Какие страсти кипели в личной жизни первой русской феминистки Александры Коллонтай

Что же на самом деле проповедовала мадам «Посол Советского Союза»

Еще будучи молоденькой девушкой Шурочкой Домонтович она была исключительно хороша собой. Женихи буквально выстраивались в очередь – однако Александра отказала и генеральскому сыну Ивану Драгомирову (бедняга после этого застрелился), и адъютанту царя Владимиру Тутолмину. Будущая «валькирия революции» заявляла родным, что не интересуется богатством и собирается ждать любви.

Любовь и свобода

Сильное чувство не заставило ждать себя долго – летом 1889 года к Александре посватался молодой военный инженер Владимир Коллонтай, и она ответила ему согласием. Он увлек молодую эксцентричную девушку не своими шутками и умением «легко мазурку танцевать» – Александру покорила схожесть взглядов молодого человека с ее собственными. С кем еще можно было так запросто обсуждать судьбы русского народа?

Замужество, однако, новоиспеченную госпожу Коллонтай разочаровало. Ее молодой муж, так пламенно рассуждавший о необходимости предоставить женщинам свободу, точно так же нуждался в жене-хозяйке, как любой мужчина менее прогрессивных взглядов. А когда у них появился сын Миша, для революционных мечтаний у Александры времени почти не осталось. Ее тяготили житейские заботы, она с нетерпением ждала, когда малыш заснет, чтобы отправиться читать труды Ленина.

А главное – чисто в женском смысле муж ее нисколько не волновал. Она даже писала в своем дневнике, что ее пугает одна только мысль о физической близости.

wikimedia

В общем, ничто не мешало Александре влюбиться снова – на этот раз в друга собственного мужа, Александра Саткевича, поселившегося у них в доме. Какое-то время Коллонтай, как истинная читательница Чернышевского, уверяла обоих мужчин, что любит и того, и другого; затем, устав от сложившейся ситуации, оставила и мужа, и сына, и любовника и укатила в Швейцарию – изучать экономику.

Любовь и революция

За границей Коллонтай знакомится с Каутским, Розой Люксембург, Плехановым – и, конечно, с Лениным. После ряда публикаций в радикальной прессе Европы дорога в Россию ей заказана. В Петербург – точнее, уже в Петроград – Александра возвращается только после революции. Ее включают в состав нового правительства: дают пост наркома государственного призрения (фактически Коллонтай становится министром соцобеспечения – первой женщиной-министром в истории Европы).

Коллонтай и Дыбенко

Вскоре у нее вспыхивает бурный роман с Александром Дыбенко, вожаком балтийских матросов. Ей 45, ему 28; это смущает многих – но не самих влюбленных. На некрасивые намеки доброжелателей по поводу разницы в возрасте Коллонтай отвечает: «Мы молоды, пока нас любят!»

Любил ли ее Дыбенко, или признанная революционерка была для него таким же атрибутом успеха, как роскошный особняк в Одессе? Возможно, все-таки по-своему любил; когда Коллонтай, узнав о связи Дыбенко с красивой одесситкой Валентиной Стефеловской, решила разорвать отношения с возлюбленным, тот даже пытался застрелиться. Выстрел не достиг ни одной из возможных целей – не убил Дыбенко (пуля попала в орден на его груди) и не растрогал Александру.

Любовь и крылатый Эрос

Новой стране была нужна новая мораль – и Коллонтай попыталась приложить руку к ее созданию. Ее идеи почти сразу же покажутся вульгарно-анархистскими; до сих пор принято сводить их к пресловутой идее «стакана воды»: мол, вступить в половую связь для «пчел трудовых» должно быть так же легко, как утолить жажду. Однако если прочитать внимательно ту же «Дорогу крылатому Эросу!», становится ясно, что Коллонтай призывала не к беспорядочным половым связям (хотя сама порой грешила чем-то похожим), а к отказу от бездуховного буржуазного ханжества, от морали общества, в котором супруги втихомолку изменяют друг другу, держа это втайне.

Начиная с 1922 года, Александра выполняет миссию советского дипломата, с которой справляется блестяще. Она представляет интересы Союза в Норвегии, Швеции, даже в далекой Мексике. Западная пресса охотно пишет об этой женщине, которая умеет со вкусом носить меха и драгоценности и периодически эпатирует публику, купаясь без одежды в горных озерах.

В марте 1945 года она, тяжело больная, возвращается в Москву. Ее бывший возлюбленный Дыбенко уже семь лет как расстрелян, ее революционный пыл угас. «Мы проиграли, идеи рухнули, друзья превратились во врагов, жизнь стала не лучше, а хуже. Мировой революции нет и не будет. А если бы и была, то принесла бы неисчислимые беды всему человечеству», – пишет она своему последнему мужчине, французскому коммунисту Марселю Боди.

Умерла «валькирия революции» в марте 1952 года от сердечного приступа.