Медик из коронавирусной больницы: «Я из-за ковида начал пить и в церковь ходить»
Общество воспринимает работу врача как святую обязанность. Ведь он давал клятву! Наш герой не спорит. Именно чувство долга не дало ему сбежать после первой смены. Это рассказ о работе сотрудника московской больницы. Обычные будни, которые большинству из нас показались бы невыносимыми. Как хорошо, что мы, пациенты, не даем никакой клятвы.
Мы несколько раз переносим встречу. Если смена прошла хорошо, он бодр и полон решимости увидеться сразу после суточного дежурства. Но потом наваливается усталость, и он отменяет. Если смена прошла плохо, добирается до дома, ложится на кровать и открывает глаза только 24 часа спустя.
- Знаешь, чем врачи занимаются, когда выбегают перекурить? - спрашивает Александр. - Ногти рассматривают. Они желтеют, разбухают и расслаиваются, когда носишь перчатки по шесть часов.
Как я стал привидением
- У нас недавно труп потерялся. Мое дело простое - зарегистрировать смерть и сложить труп в черный мешок. Видно, на перевозке что-то накосячили. В другой раз мужчину по ЕМИАСу признали умершим. А он живехонький, только выписался. Оказалось, что скончался полный тезка. С такой работой не соскучишься.
Однажды иду по коридору, слышу, будто чайник кипит. Захожу в палату, а это пациент булькает. У него жидкость в легких. Звук такой громкий, не верится, что из живого человека. Его реанимировали, но было понятно, что осталось дня три. Умер через два.
На прошлой смене старушка скончалась. Закрываю ей глаза, а сам вспоминаю, что ведь 20 минут назад ее реанимировали. Трогаю руку, она еще теплая. А человек уже мертвый.
Был дядька, вижу, начал умирать. Смотрю в глаза и чувствую, что меня будто кто-то за левое плечо придерживает. Звоню срочно реаниматологам, говорю, точно умирает. Прав оказался. Я после того случая ходил как привидение. Он умирал не страшно, да и не первый он на моих глазах. Но запомнился отчего-то. Я из-за ковида начал пить, курить и в церковь ходить. На работе нет места для духовности, но после смены помогает. Схожу в церковь, закажу требу. Чувствую, что христианство - это ответ. Это правильно.
Мальчик на войне
- День так проходит: вроде ничего не сделал, а ни разу не присел. Сам потом не понимаю, куда время исчезло. У нас работают врачи из Рязани, приехали на вахту. Их смена сутки через сутки. Мне кажется, они все время в состоянии медитации.
Сам я бегаю целый день. У нас люди лежат в тяжелом состоянии, но все же не реанимация. Не обращаешь внимания на себя. Наклоняешься над пациентом, и на него твой пот льется. Тогда и замечаешь, что в костюме жарковато. После смены снимаю СИЗ (средства индивидуальной защиты. - С. К.), под костюмом «хирургичка», ни одного сухого места, отжимать можно. Поэтому я пасмурные дни люблю, в отделении прохладнее. Очки и респиратор снимать нельзя. Но когда совсем невмоготу, как бы невзначай сбиваешь очки на лоб, чтобы передохнуть несколько секунд. Но респиратор никогда. Эпидемиолог увидит - даст дрозда.
Я после первой смены хотел уйти. Вообще. Из медицины. Впечатление было: мальчик на войну попал. Я в травме видел мужчину, которому в ДТП ноги оторвало, разговаривал с человеком, у которого задней крышки черепа не осталось. А к таким нагрузкам не был готов. Нас с коллегой двое на 30 пациентов. Недавно поставили к нам девочку-студентку. Обрадовались, решили, что выдохнем немного. Может, даже поспим. (Смеется). Девочка сама перестала спать и есть, начались панические атаки. Ей разрешили уйти.
Теперь нас снова двое. Готовим утренние назначения, от усталости язык не ворочается. Я говорю: «Плрлрлрлр», - и понимаю, что ни слова не могу выговорить. Коллега смеется, хочет ответить, а у самого тоже вместо речи каша.
Где больной умрет
- Вот ты меня слушаешь и думаешь, что мы тут какие-то солдаты на передовой. И поэтому устали. Но самое выматывающее - бесконечные журналы. Доктора могут позволить себе поспать, а я заполняю больничную историю. Затем отчет в ЕМИАС. Затем отчет главврачу в экселе. Разница в том, где пациент умрет, у нас в отделении или в реанимации, только в том, кому больше с бумажками возиться.
