Что написано в кодексе самураев
В литературе и в Интернете немало написано о кодексе самураев (в оригинале он зовется бусидо), об их нормах поведения в обществе, с родителями и наедине с собой, о влиянии, которое оказали на самурайскую мораль буддизм, конфуцианство и синтоизм.
Много внимания уделено тому, как самураи наслаждались красотой каждой минуты, бесконечно совершенствовались во владении мечом, каллиграфии и стихосложении.
Однако за массой подробностей и живописных уточнений теряется и затушевывается основное и главное содержание этой этической концепции.
Этика цепного пса
Самураи были военно-служилым сословием. Жизнь и благополучие каждого из них определялись не только искусством владения копьем, мечом и луком, но и тем, насколько князь (даймё) мог положиться на его верность.
Это только в голливудских фильмах быть ронином – самураем без господина – круто и замечательно. В средневековой Японии такие люди считались опасными маргиналами. Их, конечно, не вешали на ближайшем суку, но существовали они впроголодь, бродяжничали, часто шли в банды – с закономерным финалом.
Кодекс буси (воина), как и другие кодексы чести сражающихся сословий по всему миру, решал ровно одну задачу: вписать воинов в общественную жизнь, удержать их от анархии и сделать полезными для высшей аристократии. Для самурая служение даймё означало гарантированный доход и безбедную жизнь; умирая за него, самурай обеспечивал будущее своих детей. Такой вот нехитрый социальный контракт в условиях японского Средневековья.
При этом идеальным кандидатом на службу считался тот, чья преданность господину превосходила даже привязанность к жене и детям. Такого воина невозможно шантажировать, захватив в заложники его семью. Невозможно его и подкупить, обещая сыновьям хорошую службу, а дочери выгодное замужество. Единственным, через что не могла переступить самурайская мораль, было почтение к родителям: в этом моменте буддистская и синтоистская этика оказывались сильнее сословной преданности. Впрочем, и тут японская история знала определенные исключения.
Очень жаль, что молодые люди в наше время так сильно увлечены материальными приобретениями. Ведь у людей с материальными интересами в сердце нет чувства долга. А те, у кого нет чувства долга, не дорожат своей честью.
Ямамото Цунэтомо, «Сокрытое в листве» (Хагакуре).
Тотальное презрение к смерти получило выражение в практике ритуальных самоубийств – сэппуку (харакири). Непритязательность в быту, скромность и постоянное самосовершенствование этих людей лишь помогало им быть эффективными орудиями своих господ.
Порождение развитого феодализма
Несмотря на утверждения некоторых поклонников японской культуры о невероятной древности самурайских ценностей, очевидно, что кодекс буси не мог появиться раньше, чем в стране сложился развитый феодальный строй.
Понятно, что определенные представления о том, что такое хорошо и что такое плохо в приложении к воину, появились намного раньше, еще в раннем Средневековье. Однако как цельная и законченная концепция самурайская этика возникла лишь после того, как в обществе сложилось и устоялось сословие, целиком и полностью сосредоточенное на войне и военной службе.
Именно поэтому основные письменные источники, раскрывающие сущность бусидо (пути воина) имеют довольно позднее происхождение. В 1615 году при правителе (сёгуне) Токугаве Иэясу было составлено «Уложение о самурайских родах» (Букэ сё хатто), в котором описывалось, как представители самурайских семей должны нести службу и вести себя в обществе.
Огромное значение в воспитании самураев играло 20-томное описание жизни и подвигов даймё Такэда Сингэна, творившего японскую историю в первой половине XVI века. Еще один столп самурайской этики воздвиг младший современник Сингэна, знатный самурай Дайдодзи Юдзан Сигэсукэ, написавший «Напутствие вступающему на Путь Воина» (Будосёсинсю).
Настоящим же «священным писанием» бусидо стала книга самурая, а впоследствии – монаха Ямамото Цунэтомо «Сокрытое в листве» (Хагакуре). Над составлением 11-томного труда Цунэтомо трудился с 1709 по 1716 годы, обобщив в нем накопленный к тому времени духовный и практический опыт самурайского сословия.
Добиваться цели нужно даже в том случае, если ты знаешь, что обречен на поражение. Для этого не нужна ни мудрость, ни техника. Подлинный самурай не думает о победе и поражении. Он бесстрашно бросается навстречу неизбежной смерти.
Ямамото Цунэтомо, «Сокрытое в листве» (Хагакуре).
Как нетрудно заметить, древней эту работу назвать никак нельзя: одновременно с ней Петр Первый работал над созданием военного Устава и писал «Артикул воинский».
Киборги Страны Восходящего Солнца
Надо признать, что, в отличие от европейского рыцарства, самураи, как правило, следовали суровым предписаниям своего кодекса. Возможно, это связано с тем, что бусидо не требовал от самураев защищать синтоизм, женщин и справедливость как таковую, ставя верность господину на одну доску с религиозной порядочностью.
Самурайская мораль предписывала вполне конкретные решения во вполне конкретных обстоятельствах. Другое дело, что выполнить эти требования могли только абсолютно фанатичные люди, относившиеся к себе и окружающим с фантастической беспощадностью.
Рассказывая о бегстве армии даймё Такэды Сингэна, Цунэтомо привел поучительный пример самурайского духа. Пока все войско беспорядочно отступало, воин Цутия Содзо, много лет пребывавший в немилости у князя, в одиночку вышел против армии противника.
«Интересно, где все те люди, которые так храбро говорили каждый день? – процитировал последние слова Содзо автор «Сокрытого в листве». – Я отплачу своему господину за то расположение, которое он мне оказал». Самурай предпочел бессмысленную гибель в бою с целой армией, но не последовал за малодушными товарищами.
В 1579 году будущий правитель Японии Токугава Иэясу казнил свою жену и старшего сына, которых его сеньор Ода Нобунага заподозрил в заговоре против себя.
Самурайская жестокость и самопожертвование продолжали удивлять мир и в последующие века, однако ничего нового ни в XIX, ни в XX веках они не совершили. Война была колыбелью, матерью и местом последнего упокоения этих людей, а смерть - повседневной нормой, смыслом и целью их жизни. Настоящим самураем становился только тот, кто впитывал эту истину, и начинал ценить красоту смерти не меньше утренней свежести сада.
