«Ирония судьбы. Начало». Часть 11
Сцена 31
Армянская свадьба в отличие от Жениной была в самом разгаре. Разгоряченные гости шумели за богатейшим столом. Женя сидел рядом с Каринэ и Суриком. Эжен Катанян был тамадой и блистал красноречием.
- Друзья, - сказал Катанян. - Сегодня наш друг и брат Рубик стал самым счастливым человеком в мире, потому что он женится на самой красивой девушке этого света. Дорогие гости, друзья, я предлагаю выпить в лице Рубика за его прекрасную невесту Луару! Клянусь Богом, это самая красивая пара!
Гости стали чокаться друг с другом, а Женя только поднял и поставил рюмку обратно.
- Вы почему не хотите выпить за молодых? - с удивлением спросила Каринэ.
- А это обязательно? - спросил Женя.
- Конечно, - сказала Каринэ. - Надо хотя бы пригубить…
В этот момент в банкетный зал вошел какой-то человек и все сразу же уставились на него.
- Гости дорогие! - начал Катанян. - Прошу вас поприветствовать знаменитого артиста. Наш дорогой гость - народный артист Армянской ССР Эдуард Хиль.
Хиль прошел на небольшую сцену, где сидели музыканты, что-то сказал им и взял микрофон:
- Дорогие Рубик и Луара! Желаю вам вечной любви, счастья и долголетия! А я дарю вам эту песню.
Заиграла музыка, и Жене стало грустно. Это не ускользнуло от внимательного взгляда Каринэ:
- Женя, покушайте чего-нибудь, здесь все очень вкусное. Вы аджапсандал любите?
- Не знаю, - ответил Женя. - Но с удовольствием попробую…
- Давайте я вам положу, и еще рулетики из баклажан…
Каринэ ухаживала за Женей, и ему от этого стало неловко. Хиль наконец допел песню «Как хорошо быть генералом» и под гром аплодисментов удалился. Женя встал и, зацепившись ногой за ножку стола, чуть было не упал. Он взял самовар, как всегда, в обнимку и собрался уйти. Каринэ сделала удивленное лицо, а Сурик, который все время активно ел, спросил:
- Дядя Женя, куда вы?
Катанян, увидев, как Женя поднялся со своего места, решил, что тот просто хочет сказать тост.
- Друзья мои, - сказал Катанян. - Сегодня на этой свадьбе есть один человек, не будь которого, я бы здесь не стоял. Это мой друг из Москвы, известный столичный хирург, кудесник медицины Евгений. Женя, прошу тебя, дорогой, как врач, пожелай что-нибудь молодым.
Женя, застигнутый врасплох, не отпуская самовара, взял со стола рюмку.
- Дорогие жених и невеста, - начал он.- Я сегодня должен был быть на свадьбе в Москве, но так получилось, что я оказался в Ленинграде. И все равно я на свадьбе, и мне кажется, что это к лучшему. А это вам подарок из столицы. Пусть он вам принесет счастье!
Женя подошел к жениху и невесте и вручил им самовар.
- А сейчас, уважаемые гости - объявил Катанян. - Я хочу, чтобы вы все встали из-за стола и начали веселиться по-настоящему.
Гости начали подниматься со своих мест, заиграла армянская музыка, и мужчины, сняв пиджаки, пустились в пляс.
Женя постоял некоторое время, понаблюдал за этим весельем и потихоньку вышел из банкетного зала.
 |
Сцена 32
Инна сидела с Леонидом за столиком в ресторане гостинцы «Ленинградская». В соседнем зале вовсю шумела армянская свадьба. Иногда разгоряченные кавказские мужчины шумно выбегали из зала по своим делам и сразу замечали красивую девушку. Одни заводили глаза под потолок, другие шумно жестикулировали. На столе у Инны и Леонида стояли бутылка сухого вина, легкие закуски.
