Внучка академика Ивана Павлова*: «Дед любил кошек и барбариски»

26 сентября мир отмечает 170-летие выдающегося русского ученого, лауреата Нобелевской премии Ивана Петровича Павлова. С момента смерти академика прошло восемьдесят три года, кажется, вряд ли можно найти людей, знавших Павлова лично. Но нам повезло. 

В Москве живет внучка Ивана Петровича, умнейшая женщина и радушная хозяйка Мария Владимировна. Всю жизнь она проработала врачом-психиатром и то, что она внучка великого русского ученого - старалась не афишировать. («Так не принято было», - говорит она). Несмотря на солидный возраст, Мария Владимировна сохранила ясный ум, острый язык и память, цепкую на мельчайшие подробности.

Корреспондентам «Экспресс газеты» удалось пообщаться с внучкой великого ученого.

«Дедушка очень любил барбариски»

- Я сама тридцатого года рождения. Дедушка умер, когда мне было шесть лет. В памяти сохранилось немного. Например,  что в ленинградской квартире дедушки с нами жили кошки, а не собаки. Удивительно, академик Павлов больше любил кошек, чем собак! А ещё - дед обожал конфетки «барбарис». Бывало, после обеда он ложился на диван, а бабушка ставила перед ним тарелку барбарисок. Он сосал конфетки, а из фантиков делал бумажных петушков. Наделает целую стаю, выставит друг за другом вдоль спинки дивана и зовет нас, внуков, полюбоваться красотой.

Моя сестра, Мила, старше меня на два года, была любимицей Ивана Петровича. А вот меня больше любила бабушка, Серафима Васильевна, Сара, как называл ее дедушка.

В начале своей карьеры бабушка выступала за эмансипацию. Она была феминистка, как бы сейчас сказали, но семейная жизнь сгладила весь ее феминизм. Помню бабушкины часы. В те времена женщины носили часы на шее, но бабушка первой переделала часы так, чтобы носить их на руке.
Хозяйство в доме было на бабушке. Ведь дедушка был классический ученый. Ничего не понимал в быту, не знал цену деньгам. Однажды, еще в молодости, он собрался на стажировку в Германию и там купил себе костюм, чтобы читать в нем доклад. Когда он вошел в аудиторию - зал расхохотался: ведь дедушка умудрился купить костюм  ярко-желтого цвета. За это немецкие коллеги прозвали его «русской канарейкой».

«Он всех обыгрывал в городки»

- Дедушка всегда вел здоровый образ жизни. Обязательно делал зарядку по утрам, не курил, не пил. Дело в том, что он заболел в детстве и его спас священник. Этот священник и приучил дедушку к спорту. Поэтому до преклонных лет Иван Петрович обожал ездить на велосипеде и еще играть в городки.  Он всегда всех обыгрывал.
Что бы там ни говорили, Иван Петрович был истинно русским, он уважал Россию, хотя ему страшно не нравилось, что происходит вокруг. Известны дневники любовницы Сталина, где она пишет: будет вечеринка, опять придется приглашать этого противного старикашку, а он ведь со списком придет, кого надо освобождать…

В Швейцарии дедушке готовы были предоставить целый институт и оснастить так, как захочет Иван Петрович. Но дедушка остался в России. Хотя, как я помню, в коридоре дома всегда стоял чемодан, подготовленный на случай внезапного отъезда…
Дети Ивана Петровича были англоманами. Вера, дочка, например, так и не вышла замуж, потому что всю жизнь любила англичанина, мужа своей подруги. А так как была воспитана в строгих правилах - то не могла позволить себе лишнего. Но она привила племянникам и внучатым племянникам любовь к литературе. К Голсуорси и диковинному тогда Вудхаузу.
Англоманом был и Иван Петрович, очень уважавший принципы английской демократии, и мой папа, Владимир Иванович. Он всегда одевался на английский манер и очень любил играть в теннис. Маленький штрих к портрету. Однажды они играли в Комарово и вбежал дедушкин сотрудник с криком: «ужасная новость!»

- Подожди, - сказал папа, - мы доиграем и ты скажешь.
Когда они доиграли, сотрудник сказал: «Война началась».

