Философ Борис Межуев – о том, что изменят в мире парижские теракты

По последним данным, семь террористических атак произошло этой ночью в столице Франции. Уже говорят о сотнях жертв и большом количестве пострадавших. Самое страшное, что ночью в концертном зале Батаклан были захвачены заложники, после довольно быстро организованного штурма они были освобождены, но, очевидно, среди них были погибшие. Страшные подробности ночных событий мы еще узнаем.

Узнаем мы и о реакции мирового сообщества, которая, полагаю, будет жесткой. Пока нам известно только то, что президент Франции ввел в стране чрезвычайное положение, приостановил избирательную кампанию и отменил свой визит в Турцию на саммит Большой двадцатки. Но прозвучало новое выражение: во Франции введен режим закрытости. Это означает пока только то, что из страны теперь нельзя будет свободно уехать – везде, в аэропортах, на вокзалах и на шоссе, будут теперь тщательно проверять документы – и в нее нельзя будет въехать без визы в течение месяца
Думаю, однако, что слово произнесено не случайно – «режим закрытости» - это то будущее, которое уготовано на ближайшее время цивилизованному миру. На наших глазах возникает действительно новое явление – полувиртуальный исламский «халифат». Его вроде бы начали наконец – с помощью России – теснить на Ближнем Востоке, но, прямо скажем, это поражение для него будет означать лишь утрату одного из фронтов. Террористической организации, запрещенной в России, удалось каким-то образом за короткий срок потеснить Аль-Кайеду, затмить Братьев-мусульман и стать главной силой суннитской улицы. Эта армия пополняется новыми сторонниками из разных стран мира.

Фото: © Reuters

Похоже, что теракт совершили люди из ИГИЛ, похоже, что на Париже они не остановятся. Под ударом весь мир. И уже ясно, что весь мир будет защищаться, обороняться и, увы, закрываться. Закрываться от толп мигрантов, от потоков оружия, от шальных и преступных денег и, главное, от террористического насилия.
Почему все-таки Франция? Почему Париж? Франция осуществила несколько боевых вылетов против ИГИЛ в Сирии, но ее участие, конечно, не шло в сравнение с действиями других стран. Между тем, важно помнить, что Сирия после первой мировой войны и вплоть до конца второй была подмандатной территорией именно Франции, возможно, к французам у местных исламистам сохраняются какие-то давние недобрые чувства.
Нам еще предстоит узнать, где и при каких условиях были завербованы террористы? Наверняка среди них были и беженцы, и жители Франции. Ясно одно, термин «открытость» сегодня все в большей степени проявляет свои негативные коннотации, выражение «открытые границы» едва ли будет звучать для европейцев столь же привлекательно, как это было в конце XX века. Пока ИГИЛ не будет уничтожено (а это произойдет нескоро), мир будет продолжать закрываться.
Но не хотелось бы, чтобы этим терактом смогли воспользоваться либералы-«ястребы» или так наз. неоконы – как в Америке, таки в Европе. Сейчас они на все лады начнут ругать Обаму за «мягкость» вместо того, чтобы трезво оценить последствия всех прежних проявлений собственной «жесткости» - как в 2003 году, так и в 2011. Оба раза их предупреждали, говорили, что уничтожение арабских автократий неизбежно приведет к возрождению исламистского экстремизма. Оба раза они не хотели никого слушать и предпочитали наказывать несогласных.
Все предупреждения оправдались, все плохие прогнозы сбылись. И тем не менее нельзя исключать, что ситуацией снова воспользуется в Америке какой-нибудь Марко Рубио, который продолжит кричать, что во всем виноваты Асад, Россия и нерешительность Обамы.
Будем надеяться, что хотя бы Франция на предстоящих выборах окажется более мудрой и дальновидной.
Будем надеяться на объективность разведки, смелость дипломатии и решительность политического руководства в каждой из стран, в которую попали террористические семена «арабской весны». Будем надеяться, что мы станем партнерами в этом новом мире, в которой теперь надолго будет введен режим повышенной «закрытости».