Леонид, молодой человек, с темными, слега вьющимися волосами, лет 35.
Инна закурила сигарету:
- Все-таки я мещанка. Да. Обычная мещанка!
Леонид: Почему?
Инна: Ну, ты - журналист, настоящий, вот даже книжка вышла, думаешь, наверное, о большом и высоком, о Модильяни например… а я вот мечтаю о всякой глупости. Занавески, например, какие повесить дома! Глупо, да?
Леонид: О тебе я думаю, а не о Модильяни!
Инна: Ну и что надумал?
Леонид: Что я тебя очень люблю.
Инна: И?
Леонид: Что и?
Инна: Лень, мне в этом году 33 года, я уже старенькая. У Кольки день рожденья на носу. Четыре года. Скоро в школу. Потом выпускной. Потом он попросит у меня денег на пиво. Потом уйдет в армию. А потом он женится, и я ему буду совсем не нужна. Я вообще никому, никому не нужна!
Леонид: Ну ты даешь… Какая армия, какая женитьба?! Он у тебя недавно из коляски вылез!
Инна: Жизнь короткая. Ну и ладно. Давай лучше выпьем за твою книжку. Все-таки это большое дело, книга… Первая твоя…(берет со стола книжку, листает, поднимает бокал).
Леонид, поднимает бокал:
- Она и твоя. Без тебя я ее бы не написал. Плохо так говорить, что никому не нужна. Ты мне нужна. За тебя.
Инна: За твою книгу.
Они выпили. Из зала с армянской свадьбой мелодично заорал Эдуард Хиль. Разгоряченные гости, шумно пританцовывая, постепенно заполнили атмосферой свадьбы весь ресторан.
Инна задумчиво:
- А ведь мы с тобой уже три года, Лень. 5 сентября было. В мой день рождения. Тогда Дениска привел тебя ко мне. А ты забыл… про дату.
Леонид удивленно:
- Ничего я не забыл. Я же тебя поздравлял! С днем рождения! Звонил из Мурманска. Я же в командировке был. Ты же знаешь! От журнала «Аврора».
 |
- Знаю. В командировке. От журнала «Аврора». От самого лучшего журнала на свете, как ты говоришь…. Я же говорю не про день рождения, а про нашу годовщину! Лень, смотри не опоздай.
Леонид: Куда?
Инна грустно:
- Туда. Па-па-парам-пам… - постукала ножом по столу в такт музыке с армянской свадьбы.
Инна отвернулась и посмотрела в сторону. Там маленький армянин с огромным носом отчаянно подмигивал ей, причем сразу обоими глазами. Она показала ему язык и отвернулась. Армянин весь вспыхнул от негодования, гордо развернулся и торжественно пошел в свой зал.
Леонид: Инн, давай наконец поговорим серьезно…
Инна: А мы что, сейчас не серьезно говорим?
Леонид раздраженно:
- Ты понимаешь, о чем я! Если я на тебе сейчас женюсь, то прощай моя вторая книга. Я ее так и не допишу. Так и останусь журналистом, у которого случайно вышла одна книжка, и все!
Инна: Интересно, чем это я могу помешать тебе. Непонятно.
Леонид: Семья и литература, как бы это сказать… «две вещи несовместные»…И потом, Коля…
Инна раздраженно:
- Так бы и говорил, что тебе мой сын мешается! Ясно.
Леонид: Ну, перестань, Инн. Ты же знаешь, как я люблю твоего Кольку…
Инна раздраженно:
- Моего? Да. Моего. И больше ничьего.
Леонид: Не придирайся к словам. Ты же прекрасно знаешь, что я имел ввиду!
Инна: Лень, да мне все давно понятно. Иногда мне кажется, что все это так… Легенды и мифы Древней Греции. И ты так никогда и не сделаешь мне предложение. Вот такая я. Не возвышенная и не романтичная. Может, стоило как то иначе. Есть же люди, которым я нравлюсь…
Леонид: Ну что ты такое говоришь! Я же тебя люблю. Вот закончу книгу…
Инна отвернулась. Неожиданно ее взгляд натолкнулся на идущего по проходу между столиками Женю.
