Как в России появились дачи
В английском, немецком и французском языках наше привычное слово «дача» звучит по-русски: соответственно dacha, Datscha и datcha. Такое постоянство объясняется очень просто – дача чисто русское изобретение, и обязаны мы им Петру I.
Не спрятаться, не скрыться
Сам император, как известно, «на троне вечный был работник» и требовал такого же трудоголизма от подчиненных. Ему пришла в голову мысль: чтобы на длинные вакации, особенно в теплое время года, придворные не устремлялись в деревенские имения, взять и выделить им земли под Петергофом. А поскольку выделял бесплатно, то есть попросту давал – то новое жилье стало называться «дачей». Император любил проехаться в пригород налегке и посмотреть – чем же заняты его «вассалы» в свободное время?
Довольно быстро после кончины Петра дача стала такой, какой мы ее и представляем: загородным домом с участком земли. Понятно, что возможности у всех были разные. Но новый способ проживания на природе все больше завоевывал популярность, особенно у горожан. Ведь в XIX веке у них под носом нередко дымили и стучали фабрики, артели и прочие признаки капитализма.
Великие на фазендах
Дачи любили и власть имущие. Например, в 1821 году император Николай I дарит своей Александре Федоровне земли в Петергофе, которые потом так и назывались - "собственная ее Величества дача Александрия".
Внук и тезка императрицы, Александр III, унаследовал бабушкины привязанности. Он вообще не жаловал «заграницу» и дачку обустроил в 1889 году в финском местечке Лангинкоски, которое находилось тогда на территории Российской империи. Александр Александрович Романов очень ценил здешнюю рыбалку, часто на его удочку попадалась форель.
Смешно, но его супруга Мария Федоровна разделяла участь многих современных женщин, жалующихся, что «как отпуск – так на рыбалку!». За 13 лет своего правления император-миротворец прорыбачил в Суоми в общей сложности 213 отпускных дней.
И уж еще диковиннее, что венценосный дачник вел себя ну чисто как подмосковный отдыхающий: колол дрова, подправлял ступеньки у двухэтажного домика. А Мария Федоровна жарила рыбу.
О том, что Александр III был императором неординарным, свидетельствует и такой случай. Как-то раз августейшая семья каталась на лодочке. Дети увидели островок с необычными цветами, заставили папу причалить и кинулись собирать красоту. Тут появился суровый финн и изрек: «На своем острове я царь». Император полностью с ним согласился, а в знак примирения прислал позже золотые часы.
А вот последний русский монарх предпочитал дачи и дворцы в Крыму. В Лангинкоски он наведался однажды, расписался в гостевой книге и – всё. То ли дело Алушта, где 10 октября 1894 года, опять же на даче генерала А.М. Голубева, Ники Романов встретил свою невесту Алису Гессенскую (она же Аликс или Александра Федоровна).
Дешево и сердито
Первый императорский указ, в котором употребляется слово «дача», был подписан еще Николаем I, но почему-то почему-то зимой, в 1844 году - «О раздаче в г. Кронштадте загородной земли под постройку домиков или дач и разведение садов». Участки предназначались в основном для военных. Но с
появлением железных дорог дачниками возжелали стать чиновники, люди артистического склада, инженеры, врачи – всем хотелось на лето убежать из города. Как и сегодня, в дачах ценили дешевизну и чтобы поблизости ходил транспорт. Многие не могли выстроить дачу, но имели возможность ее снять.
Москвичи обживали Кунцево, Сокольники, Останкино, Перово. Местные жители были не против. Например, шереметевские крепостные придумали обустроить свои останкинские дома вторыми этажами, к ним прилепили балкончики, на первых этажах появлялись крытые террасы, и все это активно сдавалось прибывающим господам.
У петербуржцев излюбленным местом стала Гатчина, с тех пор как туда в 1853 году проложили железную дорогу. В Гатчине селились семьи офицеров и представители среднего класса. Затем потянулась творческая интеллигенция. Позже престижными стали Сестрорецк, Вырица, Свирь.
