Проклятый портрет: как отменить собственное пророчество
16 октября 1553 года умер Лукас Кранах-старший, картина которого принесла немало бед. Точнее, серия картин с одним и тем же сюжетом и одними и теми же моделями. Ему самому пришлось расплачиваться за темные желания, перенесенные на холст его же собственной кистью.
Влюбленный посол
Курфюрст Иоанн III по прозвищу Миротворец имел прекрасную дочь Сибиллу. И когда ей исполнилось 14, во дворец прибыли послы от королевского двора Саксонии с целью сосватать юную красавицу за наследного принца.
Сам жених, Иоганн Фридрих, как водится, не приехал, прислал вместо себя своего воспитателя, которому всецело доверял: Лукаса Кранаха. Но произошло неожиданное: Кранах влюбился.
Его любовь так и осталась платонической: ведь Иоганн Фридрих был не просто другом и воспитанником. Он все же стал правителем Саксонии – мог и голову снести. Но ничто не мешало обожать принцессу Клевскую на расстоянии, и художник принялся писать ее портреты.
Нравы того времени не запрещали изображать обнаженную натуру. И даже если тело могло принадлежать другим женщинам, то лицо к змеиным фигурам со странной чувственной пластикой, изображаемым Кранахом, часто писалось именно с принцессы Сибиллы. Что и говорить: картины раскупались мгновенно, слава о художнике и его модели шла по всему миру.
Аллегория или проклятие?
Неизвестно, что заставило Кранаха написать целую серию картин с одним и тем же библейским сюжетом: «Юдифь с головой Олоферна». По первоначальному замыслу, в роли Юдифи, проникшей в стан вражеской армии, соблазнившей и после обезглавившей ее военачальника Олоферна, выступала Сибилла. А вот изображением Олоферна, потерявшего голову от любви, должен был стать автопортрет самого Лукаса.
Но в последний момент он изменил замысел, и вместо себя изобразил Иоганна Фридриха, мужа возлюбленной. Судя по всему, Кранах был неплохим портретистом – по крайней мере, изображения одних и тех же людей на разных картинах практически не отличаются. В серии «Юдифь» разные одежды, задник, но лица неизменны: это Сибилла и ее муж. В моде были аллегории и, скорее всего, такой жуткий сюжет обосновали чем-нибудь вроде «муж, потерявший голову от красоты жены». В любом случае, воспитанник с супругой картину одобрили.
Портрет вместо казни
В 1547 году в самом разгаре было противостояние католической Великой Римской империи и протестантской Шмалькальденской лиги, в которой состоял и курфюрст Саксонии, Иоганн Фридрих. После сражения при Мюльберге он был взят в плен императором Карлом V. Иоганна должны были обезглавить, но его спас тот самый художник, который изобразил теперь по-настоящему грозившее его воспитаннику отсечение головы. Император давно знал Кранаха: в спальне императора даже висел детский портрет Карла, написанный художником много лет тому назад. Карл ценил работы Кранаха-старшего, потому удовлетворил его просьбу, оставив, впрочем, курфюрста в темнице. Тем более что Кранах немало позабавил его тем, что привез в подарок ту самую «Юдифь», где враг Империи изображен с уже отсеченной головой.
Через три года отчаявшийся увидеть белый свет курфюрст написал Кранаху письмо, где просил приехать и разделить с ним его плен. Кранах к тому моменту был одним из богатейших людей в Виттенберге, но, чувствуя вину за пророческое изображение, раздал наследникам свое немалое имущество и отправился в добровольное заточение.
В 1552 году художник все же смог добиться расположения Карла V. Тот освободил Иоганна Фридриха, но отправил его в изгнание. Кранах и здесь не бросил воспитанника: сопровождал и поддерживал его в скитаниях, а после осел с ним в Веймаре, куда вскоре приехала и Сибилла.
Недолгое счастье
Художник оставался рядом с возлюбленной до конца своих дней в роли доброго дядюшки. Но и это его счастье долго не продлилось. Он умер уже через неполных два года. Сибилла с мужем тоже недолго задержались на этом свете. Через несколько месяцев после смерти Кранаха 21 февраля 1554 года умерла Сибилла Клевская, а буквально через пару недель, 3 марта, вслед за ней ушел и ее муж.
История хранит немало легенд о том, что портрет может высосать жизнь или предопределить судьбу того, кто на нем изображен. Если предположить, что эти легенды не пустой звук, то становится понятным, почему издревле отдельные народы запрещали создавать и хранить изображения человека.