Инна радостно заулыбалась и помахала ему рукой. Женя посмотрел на незнакомую красивую девушку в вечернем платье и сразу не понял, что машет она именно ему. Потом присмотрелся. Это же та самая девушка, которая ночью и вытащила его из милиции! Он смущенно улыбнулся. Все-таки приятно встретить пусть шапочно, но все же знакомого человека на совсем чужой для него армянской свадьбе.
Инна показала Жене на свободное место за их столом:
- Женя, ты-то как здесь очутился?! Ты же должен быть уже в Москве давно! Или свадьбу сюда перенесли? Садись к нам. И где твой волшебный самовар? Не потерял?
Женя, присаживается за столик:
- Спасибо. Да вот, свадьба, да… Самовар… Нет. Не потерял. Подарил вот только что.
Инна гордо:
- Вот Леня, познакомься, это мой старый друг Женя, Евгений Михайлович. Врач из столицы. Гениальный хирург.
Леонид принужденно кивает:
- Очень приятно. Леонид.
Леонид, явно раздосадованный появлением «гениального хирурга из Москвы», поднял бутылку вина:
- Вина?
Женя: Нет. Спасибо, я не пью.
Леонид явно растерялся от появления нежданного гостя. Не зная, что сказать в этой ситуации, он начал злиться:
- И что, у вас в столице все гениальные хирурги такие непьющие?
Женя мирно:
- Ну, во-первых, я совсем не гениальный, тут вы переборщили, Инна. А потом, конечно, я могу выпить, и порой даже чересчур. Увы.
Леонид, еле сдерживая себя:
- Ах, он еще и алкоголик! Ну-ну…
Инна сердито:
- Перестань немедленно!
Женя грустно:
- Нет. Я, конечно, не алкоголик, просто той ночью, когда мы познакомились с Инной, я был, мягко говоря, не в себе. Очень хорош!
Леонид, демонстративно изумляется:
- Вот это да… Оказывается, ты, Инна, по ночам уже к пьяным мужикам пристаешь! Так…. (издевательски Жене). Ну и как она? Спьяну-то!
Инна: Прекрати немедленно! Я ухожу! Все!
Леонид: Нет, уж, это я ухожу!
Леонид резко встал, демонстративно задвинул стул и так же демонстративно вышел из зала. Инна окаменела, потом на глазах появились слезы. Женя ничего не понял и робко и недоуменно спросил:
- Что тут произошло? Это из-за меня? Я же не хотел…
Инна всхлипывая:
- Простите, Евгений Михайлович. Простите. Тут… просто… Вы здесь ни при чем. И извините, что я перед Леней называла вас на «ты». Хотела доказать ему, что у меня тоже могут быть ухажеры! Дура.
Женя обреченно:
- Ну вот, опять я все испортил… Невезучий я человек.
Инна: Да что вы… Это я во всем виновата… Я, пожалуй, тоже пойду.
Женя: Я с вами. Я вас провожу.
Инна: А гости, свадьба?
Женя: Это же не моя свадьба. Хотя… со своей-то я тоже сбежал. Да и не знаю здесь почти никого. Попал сюда совершенно случайно. Что-то много случайностей у меня за последнее время…
 |
- В жизни не бывает ничего случайного. Это банально, но правда.
На улице темно, все-таки начало ноября. Довольно холодно. Женя мужественно ежился в тоненьком фраке. Поперек улиц, Невского проспекта, сверкали праздничные гирлянды. Они вносили праздничность в город. Вокруг шумели машины, смеясь проходили люди. Женя с Инной шли по набережной. Нева, корабли на ней переливались разноцветными лампочками. Во время прогулки тут и там из тьмы возникали все основные ленинградские достопримечательности. Крейсер «Аврора», Летний сад, Казанский собор, мост Клодта с лошадями, каналы, дворцы.
