«Я буду говорить за нее текст»: как Александр Абдулов стал последней привязанностью Татьяны Пельтцер
«Не надо! Не убирайте Пельтцер из спектакля»
«Вас никто не любит кроме народа!» Именно так однажды в сердцах сказал Пельтцер актер Борис Новиков. Это, конечно, было преувеличением. Да, Татьяна Ивановна отличалась противоречивой натурой.
Одни называли ее «бабушка-скандал» — на конфликт актриса шла легко, могла ввернуть крепкое словцо. Однако бывала она и на редкость душевной. Соглашалась сниматься у неизвестных режиссеров, поясняя: «Надо помочь».
А народ Пельтцер действительно любил. Ее участие в фильме или спектакле уже являлось в определенной мере залогом успеха. В кинематографе Татьяна Ивановна сыграла более ста ролей, преимущественно комедийных. Главных среди них — единицы, но кто в Советском Союзе не знал Пельтцер?
Театр имени Моссовета, Театр сатиры, «Ленком». Почти 50 образов воплотила актриса на сцене. Кем она только не была — Мамашей Кураж, Марселиной, Манефой, Крупской.
Старость Татьяна Ивановна встречала энергичной, отчаянной и... очень одинокой. Замужем она была только один раз, да и то недолго. Детей иметь не могла. Пережила не только родителей, но и младшего брата.
В последний раз в кадре зрители увидели артистку за три года до смерти — в детском фильме «Князь Удача Андреевич». Проблемы стали очевидными, когда актрисе стукнуло 85. По вечерам она штудировала театральные роли в компании своей домработницы, но толку от этого было мало.
Однажды в отсутствии актрисы на репетиции в «Ленкоме» был поднят вопрос: «Что делать с Пельтцер? Она совсем не помнит текста». На защиту «великой старухи» встал 36-летний Александр Абдулов: «Не надо! Не убирайте Пельтцер из спектакля. Я буду говорить за нее текст».
«Татьяна Ивановна любовалась его красотой»
В легендарной «Поминальной молитве» по Григорию Горину слов у героини Пельтцер Берты и так было немного. Абдулов играл ее сына Менахема. Горин специально создавал роль под Татьяну Ивановну, чтобы она могла выходить на сцену. Александр трогательно опекал пожилую артистку.
Помогал передвигаться, элегантно сглаживал неловкие моменты. Стороннему глазу было практически незаметно, что у Пельтцер большие проблемы с памятью.
Писатель, драматург и журналист Глеб Скороходов рассказывал в своих мемуарах: «Между ними сложились трогательные отношения нежной дружбы, как между сыном и матерью — они так и говорили друг про друга: “сыночек”, “мама”. Татьяна Ивановна любовалась его красотой, робко восхищалась, болела за его неудачи и успехи. Он стал ее последней привязанностью. Спас ее от отчаяния».
Зрители ждали выхода Пельтцер, встречали ее такими овациями, что приходилось «притормаживать» спектакль. Однако ситуация все ухудшалась. «Последние ее приезды в “Ленком” были без выходов на сцену. Она просто приезжала, чтобы посидеть в гримерке, подышать театральным воздухом», — делился Глеб Анатольевич.
«Друг мой пришел!»
Незадолго до смерти у пожилой актрисы проявились подозрительность и мания преследования. Ее пришлось поместить в психиатрическую больницу. Щемящие душу воспоминания не отпускали коллегу Пельтцер Ольгу Аросеву:
«Мы с директором нашего театра... едем туда. Нас не пускают. Мы — к главврачу, а он говорит, что больная очень агрессивна, никого не узнает. Вижу, бежит Татьяна, кинулась ко мне в объятия, а врач спрашивает: “Ну, кто это к вам пришел?” Глаза ее жалобно заметались, она подумала лишь секунду и уверенно, даже гордо сказала: “Друг мой пришел!”
В конце свидания прижалась ко мне совсем беспомощно и шепнула: “Ольга, забери меня отсюда!” Мы все, директор театра, она и я, в голос зарыдали — так невыносимо было уходить от нее».
«Ленком» сделал для Татьяны Ивановны все возможное — ее перевели в самую хорошую лечебницу. В июле 1992-го Пельтцер умерла после инфаркта. Ее сиделка Анна Кукина утверждала:
«Я ходила к ней, мыла ее, меняла каждый день белье, готовила, как она любила, геркулесовую кашу на пару. “Ленком” деньги мне на это давал. Говорят, ушла она тихо. Как-то ворочалась, ворочалась, а потом затихла. Никого не звала».
