Михаил Шемякин: «Не хочу трясти грязным бельем, как Эдуард Лимонов»

Мне довелось брать интервью у Михаила в театре Стаса Намина. Руководитель театра и Шемякин — большие друзья. Во время интервью сидела супруга Шемякина — Сара, и все внимательно слушала. Михаил Михайлович очень боялся Сары. В интервью Шемякин опроверг мифы о своих антисоветских убеждениях, монархических взглядах, войне с КГБ и славе донжуана. Замечу, на тот момент еще был жив Михаил Шемякин, так что, простите!

— Михаил Михайлович, когда уже выйдут ваши мемуары?

— Мемуары я пишу уже очень много лет, и, если честно, в них пока страниц немного — где-то 50. Издатели на меня рычат, подгоняют, а я не тороплюсь. Не хочу обнажаться и трясти своим грязным бельем, как это сделал Эдуард Лимонов. Все мы — не ангелы, и в моей жизни были ошибки и грехи, которые надо правильно преподнести хотя бы для того, чтобы не усугублять их новым враньем. Также не хочу впасть в любовные подробности Андрея Кончаловского, который описал всех женщин, с которыми спал, включая нынешнюю жену. Я — сын офицера, героя, и для меня вот такой подход — позор.

— Возникает ощущение, что вы не очень любите Эдуарда Лимонова, почему?

— Из-за скандального характера. Он со всеми судится, всех критикует. Мне пришлось выручить своего друга Стаса Намина, который хотел написать и поставить пьесу по письмам Эдуарда Лимонова к Лене Щаповой, но из-за страха перед судами Лимонова не сделал этого. Короче, я взялся за сложную задачу: помочь своему другу Стасу Намину осуществить его давнюю мечту — написать пьесу о фантастической жизни русских художников, артистов в 80-е годы в Нью-Йорке. Так пришлось стать драматургом. Но в пьесе я не ограничился только богемной жизнью русских за рубежом, а затронул тему СПИДа.

— Боже, почему СПИДа?

— СПИД обрушился как снег на голову и унес немало талантливейших людей. От СПИДа скончался Рудольф Нуриев. ВИЧ был обнаружен у Нуриева в 1984 году, и благодаря лечению он прожил еще 10 лет. На мой взгляд, в современной России гомофобия носит слишком яростный характер, что не есть правильно. Это не значит, что я с пониманием и смирением отношусь к геям (так их называют в Америке) и что мне не противно видеть, как в некоторых странах они нагло демонстрируют свои чувства, но перегибать палку тоже нельзя. В русском характере — большие крайности, которые приносят немало бед. То мы боремся с джазом, то с вредными влияниями Запада в живописи…

— Как не бороться, если, по статистике, более 100 000 алкоголиков в России, а из 1000 подростков 25 — уже алкоголики?

— Вы затронули важную тему. Бич алкоголизма гораздо страшнее для России, чем бич гомосексуализма. Алкоголизм — страшная беда нашей страны, и спокойно смотреть на то, как происходит спаивание нации, нельзя. Другое дело, как бороться? Вводить сухой закон в России глупо. Но пора бить колокола по поводу того, что сегодня происходит с молодежью. Молодежь погибает от бездуховности, отсутствия образования, без идеалов, без героев, и отсюда тяга к спиртному. Я болею за свою Родину и душой, и сердцем, и много делаю для образования молодежи.

Но пили мы много. Девять раз с Володей зашивались. Вместе ходили в госпиталь на эту процедуру.

— Вы лечились от алкоголизма?

- Нет. 25 лет назад, в один прекрасный день, я сказал себе:

«Все, я больше пить не буду, потому что причиняю горе своим близким».

С тех пор ни капли спиртного. Также в один день, силой воли, выбросил сигарету и сказал: «Ты — страшный болван, пора умнеть, и поэтому брось курить». 15 лет не курю. А с Володей Высоцким мы девять раз вместе ходили зашиваться.

— Говорят, что вы — донжуан?

— Опровергаю. Я женат на Саре так много лет, что стыдно об этом говорить. Если в моей жизни были легкодоступные женщины (они, конечно, были), то по пьяни. Но я уже давно абсолютный трезвенник и примерный семьянин.