Мать нашла «умершего» сына через 22 года

Мать нашла «умершего» сына через 22 года

Марина МУРАКОВА из города Енакиево Донецкой области с 8 марта 1986 года не отмечала Женский день, связывая эту дату с потерей среднего из своих троих детей. Сын Женя родился без многих пальчиков на руках и ногах, а через четыре дня ей сообщили, что мальчик не выжил. Убитая горем мать поверила, но не могла забыть об этом ребенке. Через 22 года нежданно-негаданно состоялась их первая встреча.

- Беременность проходила нормально – ни стрессов, ни токсикозов, родила легко, но мальчик появился на свет не совсем обычным, – рассказывает Марина Муракова. - У него практически не было пальчиков на руках и ногах.

Сотрудница роддома советовала Марине отказаться от «уродца».

Таких не выдаем

- Зачем-то соврали, что у него нет язычка, и он говорить не будет, сказали: «Все равно такие долго не живут». Но мы с мужем не колебались, рассуждали – это наш ребенок, каким бы его не дал Бог. Ребеночка, всего утыканного иглами капельниц, как тяжелого пациента экстренно отправили из Енакиево в детскую больницу Донецка. А когда мы с мужем приехали туда, нам сказали, что дитя не выжило, но отказались выдать труп. Объяснили: «Мы ТАКИХ не выдаем».

Марина Муракова долгое время находилась в шоке, но ей и в голову не приходило, что информация о смерти ребенка может быть ложной.

Евгений МУРАКОВ (справа) с отцом в Москве

Два с половиной года назад женщина получила письмо от жительницы соседнего города Торез Валентины Миронюк. Ее муж Анатолий, выйдя на пенсию, устроился работать сторожем в местном интернате для умственно отсталых детей. И как-то рассказал своей супруге, что Женька – худенький, скромный, ласковый - буквально запал ему в душу.

– На мое счастье Анатолий Петрович познакомил Женю со своей женой, Валентиной Михайловной,  - продолжает Муракова. - И они стали забирать его к себе в гости. Женя сначала стеснялся, а потом ему даже стали доверять ключи и он гостил у них неделями.

Обо всем этом Марина узнала уже при личном знакомстве с этими отзывчивыми людьми.

Читая же письмо, в котором говорилось: «У вас есть сын - очень хороший, умненький мальчик. Он хотел бы с вами познакомиться, откликнитесь на его просьбу, пожалуйста», - она лишь заливалась слезами.

Подруга по интернату Наталья (слева) о прежней жизни Женьки вспоминает с болью

Сомнений в том, что речь идет об их ребенке, у Мураковых не было:

- В конверте лежала копия свидетельства о рождении Жени, где родителями были записаны я и мой муж. Прилагалась и ксерокопия паспорта нашего сына Евгения Муракова с его фотографией. Глаза Женьки сразу показались мне родными и хорошо знакомыми!

В четыре года Женю признали «не обучаемым» и определили в интернат для психически неполноценных, где не научили даже держать ложку. Суп Женя пил из тарелки. Теперь делает успехи – уже умеет читать по слогам и пишет в тетради. Решает примеры с двузначными цифрами. В теплое время катается на велосипеде, играет в компьютерные игры и мечтает научиться управлять машиной, как все мужчины в его родной семье.

Казенный дом

С семьей Жене повезло. Отец, Леонид Борисович, работает в Москве, водит городской автобус, приезжает домой в отпуск. Мама - домохозяйка, брат Игорь - водитель грузовика в Енакиево, сестра Юля работает бухгалтером в колонии.

С бывшей подругой по несчастью – Наташей Горпиченко, которая всегда в интернате за него заступалась, а теперь приехала проведать, Женя вспоминает унижения, пережитые в казенном доме.

В родном доме Женя быстро научился читать и писать

Девушке 29 лет, но, как и Евгений, азбуку она выучила, лишь сбежав из интерната. Сейчас Наталья живет в приюте благотворительной организации «Мартин-клуб».

–Я хотела учиться, но мне говорили: «А на кой она тебе – та грамота? Чтобы жалобы строчить?» – лукаво улыбается Наталья. - В интернате строго: если ляпнул не то, за порог не выйдешь. Умников селят с малышней, которая не может говорить – чтобы было кому менять им пеленки и простыни. Книжек не давали. Картинки могли посмотреть, если воспитатель вышла из комнаты. А чуть вернется: «Ты чего берешь, а ну положи на место!». Комиссии из интерната уезжали веселые, с набитыми животами. А только проверка за ворота, так еда хреновая, температура, словно в холодильнике и сворачивают ковры.

Как и у Натальи, у Евгения нет психиатрических и неврологических диагнозов. В пять лет оба не умели говорить – возможно, это явилось причиной того, что их записали в «умственно отсталые».

Заикаясь и срываясь на слезы, Евгений рассказывает, за что и как его наказывали.

Мама Марина каждый день радуется новым успехам взрослого сына

- Я с водителями любил общаться. Меня в гараж тянуло. А в интернате боялись, что я расскажу знакомым что-то лишнее. Некоторым мальчикам там перед визитом проверяющих даже делали уколы, чтобы «не болтали».

- От укола становишься как пьяный, хочется только спать. Меня три раза кололи, а перестали колоть, когда Валентина Михайловна пришла в интернат и их поругала, - волнуясь, продолжает Женя. – А еще нас в угол ставили на колени. Раз меня раздели, и я на траве во дворе на коленях стоял, а все из окон смотрели...

Марина Муракова советовалась с юристами. Те отговорили женщину подавать в суд, хотя она считает, что у нее украли 22 счастливых года.

Комментарий специалиста

Елена Горгадзе-Кузнецова, специалист по связям с общественностью Детской правозащитной сети:

- Мы постоянно получаем информацию о нарушениях прав сирот. Психотропные препараты используются для коррекции поведения детей во многих интернатах. А еще детей бьют палкой, которая на «педагогическом» сленге иезуитски именуется «конфетой». Отдельная проблема – дети, которые по нелепой случайности после дома малютки попали не в обычный интернат, а в дом для психохроников. Окажись Евгений Мураков и Наталья Горпинченко* в свое время в учреждении другого профиля, у них была бы профессия, но для воспитанников дома инвалидов простейший ликбез официально признан излишним.

*включен Минюстом РФ в список физлиц-иноагентов