Обладатель высшего земного статуса в буддизме за пятилетку вернул разоренный Тибет на путь процветания
В тринадцатый рабджунг Огненного Быка, а по нашему летосчислению - 22 марта 1757 года, скончался Далай-Лама VII – один из наиболее ярких представителей буддизма и наиболее авторитетных его духовных вождей.
В буддизме принята оригинальная (для посторонних) система «выборов» высшего авторитета и светского руководителя. Наследственная и выборная власти не соответствуют идеалам этой религии, поэтому после ухода далай-ламы из его тела буддийские монахи начинают присматриваться к знаменьям – где в Тибете появится его реинкарнация?
Проще говоря, далай-лама всегда один и тот же – просто в разных телах.
Жизнь и размышления инкарнации далай-ламы
Получивший при рождении имя Келсанг Гьяцо малыш был «наделен чертами благородного существа» по тогдашним понятиям: большой лоб, широкие глаза и своеобразная форма головы; кроме того, его рождение сопровождалось многочисленными знамениями.
Крохотного ламу, как и полагается, поместили под надзор лучших учителей, благодаря чему он уже в четыре года пережил видение Будды Шакьямуни, а в пять лет создал первое произведение – молитву о благословении, обращенную к Дже Ринпоче.
В восемь лет ребенок принял монашество, получив при этом красивое имя Нгаванг Чодак Тубтен Гьялцен Пелсангпо. Он ездил по окрестным королевствам как полновластный духовный вождь, при этом не забывая учиться у более опытных монахов. Дорога к достойной жизни и власти над миллионами, казалось, была открыта. В возрасте 13 лет далай-лама прибыл в столицу Тибета Лхасу.
До 20-летия далай-ламы Тибетом правили его министры. Однако в момент, когда власть должна была перейти к самому Келсангу Гьяцо, ему пришлось бежать из Лхасы на восток, в сторону Китая – как выражаются летописцы, «из-за низких достоинств тибетцев в те времена», проще говоря – из-за непокорности местных правителей. Началась полноценная война между Тибетом и Бутаном, а также внутри самого Тибета.
Далай-Лама VII, формально облеченный высшей светской властью, счел недостойным себя участие в борьбе за власть реальную. Он удалился в монастырь и начал писать религиозные труды – его письменное наследие огромно. Лишь через 8 лет после начала междоусобиц, в 1735 году он вернулся в Лхасу. Тем не менее реальным управлением он не занимался, предпочитая писать религиозные стихи и пополнять свои и без того весьма обширные знания.
Пока лама-философ предавался размышлениям, Тибет приходил в упадок. Назначенные Келсангом Гьяцо правители оказались откровенно некомпетентными. Лишь в 1751 году 44-летний далай-лама вспомнил, что несет ответственность «за благо Учения и живых существ Тибета» – и взял в свои руки государство, предназначенное ему с рождения.
Лама полностью реформировал систему управления Тибетом, создал правительственную канцелярию, сформировал новые министерства – и это был тот случай, когда рост государственного аппарата способствовал и его эффективности. Недолгие пять лет правления Далай-Ламы VII остались в памяти как время выхода из кризиса, начало преуспевания.
Уже в 50 (по другой версии, в 49) лет тибетский житель Келсанг Гьяцо, он же монах Нгаванг Чодак Тубтен Гьялцен Пелсангпо, умер – а точнее, Далай-Лама покинул свое очередное, седьмое по счету тело.
Далай-Лама VII о внешней и внутренней жизни
В своем «Наставлении в Дхарме» далай-лама сформулировал четыре условия, без которых невозможно даже «стремиться к достижению совершенного состояния Будды ради блага бесчисленных живых существ».
Во-первых, необходимо «слушать дхарму, чтобы создать безупречную мотивацию».
Во-вторых, дóлжно «создать безупречное окружение. Место, где проходит тантрическое посвящение, должно представляться нам непостижимым небесным дворцом, порожденным спонтанно проявляющейся мудростью йидама».
В-третьих, необходимо окружить себя безупречным обществом: все присутствующие на посвящении, включая нас самих, являются воплощениями пяти Дхьяни-Будд, различных бодхисатв, и так далее».
В-четвертых, надо «стремиться к переживанию безупречной активности... голос Учителя – это мелодичный голос божества, посылающий океаны звуков различным ученикам в соответствии с их индивидуальными духовными потребностями».
Как и полагается правильному буддисту, Далай-Лама VII не пишет об этике, о нравственном поведении, не излагает заповеди в духе «Не укради». Любой поступок оценивается только по тому, с каким чувством он сделан. Чтобы проиллюстрировать это, лама цитирует наставника Арьядеву: «Поставивший башмаки на голову статуи Будды из благих побуждений и тот, кто снял их, – оба переродятся царями. В зависимости лишь от ума деяния суть благо иль не-благо».
Понятно из этого Наставления и отношение его автора к власти, причины столь упорного отказа от нее: «Несмотря на то, что необходимо дать счастье и благоденствие всем живым существам, тот, кто сам скован цепями мирского существования, не может и мечтать об оказании им какой-либо значимой помощи. Даже самый могущественный мирской бог не способен принести полное благоденствие другим, поскольку находится в оковах сансары».
Лишь «тот, кто достиг совершенного состояния Будды и свободен от всех омрачений… – тот превзошел влечение и ненависть к бесчисленным живым существам, взирает на них с равным состраданием и способен принести им подлинное благо».
* * *
Судя по современному положению Тибета, который находится под далеко не всегда доброжелательной властью Китая, далай-лама еще не вышел из цепи перерождений – ибо от «подлинного блага» эта горная страна в наши дни далека как никогда.