Инна: А вы действительно хирург?
Женя: Конечно. А вы мне что, до сих пор и не верите? В смысле, ты, мы ведь на «ты» вроде?
Инна, улыбнувшись:
- Да, да, на «ты», конечно. Верю. Это я так. Я тебе поверила еще тогда в Бологом. Знаете, чем нелепей ситуации - тем быстрее веришь! Но представь, пьяный гражданин, во фраке, в милиции, в Бологом, доказывает Дениске, что он врач из Москвы! Каково мне-то?!
Женя: И с самоваром.
Инна: Да. Да. Умора, ты пьяный и с дурацким самоваром в обнимку!
Женя: Хорошо, что хоть на тебя нарвался! А то захомутал бы меня твой братец на 15 суток!
Инна смотрит на ежащегося во фраке Женю:
- Слушай, а ты не замерзнешь? Может, не надо меня провожать? Или давай на метро?
Женя: Нет-нет. Я закаленный. Да и Ленинград хочу посмотреть, раз уж здесь очутился.
Инна: А как ты в Ленинград-то попал? Я же спрашивала, тебя посадили на машину в Москву…
Женя: Посадили. Это длинная история.
Инна вдруг остановилась, посмотрела в глаза Жене и тихо сказала:
- Так ты что, получается, так и не попал на собственную свадьбу?! Кошмар. А ты подумал о невесте, ей каково… Господи, какой ужас.
Женя, тоже остановился:
- Да. Страшно. Очень. Я не представляю, что там сейчас творится! Я не знаю, что Виоле говорить. Как объяснить этот бред. И маме… Она так радовалась, что я наконец женюсь.
Инна: Что же делать? Ты хоть позвонил еще раз? Невеста же там с ума сходит! Как же так вышло, нормальный человек, и вдруг такое… Может, ты действительно сильно поддаешь?
Женя: Да нет же! Я вообще не пью. Последний раз выпивал на свадьбе у друга. У Павлика. Лет пять назад. Не знаю, как это получилось!
Женя подумал про себя о чем то и добавил, наверное, больше не для Инны, а для самого себя:
- Конечно, звонил! Но что по межгороду объяснишь с нашей связью!
Инна: Ну да… Женя, а ты ее любишь?
Женя: Знаешь, Инн, за эти дни я сотни раз задавал себе этот вопрос. Мне всегда хотелось семьи, детей, чего-то теплого, домашнего. Но все не получалось. Не то чтобы я сторонился женщин… И вот встретил Виолу, подумал… Может, вот оно, счастье? Тем более, друзья все женаты, мама внуков требует… Но люблю ли я ее…
Инна: Если человек задает себе такой вопрос, значит, он не любит. Любят не спрашивая. Просто потому что любят.
Женя: Виола очень хороший человек, но… Я все думаю, что же я так напился?! Как с цепи сорвался. Она мне симпатична, но чтобы жить с ней, быть с ней, дышать с ней одним воздухом - я не готов. Я просто испугался. И ей жизнь испортить, да и себе. Вот и сработал какой-то защитный рефлекс, что ли…
Инна: Ты ее не любил. Все просто.
Женя: Просто?! Все у тебя просто!
Инна горячо:
- Это у меня-то просто?! Пять лет назад я вышла замуж. За одного хорошего человека. Ну, может, не очень хорошего, но, по крайней мере, нормального человека. Хотя кто определяет границы нормы. Так вот, через год поняла, что сделала ошибку. Причем не в размере туфель, а по-крупному. Что ни я его не люблю, ни он меня.
Женя: И что ты сделала?
Инна: У одного хорошего поэта есть фраза: «И набралась она мужества, как до замужества». Я развелась. Хотя была уже беременна Колей. Был дикий скандал… Родственники его, мои…
Женя: Сильно.
