Новый худрук Эдуард Бояков переставил мебель, чтобы обидеть президента театра
В некогда тихом и мирном МХАТе имени Горького разгорелась гражданская война между новым руководством — Эдуардом Бояковым, замполитом-завлитом Захаром Прилепиным — и защитниками экс-президента театра Татьяны Дорониной. Кто белый, а кто красный — в нашем двуликом и многополярном мире определить непросто. Впрочем, судя по названию нового движения Эдуарда Боякова и Захара Прилепина — «За правду», — все же они вторые. 100 лет назад большевики начали строительство новой жизни с того, что переименовали города, улицы, навели свои порядки, сменили вывески и расправились с бывшими хозяевами.
Первым делом Бояков оборудовал кабинеты для членов своей команды. Почему-то изначально не было кабинетов для двух замов — Захара Прилепина и Сергея Пускепалиса. Захар, по словам Эдуарда Боякова, «великий писатель» и участвовать в деятельности театра он будет издалека. А вот почему Сергей Пускепалис оставался без кабинета, стало ясно только после того, как он получил кресло худрука в Ярославском драматическом театре. Видимо, уже 4 декабря Сергей Пускепалис метил на это место — в противном случае кабинет бы ему во МХАТе тоже выделили.
Татьяна Доронина простилась со своим уникальным рабочим кабинетом (одним из самых больших кабинетов худруков) поздним вечером 29 декабря 2018 года. С букетами цветов она шла по коридору с портретами основателей Московского Художественного театра на стенах и удивлялась переменам. Вместо скромных диванчиков стояли странные деревянные стулья столетней давности. Эдуарда Боякова в театре уже не было. Бояков любит приводить в пример президента Музея изобразительных искусств имени Пушкина Ирину Антонову, которая «скромно» выполняет свои обязанности. Но я, журналист федеральных изданий, автор серии интервью с Ириной Антоновой, знаю, что «с ней считаются, ее уважают, советуются, мебель в ее кабинете не переставляют, и на все выставки и мероприятия приглашают как почетного президента, а не как "свадебного генерала"».
Все работники театра знали о причине обиды Татьяны Дорониной на нового худрука. Тогда еще не было «белых и красных», все надеялись на мирное сотрудничество худрука и директора, и недоумевали.
— Зачем начинать перемены с резкой смены мебели, с внешней стороны? Можно же было посоветоваться с Татьяной Васильевной, — в один голос говорили сотрудники театра.
Но у одного из помощников Эдуарда Боякова — Ольги Ивашовой — сразу же нашлось объяснение замены мебели в рабочем состоянии на стулья без ножек.
— Эти «старые стулья» — антиквариат времен К. С. Станиславского!!! С латунными номерками инвентаризации 1946 года!!! И эта антикварная мебель была закрыта в подвальном помещении, ключи от которого не могли найти несколько месяцев. Как выяснилось, эта мебель не инвентаризирована. Театром не учтена. Был составлен акт об этом. Каждый из этих предметов — бесценен, — ответила на мой вопрос Ольга Ивашова.
Эта же фанатичная защитница «антиквариата» не смогла заказать обычный стол для охраны.
Один из пресс-секретарей театра рассказала:
— Я была свидетелем того, как артисты, увидев вместо привычного стола на вахте огромные черные тумбы, стали шарахаться и говорить: «Мы попали в крематорий». У всех артистов было испорчено праздничное настроение.
Разумеется, о таких переменах тоже никто не известил Татьяну Доронину.
Татьяна Васильевна очень любит творчество Михаила Булгакова. В репертуаре театра три спектакля по его произведениям: «Мастер и Маргарита», «Белая гвардия», «Зойкина квартира». В двух шагах от театра — легендарный дом Нирнзее, в котором часто бывал Распутин, и где Михаил Булгаков познакомился с Еленой Шиловской. В повести «Дьяволиада» в этом доме находилось так называемое Бюро претензий.
Претензий к новому руководителю МХАТа имени Горького Эдуарду Боякову — немало. До того, как стать худруком театра, в своих интервью Бояков критиковал всех и вся. Досталось и фестивалю «Золотая маска», который он создал, и критикам, и режиссерам. Но сам Бояков критику не любит, и за нее жестоко карает. Больше 20 артистов лишились ролей за то, что посмели высказаться против Боякова. За время его правления из театра ушло более 80 человек. Неужели все они плохие? Сотрудников театра увольняли по одному звонку Боякова. Тот, кто представлял опасность, был оклеветан — чтобы на другую работу его не взяли. Актеров-оппонентов обозвали «нездоровыми, неликвидными». Разве Бояков доктор, чтобы давать людям диагнозы? Нет у него никакого права дотрагиваться своей рукой до лица другого человека. Просто нет такого права. В XIX веке за это «касание» его бы вызвали на дуэль.