Мода на дачи пришла и в нестоличные города. Например, в 1911 году в Плюссе (ныне Псковская область) можно было снять трехкомнатный домик (с дровами и садом) на все лето за 50 рублей. Дача в новгородских Боровичах, куда можно было добраться по Николаевской железной дороге, с кухней и ледником, тянула на 80 рублей за сезон.
А снять 4-комнатную квартиру в Петербурге стоило тогда от 50 до 80 рублей в месяц. И многие семьи, главы которых служили в Питере, перебирались в провинциальное, но экономичное жилье уже не на лето, а на круглый год.
Но постепенно появлялись и элитные, престижные дачи. Все москвичи знают станцию Перловская и знаменитый чайный магазин на Мясницкой улице, выстроенный в китайском стиле. И первая, и второй появились благодаря знаменитым чаеторговцам Перловым. Купец Василий Перлов по своей прихоти открыл платформу в 1898 году, на Сергиево-Посадской железной дороге, специально для того, чтобы процветал дачный поселок – новомодный бизнес-проект чаеторгового семейства.
Поселок насчитывал 80 дач, чьи обитатели могли купаться на берегу Яузы в специально оборудованных местах. Туда стремились поехать не только отдыхающие, но и те, кому надо было заработать, - театральные труппы, музыканты, бродячие циркачи и художники. Чтобы пожить в Перловке, побеспокоиться нужно было чуть ли не за три года вперед!
Почти как при Петре
Даже в годы революции и Гражданской войны дачная жизнь не умерла, хотя едва теплилась. Но как только наступило мирное время, дачный уклад наполнился совершенно новым, а вернее – старым смыслом, когда участки с домами снова начали выделять бесплатно и за особые заслуги.
Правда, не всем и не одинаково. Рабочие могли рассчитывать на домик, где ютились несколько семей. Например, Наркомат рабоче-крестьянской инспекции воздвиг на знаменитой ныне Рублевке сто фанерных «скворечников», посчитав, что 15 с половиной квадратных метров на четверых – это с лихвой.
А вот Лев Троцкий в пору своего расцвета устроил дачу в усадьбе Юсуповых-Голицыных «Архангельское». Недалеко от него ушли представители новой сталинской номенклатуры. Ведь в 1938 году им совершенно официально, причем за государственный счет, выделялись восьмикомнатные дачи для семейных и пятикомнатные – для «одиноких». Правда, как мы знаем из фильма «Утомленные солнцем», «воронки» за арестантами успешно добирались и туда.
В фильме фигурировал поселок ХЛАМ – «художники, литераторы, артисты, музыканты», но дача, где развернулись трагические события, была не казенной. В реальности загородные угодья действительно заселялись по профессиональному признаку – с тех пор еще сохранились так называемые поселки писателей, старых большевиков (хотя их самих давно нет), полярников, академиков.
В конце 40-х близ Звенигорода по распоряжению Сталина академикам выделили гектарные участки с двухэтажными домами, не только выстроенными по немецкому проекту, но и оснащенными ванными, гаражами, калориферным отоплением и прочими несоветскими удобствами, вплоть для помещений для обслуги.
Шесть соток
Хрущев очень уважал кукурузу, но вот с мясом, молоком и прочим при нем в стране были большие проблемы. И он кинул клич о коллективном садоводстве. Правда, соответствующее постановление Совмина появилось еще в 1949 году, но видимо, в тот момент радости для этого дела у людей недоставало. Тогда и вошли в обиход пресловутые «шесть соток», хотя часто их было всего четыре.
Столько земли считалось достаточным, чтобы прокормиться от трудов своих. И ни в коем случае никаких хором, только щитовой домик – а то поселятся, понимаешь, навсегда, и тогда надо строить новые школы, поликлиники и прочую инфраструктуру.
Но, опять же, как правдиво показывают в фильме «Москва слезам не верит», на дачах 50-х годов было бедно, но весело. И жених, родители которого имели возможность возвести сараюшку где-нибудь «по асфальтированной» дороге из Москвы, слыл завидным.
Сегодня жениху лучше всего иметь загородный дом и хорошие иномарочные колеса, чтобы до него добраться. Но и обычные, ничем не примечательные дачи живут-поскрипывают. И порой это единственное место, где разбросанные по мегаполису родственники вспоминают, что они – семья.