Инна: А что делать, прожить до конца, зная, что в таком-то году в такой-то день ты сделала то, что испортило всю твою жизнь? А все! Заново уже тот день не переживешь! Так и тронуться недолго.
Женя: Это поступок.
Инна кивнула:
- Понимаю... О чем я… Ну да, а тогда я осталась одна с Колей. По-всякому было, но я не жалею. Зачем ребенку жить в семье, где нет любви, доверия, общих интересов даже, фальшь одна. Может, не сразу, но этот обман потом все равно вылезет! И еще хуже будет.
Женя с Инной шли по улице. Женя почувствовал некое состояние тревоги и волнения. Ему очень нравилась Инна. Но как он, сбежавший со свадьбы жених, уже немного влюблен в незнакомую девушку. Которая, увы, любит не его.
В окнах тяжелых ленинградских домов уже давно горел свет. С улицы происходящее в квартирах было хорошо видно. И дома выглядели, как невидимые постаменты для множества экранов телевизоров, по которым показывали разные фильмы, но примерно на одну тему - семья.
В некоторых окнах ленинградцы садились за праздничные столы. Оттуда доносился шум проигрывателя, и разгоряченные мужчины в белых рубашках с закатанными рукавами курили у форточек.
В других, наоборот, тихо и спокойно пили чай, и теплый свет от оранжевого абажура струился на пожилые пары, оттеняя немыслимые конфигурации фикусов и кактусов, громоздившихся на подоконниках.
Инна и Женя неспешно шли по улице.
Женя уважительно:
- Да, ты сильная женщина, хотя так и не скажешь.
Инна: Не знаю, сильная, слабая.. Вот курить бросить не могу! Потом в моей жизни появился Леня. И все встало на свои места. Я поняла, что это человек, которого ждала всю жизнь. У него куча недостатков, но это мой человек. Мой. И Колю он любит.
Женя: Мне кажется, что и Леонид тебя любит. Он на тебя так смотрел… Хотя я его видел всего чуть.
Инна: Дай Бог. Ты его прости, что он тебе нагрубил. Это он из-за меня. Это я виновата.
Женя: Да я все понял.
Инна: Во-он там за углом уже мой дом. На углу Колокольной и Дмитровского переулка.
Женя: Ну вот, тебя доставил в целости и сохранности. Как интересно, в Москве, недалеко от моего дома, тоже есть Дмитровский переулок. И я очень люблю гулять там…
Инна, вдруг, как будто что-то вспомнила:
- Слушай, а ты-то как добираться будешь?! Ты где остановился в Ленинграде?! Что-то я совсем со своей дурью заболтала тебя! Может, тебе ночевать негде? А я тут…
Женя ответил немного невпопад:
- Да все нормально. Я у водителя, Эжена Катаняна. Это он подобрал меня на трассе, когда из грузовика выкинули. Отвез к сестре в общагу, я у нее. Завтра утром он едет обратно в Москву, я с ним. Так что, мне сейчас в Купчино и завтра домой.
Инна: Это у него была свадьба?
Женя: У его друзей. Так странно, я все равно был на свадьбе в субботу, но не на своей. Как должно было быть. Удивительно.
Инна слегка подумала и решительно сказала:
- Так. Сейчас ты до Купчино уже ни на чем не доберешься. Троллейбусов-автобусов не дождешься. Поздно, да еще и праздничный день. На машину тебя сажать я уже опасаюсь. Опять в какую-нибудь историю влипнешь. Давай ко мне.
Женя: Да ты что… Неудобно.
Инна: Неудобно с самоваром по стране бегать. Родители у меня уехали на выходные на Валаам. Колька у бабушки, папиной мамы и Дениски в Бологом, ну ты знаешь. Постелю на кухне, хоть передохнешь по-человечески. А завтра утром на электричке в Купчино и в Москву. Кстати, где твой самовар? Цел?
