- Мне скучно и скверно. У меня понос. Денег мало. Будущее неопределенно. Таганрог - очень хороший город. Если бы я был талантливым архитектором, как вы, то сломал бы его, - писал в 1887 году Антон Чехов архитектору Шехтелю. В письме прилагались рисунки диковинных «южнорусских насекомых». Инсталляции из них ростом с человека теперь украшают лужайку на входе в музей-усадьбу Чехова в подмосковном Мелихове. Сейчас там открылась концептуальная выставка рисунков писателя. Хотя рисовал он как курица лапой.
Но это обстоятельство музейщиков не остановило.
Выставка открывается программным рисунком «Вид имения «Гурзуф» Петра Ильича Губонина. История создания произведения сохранилась в дневниках Владимира Гиляровского, видевшего все собственными глазами. Однажды к Чеховым пришли гости, среди которых был художник Левитан. Болтали о Крыме, и живописец легким движением руки набросал карандашом «Море при лунном свете» и «Ветлы». Увидев это, брат писателя, Николай Чехов, тоже прекрасный художник, подхватил начинание и изобразил в альбоме прекрасную женскую головку.
Антону Павловичу крыть было нечем, поэтому он раскритиковал рисунки:
- Ну кто так рисует! Чья это головка? А море - что за море? Рисовать надо так, чтобы каждому было понятно, что хотел сказать художник!
С этими словами, засучив рукава, Чехов наваял нечто вроде схемы. Нехитрый морской пейзаж, человечек спускается с горки в трактир. Для того чтобы у зрителя не возникало сомнений, каждый объект был подписан словами «турист», «чижи», «море»...
Завершив работу, он под общий хохот вручил рисунок дядюшке Гиляю с наказом беречь:
- Это мой первый и единственный рисунок. Больше рисовать не буду, чтобы не отбирать хлеб у Левитана!
«От балерин пахнет, как от лошадей»
Впрочем, Чехов обманул. Он рисовал и дальше. Правда, не на мольбертах, не в альбомах, на полях произведений, а в письмах друзьям.
Эти рисунки и представили в экспозиции. Их оформили в виде игры, разместив на дверках ящиков. Попробуй догадайся, что изображено. Если не знаешь - открывай ящик и смотри пояснение.
Чехов всегда запечатлевал конкретику. Что-то вроде скрюченного глиста - оказалось изображением необходимого Антону Павловичу крючка для ловли рыбы.
Под видом снежинки скрывалась схема Донецкой железной дороги («Все ветви похожи друг на друга, как камбурята», - жаловался литератор в письме родным. Путешествуя по Донбассу, он чуть было не перепутал поезда).
Схематически изображенная волна оказывается вялым пульсом одного знакомого.
А еще сотрудники Мелихова оказались не чужды юмора и пустили зрителей по ложному следу. То, что можно принять за две вагины, на деле оказалось носками балерины («в антрактах от балерин пахнет, как от лошадей», - замечает чуткий Чехов в письме Суворину).