Лето в Колтушах

- В детстве, до 1936 года мы часто выезжали в Финляндию. При дедушке это было очень просто. Покупали билет, садились на поезд… Когда дедушка получил Нобелевскую премию - он разделили ее между детьми и папина часть хранилась в банке Финляндии. (Зря он это сделал, как потом оказалось). А вот после 1936 года ездить в Финляндию стало невозможно. Вообще многое после смерти дедушки стало невозможным...
Летом дедушка и бабушка жили в Колтушах, там располагался научный городок. Помню, как дедушка на своей машине возил меня в Колтуши. Я сидела у него на коленях и рассматривала трость с тяжелым набалдашником. Я работала «навигатором» у дедушки. У меня была хорошая память, и дедушке очень нравилось, что я, маленькая девочка, помню названия всех улиц, которые мы проезжали.
В Колтушах, как я уже сказала, был научный городок, построенный специально для дедушки. Кроме собак, Иван Петрович занимался другими животными, например, обезьянами.

В лаборатории обитали два шимпанзе: Рафаэль и Роза. Рафаэль был очень умным, он мог гасить огонь водой и проделывал сложные трюки. Например, мог грести палкой как веслом, когда его оставляли на плоту посреди пруда.  Но у него случались приступы бешенства. Бывало, что Рафаэль вырывался на свободу и тогда по всему городку объявляли: «Рафаэль на свободе», а люди прятались по домам. Его боялись страшно. В один из таких моментов я не успела спрятаться и Рафаэль чуть было не набросился на меня. К счастью, его отвлекла моя воспитательница. Она крикнула мне «Беги». Я спряталась и видела, как Рафаэль повалил воспитательницу, ударил так, что выбил ей зубы. К счастью, изнасиловать ее он не успел...

Когда началась война, Рафаэля по Ладожскому озеру эвакуировали в Казань. Он был очень ценен для науки.
Печально, что сейчас основанный дедушкой обезьянник в Колтушах -   в очень плохом состоянии.
Было в моем детстве и еще одно чудесное воспоминание. Однажды даче бабушкина двоюродная сестра Наталья вывела цыпленка Мориса. Она держала куриное яйцо под мышкой - и из него, к нашей радости, вылупился птенец. Это был очень умный, совершенно ручной петушок. Моринька долго потом жил на чердаке у Натальи. А вот сама она не пережила блокаду.

Дедушка и другие женщины

- Не так давно в каком-то издательстве вышли воспоминания Марии Капитоновны Петровой, якобы любовницы Ивана Павлова. Они познакомились, когда дедушке было 63, а ей - 37. Мария Капитоновна была не просто сотрудница, а крестная мать Милы, моей сестры, к тому же - сама из религиозной семьи.  Быть крестной внучки и одновременно любовницей дедушки - ненормальная ситуация
Мария Капитоновна была хорошей, баловала нас, дарила все, что нам с Милой приглянется.  Помню, как сейчас: мне понравилась четырехцветная бархатная подушка на ее диване, и Мария Капитоновна сказала: забирай.

Мария Капитоновна пережила блокаду, но умерла вскоре. На память о ней у нас долго оставалась тарелочка с рисунком «анютины глазки», - модный в начале 20 века мотив. Она хорошо расписывала тарелки.

Бывали у нас в ленинградском доме и оперные певцы, ведь дедушка обожал оперу, а мой папа, сын Ивана Петровича Павлова, играл на фортепиано.

Дружил дедушка и с Репиным, а со скульптором Коненковым они даже заключили договор, отпраздновать столетие. У Коненкова это почти получилось: он умер в 97. А вот дедушка прожил на десять лет меньше. Вообще-то у него было богатырское здоровье и трудно сказать, что именно его подкосило, то ли тяжелый грипп, которым дедушка заболел в 1935 году, то ли смерть сына. Дядя Всеволод умер в 1935 году от рака печени. А через год не стало и дедушки. Он возвращался из Колтушей, его машина сломалась, была зима, дедушка очень замерз в своем тонком пальто. Говорили, будто его отравили недруги. Но я не верю в это.

*включен Минюстом РФ в список физлиц-иноагентов