаврентию Берии Родос прошел блестяще. Но, конечно, не Ежовым единым укреплял он свой авторитет. В числе жертв, у которых Родос лично выбивал показания, были писатель Исаак Бабель, режиссер Всеволод Мейерхольд, бывший генсек ЦК ВЛКСМ Александр Косарев (одно время рассматривавшийся как возможный преемник Сталина), бывшие члены Политбюро Станислав Косиор и Влас Чубарь… В общем, палач специализировался на известных людях.
Что интересно, законов СССР того времени Родос, в общем, не нарушал. Физическое воздействие на не признававших своей вины арестованных было официально разрешено. Правда, методы работы Родоса вызывали брезгливость даже у его ко всему привычных коллег.
Забытый герой
Вторая мировая война приостановила репрессии, но не для Родоса – в составе оперативно-чекистской группы НКВД он работал на присоединенных землях Западной Украины, вынес за это время сотни решений о расстрелах польских граждан и получил в награду именные часы.
Но когда в 1945 году Лаврентий Берия оставил работу в Министерстве госбезопасности и сосредоточился на военной промышленности, его ставленник впал в немилость. Вскоре его отправили в Крым – начальником следственного отдела МГБ. Типичная мера наказания для квалифицированных кадров, которые по какой-то причине неудобны в данный момент, но могут пригодиться в обозримом будущем. В 1952 году, в период предсмертного обострения подозрительности Иосифа Сталина, на Родоса вновь обрушилась немилость – и опять мягкая: просто увольнение из органов. 48-летний специалист был вынужден пойти работать начальником противовоздушной обороны на Симферопольский телеграф.
5 марта 1953 года скончался Иосиф Сталин, и тут Родос совершил главную ошибку своей нехитрой жизни. В неясной ситуации, когда умнее всего было бы затаиться, новоявленный телеграфист не придумал ничего умнее, чем отправить в ЦК просьбу восстановить его в органах госбезопасности – соскучился по любимой работе.
О нем вспомнили, арестовали, два с половиной года продержали в предварительном заключении, а потом приговорили к смертной казни по статьям «Измена Родине» и «Террор». Расстреляли Родоса 20 апреля 1956 года, уже после окончания основных репрессий Хрущева против ставленников Берии. Похоронили на Донском кладбище в Москве – в специальном секторе для расстрелянных чекистов, там же, где и Николая Ежова.
Кто виноват?
Сын своего отца, Валерий Борисович Родос, как и большинство потомков сталинских деятелей (начиная с дочери самого Сталина), эмигрировавший в США, напишет книгу «Я – сын палача». Там он, в числе прочего, будет отрицать идею личной ответственности представителей режима:
«Вот газеты писали о нем: "Палач по призванию". Ну да! По призванию комсомола. Он был комсомольцем-активистом, идейным борцом за светлое будущее всего человечества, когда партия потребовала новых героев в свой самый передовой отряд, в чекисты. И он откликнулся, пошел…
… Глубоко уверен, что личная вина Сталина сильно преувеличена. А Ленин? Мао? Ким? Пол Пот? Виновата преступная идея коммунизма».
Но в историю Родос вошел с характеристикой, которую дал ему Никита Хрущев, готовивший почву для антисталинских разоблачений. Генсек лично допрашивал чекиста – впрочем, уже без избиений. А потом резюмировал: «Маленький человек, даже с низшим образованием, с куриным кругозором, и этот человек определял судьбу людей…»