Самое сложное - не спать. Закончилась смена, стянул СИЗ, вышел на улицу, к стенке прислонился, глаза прикрыл. Вдруг от коллеги прилетает пощечина. Оказывается, заснул и по стеночке на асфальт сполз. Я сам себя на смене иногда по лицу бью, чтобы в чувство прийти.
ЕМИАС через ***у
- Во вторую волну появилось больше информации. Весной я бы посоветовал рекомендации Минздрава в унитаз спустить, те, в которых арбидол советовали. Хотя вот в восьмой версии методических рекомендаций появился фавипиравир. Его эффективность не доказана. (Сейчас действует версия 9.0, но препарат в ней сохранился. - С. К.). ЕМИАС работает через ***у.
После работы в отделении я не особо боюсь заразиться. В «Пятерочку» захожу, для виду шарф на лицо натягиваю. В больнице заболеть проще. Среди пациентов есть те, кто изначально попал с другими проблемами: травмы, сердце, а уже в палате подхватил вирус. Докторам на ковид *****ть, половина уже переболела. Кто боится, те пытаются больничный оформить.
У нас постоянно все койки заняты. Но до того чтобы класть в коридорах, пока не дошли. Существуют, скажем, так, пожелания, сколько пациентов необходимо выписывать, чтобы позитивная статистика сходилась. Конечно, в тяжелом состоянии никого не выпишут. Но часто отправляют долечиваться амбулаторно.
Про «кукушек» и людей
- Меня пациенты любят потому, что я с ними общаюсь. Мне кажется, на пару вопросов всегда время найдется. У кого-то майка Deep Purple, так о музыке перекинешься словцом. К другому пациенту в ноутбук заглянул - смотрит «День выборов». Говорю: «Надо пересмотреть. Фильм хороший!» Тогда понимают, что ты тоже живой человек. Пациенты нас делят на тех, кто им удачу принесет, и тех, кому лучше на глаза не попадаться.
Сложно со стариками. Была бабушка - про себя прозвал кукушка-путешественница. Потому, что «кукушка» у нее уже улетела. Она отказывалась таблетки принимать. Я размалывал, с водой смешивал и шприцем в рот впрыскивал. А она мне прямо в лицо выплевывала.
Мы с тобой много наговорили. Про чернуху всякую, но это все неважно. Запиши другое, потому что без этого все не имеет смысла. После смены я сажусь в трамвай, чтобы подольше ехать. В уши музыку. Играет что-то мрачное. За окном все серое. А все равно понимаешь, что жить круто. Что красота повсюду.
Врачам заткнули рот
Глава Минздрава Михаил Мурашко запретил врачам и внештатным специалистам публично высказываться о ситуации с коронавирусом - все комментарии должны согласовываться с ведомством.
- Врачам запретим высказываться на тему коронавируса, экономистам - на тему падения рубля, учителям - на тему образования. Это вообще нехорошее явление, и оно говорит о неспособности Минздрава исполнять свои обязанности, - возмутился президент «Лиги защиты врачей» Семен Гальперин.
В любом случае речь идет о цензуре, причем цензуре весьма опасной: что, если Минздрав ошибается, а вот эксперт - нет? Речь-то о здоровье и жизни миллионов людей.
- Это примерно как если бы судмедэксперт или эксперт-баллистик давал свое заключение, предварительно согласовав его со следователем - согласен ли следователь с заключением или его нужно немножечко подкорректировать в правильную сторону, - прокомментировал инициативу Минздрава политолог Анатолий Несмиян.
Денег на медицину будет меньше
В проекте федерального бюджета на 2021 - 2023 годы заложено сокращение расходов на здравоохранение, в частности, в 2021 году на 13 процентов по сравнению с уровнем 2020 года. Финансовые приоритеты страны сдвигаются в сторону поддержки госкорпораций.
То есть больницам не стоит ждать нового оборудования, а врачам повышения зарплат.
Не хочется говорить об умышленном геноциде, но ежу понятно: нынешний уровень финансирования здравоохранения привел к коллапсу отрасли. А закладывая существенное уменьшение затрат даже по сравнению с недопустимо низким уровнем сегодняшнего дня, чиновники готовят Россию к убыли населения. «Оптимизация» уже лишила медицинской помощи огромное число людей.