Женя: Уже нет. Я его на свадьбу друзьям Эжена подарил. Свадебный такой самовар получился. На одну не попал, на другой пригодился.
Инна: Пойдем. Не могу же я тебя вот так бросить.
Женя улыбнувшись:
- Ну, если это удобно… Если честно, устал я по ночам скакать… Да и замерз. А кофе у тебя есть?
Инна: Есть. На ночь кофе?
Женя: Да я его могу в любое время суток. Очень люблю. А телефон у тебя есть? Позвонить надо. Маме.
Инна: И Виоле. Так?
Женя облегченно вздохнул и кивнул головой. На самом деле он жутко устал. И очень хотелось отдохнуть. И, кроме того, он банально замерз. Инна с Женей зашли в старинный красивый подъезд. Несколько обшарпанный, но хранящий следы былого величия. Они поднялись по широкой лестнице на третий этаж. Мимо них через ступеньки пролетел какой то парнишка лет тринадцати-четырнадцати.
Парень: Добрый вечер, тетя Инна. С наступающим!
Инна: И тебя, Костик. Маму поздравь с праздником!
Женя: У меня дома такая же лестница. И дом похожий, тоже старинный. У вас коммуналка?
Инна: Нет. У нас отдельная квартира. Папа получил давно еще, когда служил. Он тоже медик, только военный, полковник в отставке.
Женя: Значит, и характер твой - броня крепка - от него?
Инна улыбается:
- Не знаю. Может. Но папа у меня добрый.
Подходя к двери, Инна вдруг услышала телефонный звонок у себя дома. Она засуетилась, стала судорожно рыться в сумочке в поисках ключей, наконец нашла, с трудом открыла и бросилась к телефону. Не успела. Она устало возвратилась в прихожую, где стоял Женя.
 |
Сцена 33
Леонид сидел за колченогим столом, заваленным обрывками газет, версткой свежего номера журнала и прочей производственной чепухой, обычно до края заполняющей подсобку любой типографии.
Стряхнув пепел в консервную банку, заменяющую здесь пепельницу, он подвинул телефон ближе и набрал номер. В ухе мерно зазвучали длинные гудки.
Он поднял голову - через стеклянное окно, выходящее в типографский цех, было видно, как печатаются завтрашние газеты и журнал «Аврора». Бесконечные ряды печатных машин приглушенно шуршали.
Открылась стеклянная дверь, шум работающих машин многократно усилился. Вошли двое.
Один - в засаленном черном халате с тяжелыми, грязными от свинцового типографского шрифта руками, седоватый с желтизной мужчина, лет шестидесяти.
Другой - парнишка лет двадцати пяти, худенький, в костюмчике, на которого, как на вешалку, кто-то накинул новенький рабочий халат. Это был дежурный редактор на выпуске очередного номера журнала.
Редактор поставил на стол бутылку водки, седой рабочий открыл шкафчик и достал оттуда три граненых стакана и кусок сала в замасленной газете. Положив закуску на стол, он развернул бумагу.
На бело-желтой мякоти сала явственно отпечаталась какая-то фотография и начало передовицы.
Худенький журналист:
- Не подходит?
Леонид: Нет.
Рабочий: Да ладно тебе, Лень, может она еще не пришла.
Леонид раздраженно:
- От ресторана до дома на метро три остановки. Времени - первый час. Куда она могла деться?! Двадцать пятый раз звоню! Трубку не берет! Не хочет со мной говорить.
Леонид резким движением взял бутылку, сорвал «бескозырку» и разлил по стаканам. Седой рабочий закончил возиться с нарезанием сала на огромные шматки и подвинул в центр газету с закусоном. Леонид чекнулся с коллегами:
- Я же люблю ее. А нагородил всякой дури. А она - личность. Поэтому обиделась. Поехали. Тирлим бом-бом!
