Марину Влади свел с Высоцким фронтовик-разведчик

- Мой папа Александр Соколов родился в 1917 году в Кронштадте в семье военного врача Павла Соколова, стоявшего у истоков российской рентгенологии. Раннее детство провел в Петрограде. Потом дедушку перевели в Москву главным рентгенологом Военного госпиталя имени Бурденко в Лефортове. И в школу папа пошел уже в столице.

После школы блестяще окончил энергетический институт. Его одногруппники стали докторами наук, лауреатами госпремий. А у папы научная карьера не сложилась из-за войны.

У него была бронь от призыва. Но он ею не воспользовался и в 1941 году ушел на фронт. Считал, что должен защищать Родину. Воевал в артиллерии. Подо Ржевом был тяжело контужен. У моей мамы Натальи Кузнецовой, дочери профессора Московской консерватории Константина Кузнецова и единственной наследницы Владимира Петровича Сербского Зинаиды Сербской, война тоже разрушила все планы.

Она училась в Тимирязевской академии и хотела заниматься разведением цветов. Но ей пришлось работать агрономом в совхозе в районе нынешнего метро «Юго-Западная», где в теплицах выращивали огурцы для раненых бойцов. А родной брат моей мамы Владимир Кузнецов погиб в ноябре 1941 года во время тяжелых боев под Москвой. Он тоже был талантливым ученым. По его неопубликованным научным работам после войны защитили две докторские диссертации.

С Жириновским по-французски

- В 1945 году, когда Германия капитулировала, союзники по антигитлеровской коалиции разделили Берлин на четыре сектора - американский, английский, французский и советский. Коменданту нашего сектора, генерал-майору Александру Котикову, нужно было наладить контакт и с союзниками, и с местным населением. А мой папа знал три языка - французский, немецкий и английский. Французским с трех лет его обучала француженка Эмилия Эмильевна, подруга матери. Владел им в совершенстве.

Его произношение восхищало Вову Жириновского, с которым мы учились в 1973 - 1974 годах на факультете совершенствования языковой подготовки в Институте иностранных языков имени Мориса Тореза. После экзаменов я приглашала одногруппников к нам домой. И пока все в гостиной пили шампанское, Вова с моим папой уединялись на кухне и говорили по-французски.

Немецкий язык папа учил в школе. А английский освоил в Военном институте иностранных языков Красной армии. И после войны его оставили в Берлине переводчиком при советской комендатуре.

Вместе с папой служил будущий известный композитор Андрей Эшпай - тоже выпускник курсов при военном институте иностранных языков. У него как у музыканта был великолепный слух. И когда им приходилось допрашивать немецких офицеров, он, по воспоминаниям папы, мог по произношению определить, откуда эти немцы родом - из Берлина, Франкфурта-на-Майне или из какого-то другого региона Германии.

Папа не рассказывал подробностей об их с Эшпаем службе, но давал понять, что они добывали данные для разведки. И не только у немцев.

В нашей зоне почти каждый день устраивались вечера, на которых выступала оперная певица Полина Зозуля - жена военного юриста Александра Зозули. Туда приходили офицеры и генералы из США, Англии и Франции. Им и в голову не приходило, что их советские коллеги владеют иностранными языками. И папа, пользуясь этим, слушал, о чем они говорили между собой. По его словам, далеко не все союзники были довольны победой Советского Союза в войне и уже тогда вынашивали реваншистские планы против нашей страны.

Дочь генерала

- Офицеры из советской комендатуры жили в двухэтажных коттеджах в берлинском пригороде Панков. Многие вызвали из Советского Союза свои семьи. К моему папе приехала мама. А к генералу Котикову - его жена Надежда Петровна с маленькой дочкой Светланой.

В 1946 году советские оккупационные власти решили создать в Берлине памятник нашим воинам, погибшим при штурме города. По проекту скульптора Евгения Вучетича в Трептов-парке установили 13-метровую бронзовую фигуру солдата, стоящего на обломках свастики и держащего в одной руке опущенный меч, а в другой - спасенную им немецкую девочку.

Солдат лепился скульптором с рядового Ивана Одарченко. А в качестве немецкой девочки Вучетичу позировала трехлетняя Светлана Котикова. Потом она стала актрисой. Служила в Театре сатиры. Публике запомнилась по роли учительницы в детском фильме «Ох уж эта Настя!», где впервые прозвучала песня «Лесной олень».

Без капли звездности

- Служба папы в Берлине завершилась в 1949 году созданием Германской Демократической Республики. Высшие чины тогда вагонами отправляли в Советский Союз различное добро. А папа с мамой привезли только сервиз «Розенталь», два ковра и довоенную немецкую мебель - двуспальную кровать и два шкафа. Они долго стояли у нас на даче и в 1990 году сгорели во время пожара, устроенного хулиганами из Ивантеевки.

После демобилизации папа к научной деятельности уже не вернулся. Стал журналистом-международником. Снова пригодилось его знание иностранных языков. В 1956 году в Советском Союзе начали издавать газету «Московские новости» на английском языке - The Moscow News. Потом появились версии этой газеты на других языках - французском, испанском и даже арабском. Общую редакцию возглавил Яков Ломко. А папа стал редактором франкоязычных «Московских новостей» - Les Nouvelles de Moscou.

С 1974 года под эгидой этой газеты в Москве проводились соревнования по фигурному катанию. Но какой-то чиновник не смог правильно выговорить название по-французски. И у нас газету стали называть просто «Московские новости» на французском языке.

По работе папа часто ездил во Францию и принимал в Москве французов. К нам домой приходили ветераны эскадрильи «Нормандия-Неман» и встречались с их советским командиром - генерал-майором Георгием Захаровым.

А Марина Влади после визита к папе в редакцию оказалась в гостях у его коллеги по Les Nouvelles de Moscou Раисы Кочетковой, дочка которой была замужем за журналистом L’ Humanitе´ Максом Леоном. И как раз там произошло знакомство французской звезды с Владимиром Высоцким.

На следующий день папа попросил меня отвезти Марине несколько фотографий. Я тогда училась в текстильном институте на факультете прикладного искусства. Отпросилась со второй пары и поехала к ней в гостиницу «Берлин». Влади пригласила меня в свой номер и, глядя на мою синтетическую шубу, с легким акцентом спросила: «Мороз?» Меня поразило отсутствие в ней какой-либо звездности. С папой Марина вообще была на ты. Именно ему доверили встречать ее в Шереметьеве, когда в 1980 году она прилетала хоронить Высоцкого.

В Les Nouvelles de Moscou папа проработал до выхода на пенсию. В 1998 году его не стало. Когда в Москве проводилась акция «Бессмертный полк», мы с мужем Игорем Мухиным каждый год в ней участвовали. И я с гордостью несла портрет моего папы.

Очень обидно, что на Западе сейчас переиначивают историю и приписывают нашу победу союзникам. Ведь все надписи на поверженном рейхстаге оставлены советскими солдатами. Ни одного иностранного имени вы там не найдете.